Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одновременно с получением вышеуказанного приказа в лагере, с согласия поляков, представителями генерала Глазенапа287 началась вестись запись желающих в формируемую на территории Польши армию генерала Глазенапа. При записи заявлялось, что это формирование производится с согласия генерала Врангеля, в действительности же такового пока еще не было. Ввиду такого заявления, запись проходила довольно успешно, и из нашего полка ушло 15 офицеров. Генерал Оссовский донес генералу Бредову о производимой записи, и в ответ последовал приказ не задерживать желающих записываться и исключать их из списков частей.
22 июня последовал другой приказ по армии, которым устанавливался подробно состав эшелонов, порядок и маршрут переезда армии из Польши через Румынию в Крым. Согласно этому приказу первый эшелон из лагеря Пикулицы (у Перемышля) должен был тронуться в путь 5 июля. Наш полк был назначен к отправлению с четвертым эшелоном или вторым из лагеря Стржалково на 11 июля. Маршрут был назначен следующий: Стржалково – Вжешня – Остров – Скальмержице – Лодзь— Колюшки – Граница – Краков – Перемышль – Хыров – Стрый – Станиславов – Снятинь, затем по румынской территории Черновицы – Пашканы – Аджуд – Галац – Рени, где должна была состояться посадка на наши транспорты. В состав нашего эшелона на станцию Перемышль должен быть принят 3-й Конный полк из лагеря Пикулицы. На время переезда по Польше (рассчитано было на 5 дней) эшелоны должны быть удовлетворены довольствием из лагерей отправления, кроме того, на станциях Скальмержице, Перемышль, Стрый и Станиславов должны получить горячую пищу. В Румынии на первой станции от станции Черновицы румыны обязались выдать из своего интендантства за наличный расчет консервы и хлеб на два дня пути по Румынии. На транспорте довольствие свое.
Приказ о переезде встречен был всеми с радостью. Многие украинцы, ушедшие из частей, услышав о приказе, стали просить о приеме их обратно в части, но офицеры, настроенные против них враждебно, отказались их принять.
Нужно отметить, что к этому же времени отношение поляков к нашей армии несколько улучшилось; это, по-видимому, объяснялось их поражениями на фронте в конце июня. Всеми силами поляки старались угодить нам и скорее отправить армию в Крым на помощь генералу Врангелю. Много раз нам приходилось в разговорах с поляками слышать: «Поезжайте скорее в Крым, бейте большевиков с юга, а мы отсюда». До сих пор поляки отказывали армии в перевозке, указывая на недостаток подвижного состава, теперь же, несмотря на свои неудачи на фронте, несмотря на приближение фронта, обязались к 1 июля произвести перегруппировку в лагерях, сосредоточив все части каждой дивизии в одном лагере, и начать перевозку в Крым точно в срок, то есть 5 июля, отправляя эшелон по 1000 человек через день.
Дело о переезде частей особенно подвинулось вперед после поездки генерала Штейфона288, начальника штаба нашей армии, к генералу Врангелю. Действительно, 5 июля из лагеря Пикулицы тронулся первый эшелон. 6 июля начальник лагеря генерал Оссовский получил от генерала Бредова телеграмму, подтверждавшую движение первого эшелона. Одновременно же был получен приказ генерала Врангеля, разрешавший семьям ехать в Крым, но с условием, что в случае эвакуации правительство снимает с себя всякую ответственность. Все семейные, конечно, согласились ехать и на этих условиях. Второй эшелон из Пикулиц отправился 7 июля, но, дойдя до пограничной с Румынией станции Снятынь, был вместе с первым эшелоном возвращен назад на станцию Станиславов, где должны были простоять около недели. Оказалось, что транспорт для первого эшелона еще не прибыл в Рени (Румыния), и потому Румыния до прихода транспорта отказалась принимать эшелоны на свою территорию. Отправка следующих эшелонов была, таким образом, задержана: третьего эшелона на 19 июля и нашего (четвертого) на 21 июля.
Генерал Штейфон, ездивший в Крым по поручению генерала Бредова, привез из Крыма письма от родных и газеты, и, таким образом, как бы установилась некоторая связь с Крымом: мы узнали приблизительно, что там происходило в наше отсутствие. Письма и газеты были в большинстве от конца мая и начала июня, и из них мы узнали о первом наступлении генерала Врангеля, о прорыве Перекопских позиций и т. д. Наконец, к этому же времени в польскую и русскую прессу в Польше стали проникать некоторые сведения о жизни в Крыму, причем характерно, что во время удачного наступления польской армии писалось о нашей армии только плохое, когда же польскую армию постигла неудача, то наоборот – генерала Врангеля и его армию стали восхвалять на все лады. Между прочим, в русской газете «Варшавское Слово» в конце июня мы прочли сообщение о восстании капитана Н. Орлова, освещавшее дело совершенно иначе, чем было на самом деле. Там это восстание было названо «обер-офицерской революцией», якобы это была борьба рядового фронтового офицерства с высшим командным составом, творившим бесчинства в тылу армии, причем якобы капитаном Орловым в Бахчисарае было повешено несколько интендантов и т. п. В начале июля в польских газетах появилось сообщение о разгроме армией генерала Врангеля конной группы Жлобы в Северной Таврии. Поступавшие сведения о жизни нашей армии в Крыму все больше и больше увеличивали желание поскорее ехать в Крым, где, казалось, особенно в этот момент нужна была наша помощь.
Наконец, 19 июля наши желания начали сбываться, и первый эшелон из лагеря Стржалково в составе Белозерского полка и 4-й стрелковой артиллерийской бригады действительно тронулся в путь. Погрузка нашего эшелона была назначена на 21 июля. С раннего утра все в полку волновались, готовились в путь. В 10 часов отправились на станцию, и к 14 часам погрузка была закончена.
Итак, четыре месяца сидения «за другом» кончились. Кончились четыре месяца бесконечного издевательства над русским именем, русским офицером и солдатом. Каждый поляк, от офицера до последнего солдата, старались на каждом шагу подчеркнуть, что он сейчас «пан», что он сейчас хозяин положения и он может делать
