Соль в ране - Серж Лафоре

Сначала где-то вдалеке послышался ветер, похожий на шум паникующей толпы. Но вот этот шум превратился в громкий плач, а затем — в рев. Когда этот ветер наконец добрался до корабля, людям на судне показалось, что на них накинулось тысячеголовое стадо животных, бешеных, обезумевших от страха хищников, которых долго мучили и сейчас выпустили на свободу.

Сначала корабль как будто замер, мачты легли почти горизонтально, а корпус судна задрожал, потом приподнялся, и вся его оснастка, готовая порваться от натяжения, завыла под ветром, как сотня органов, на которых играли безумцы.

В этот момент каждый из экипажа понял, что все происшедшее с «Марютеей» раньше являлось лишь небольшой прелюдией, а самое главное — то, что происходит сейчас, и шансов выбраться из этого положения очень мало у всех, кто находится на борту судна, затопляемого водой.

Как только первый страх прошел, люди заговорили и стали слушать команды. Нужно было напрягать мускулы, все время думать и мгновенно действовать, понимать и точно исполнять приказы. Ураган совсем не разбирается, кто какой, и никого не жалеет. Ведь только стихии терять нечего.

Так, спокойный и решительный Трентон пытался сделать все, чтобы запустить насос. Ни совершенные убийства, ни нехватка припасов, ничего на него не действовало. У него была цель, и этого ему хватало. Перед первым порывом ветра он посмотрел на мерку отстойника: та показывала два фута и три дюйма, то есть около 70 сантиметров.

По приказу Эдвардса все, что удалось спасти из еды, было заперто в шкаф в его каюте. Каждый смог выпить немного рому и съесть одну треть морской галеты, жесткой, как камень. Как только экипажу объявили, что вредители находятся на борту, люди стали требовать их смерти, и сосед подозрительно посматривал на соседа.

Буря же мигом сняла все подозрения, придав экипажу его обычную стойкость.

«Марютея» неслась сквозь ночь, поднимая огромные брызги. При каждом приступе килевой качки она погружалась в море от форштевня до полубака и затем летела дальше через пелену холодного дождя, который от сильного ветра казался почти горизонтальным, и создавалось впечатление, будто мелкие камни бьют по лицам людей.

На полуюте Ольер и Форестер стояли у руля, завернувшись в плащи и обвязавшись веревками. Деланней находился на палубе с двумя сменами матросов, готовых действовать в случае опасности. Эдвардс следил за рулевыми, вцепившись в ограждение люка с заблокированной крышкой.

Он наблюдал за фантастическим полетом корабля по волнам, но его мысль находилась не здесь. Был ли уговор между тем человеком, который пробрался в его каюту, и вредителями? Зачем они хотят уничтожить корабль? Чтобы убрать свидетелей? Возможно. Но что заставило их действовать? Близость берегов Фиджи? Как они хотели выбраться из этого? А алмазы? Эдвардс ни минуты не сомневался, что все это случилось лишь из-за богатства Даун Фарлен.

Тогда алмазы находились в полной безопасности в его сейфе и никто не пытался снова завладеть ими. Но с момента его вахты ситуация осложнилась. Теперь «Марютея» являлась последней надеждой на спасение, и все противоречия сейчас обострились, а часы, что им предстояло пережить, станут решающими для всех.

Укрыться на Фиджи совсем не так просто, ведь надо сначала проскочить барьер из рифов, затем суметь противостоять подводным течениям, которые от плохой погоды стали еще более опасными.

И сейчас в первую очередь нужно было спасти корабль. Случись какая-нибудь катастрофа — море поглотит целое состояние.

Страшный порыв ветра прижал Эдвардса к ограждению. Сзади он услышал, как Ольер вскрикнул от страха.

— Крепче держать! — крикнул он рулевым. — Ольер, черт вас возьми, не смотрите назад, от этого у вас закружится голова.

Оба матроса напряглись так, что казалось, будто они сражаются с чудовищем, схватив его за рога.

Нос «Марютеи» поднялся к черному небу, словно судно хотело взобраться на какую-то дьявольскую гору. С двух бортов на корабль надвигалась масса воды, увенчанная белой короной. В самом центре судна волны сомкнулись и с грохотом хлынули на палубу.

Эдвардс почувствовал удар о корабль этой массы воды и увидел ее светящиеся потоки вокруг главной мачты. Между низко летящими облаками сверкнула молния, и море засветилось миллионами зеленоватых шаров. Внизу кубрик походил на дом, окруженный водой, как во время наводнения.

— Держитесь крепче, — загремел голос Эдвардса.

— Держитесь за поручни, — вторил ему Деланней. — Все за поручни!

У Эдвардса сжалось сердце, и он ждал, когда же «Марютея» вырвется из этого плена. Но судно было полно воды и не могло быстро освободиться. Следующая волна, не такая большая, как предыдущая, добавила еще не одну тонну воды к тому количеству, которым уже была залита «Марютея». «Ну, нам конец», — подумал Эдвардс, и мурашки побежали у него по спине.

Корабль медленно наклонялся на правый борт, переполненный морской водой, как дырявая бочка. Весь корпус задрожал, когда вода в трюме прилила к борту.

— Да выпрямляйся же ты, чертова посудина! — крикнул Форестер. — Выпрямляйся, старая лоханка!

Правда, крик скорее напоминал всхлипывание молящегося и отчаявшегося человека, но «Марютея» продолжала наклоняться.

«Она перевернется, — подумал Эдвардс, — как только гик коснется поверхности, это будет конец!» Но вдруг с трудом, как раненый борец, который не хочет сдаваться, «Марютея» выпрямилась на несколько градусов.

— Пошло! — звонко крикнул Ольер. — Судно выпрямляется. Отлично, старушка!

Корабль все быстрее принимал вертикальное положение. Он было завалился на левый борт, но волна, поправив его, прекратила раскачивание.

— Теперь справимся! — закричал Ольер. — Сейчас…

Со стороны кормы раздался страшный шум. Эдвардс повернул голову. Громадная волна летела на корабль, освещенная отблесками молний. Эдвардс инстинктивно передернулся. В жизни своей он еще не видел такой высокой и смертельно опасной волны. Она раздувалась на глазах, черпая свою силу в силе ветра, и приближалась как огромное полотно. Голубой всплеск прорезал небо и, словно растворившись в воде, рассыпался на фиолетовые зигзаги, при свете которых волна пошла на штурм.

На ее вершине образовалась складка, а гребень разорвал ветер. Волна ударила о корму, издав звук пушечного выстрела. Она так давила на руль, что рулевым показалось, будто их спины разорвутся, а кости полопаются, как стеклянные. Она покрыла все непроницаемой пленкой и, в довершение всего, сильным потоком ударила по стенке рубки.

Эдвардс решил, что на него навалился огромный, страшно тяжелый мешок, который толкал его вперед. Руками он что было силы вцепился в медное ограждение крышки люка полуюта, а когда поднял голову и глянул на рулевых, то подумал, что их мокрые лица в свете молний напоминают маски утопленников.

На палубе Деланней, услышав приближение волны, закричал:

— Внимание! — и бросился к штормовым поручням.

Вцепившись в них, он согнул колени и напряг спину. Стоявший рядом с ним Аллисон не успел схватиться за поручни, и поток воды подхватил его как соломинку, закрутил и бросил на ванты. Там он, словно распятый, повернувшись животом к волне, ждал ее страшного удара. Он хотел крикнуть, но вода залила его легкие, и он почувствовал себя словно крыса под ногой слона. Его позвонки лопнули, и, когда волна уже больше не давила, его труп унесло в море.

Деланней подумал, что это еще не конец. Ему никак не удавалось перевести дыхание. Все вокруг казалось зеленым, и светящиеся золотые точки прыгали перед его глазами, которые разъедала морская вода. Все кости жутко болели, и Деланнею внезапно захотелось лечь и уснуть. Но вот боль прошла, давление уменьшилось, и вдруг кто-то сильно потянул Шона за ноги, встряхивая его, как собака мячик. Деланней весь напрягся, изо всех сил стараясь не выпускать из рук поручень, потому что знал, что его тут же смоет за борт.

Когда же все кончилось, Шон стоял, не двигаясь несколько минут, сплевывая воду, и в его висках, казалось, стучат тысячи молоточков. Деланней выпрямился и, держась дрожащими руками за поручень, крикнул:

— Все здесь?

— Келлер здесь!

— А Ван?

— Здесь!

— Форшем?

— С Трентоном у крепежа главной мачты.

— Кто это говорит?

— Я, боцман, месье. У вас все в порядке?

— Да. А где Аллисон?

— Не знаю.

Ван подошел к Деланнею. Расставленными руками он загребал воздух, а ноги его были по колено в воде.

— Вырвано крепежное кольцо растяжки главной мачты с правого борта, месье, и растяжка болтается.

Действительно, стальная, толщиной в два пальца растяжка, болталась как обыкновенная веревка. Никто не хотел подходить к ней, потому что крепежное кольцо, сломанное у основания, подпрыгивало и раскачивалось как молот, рассекая воздух над головами.