Эрбат. Пленники дорог - Веда Корнилова

— Кто мог это сделать? У вас уже наверняка есть подозреваемый…

— Может быть и есть… А ты сама что думаешь об этом?

— Думаю, что это не лезет ни в какие ворота: за то короткое время, что прошло с той поры, как я покинула свой поселок, это уже не первый раз, когда мне в той или иной степени приходится сталкиваться с ядом или отравителями! В Большом Дворе ядом пользуются только в двух случаях: или для истребления крыс, или же зимой, когда голодные волки ночами нападают на скот в поселке. Им хоть и подкладывают ядовитую приманку, но очень осторожно, чтоб, не приведи того Всеблагой, она не попалась ни собакам, ни кошкам, ни проезжим людям. Но, по чести говоря, той отравы требуется немного, да и менять ее приходится постоянно: что крысы, что волки — умные создания, и часто приманка с ядом, оставленная для них, остается нетронутой. А тут людей травят, как тех же крыс! В голове не укладывается…

— Да, вот они, наглядные преимущества жизни в тихой глубинке! Тишина, покой, благолепие… И никаких тебе потрясений… Да, от еще что хочу спросить: тебя в камере не обижают? Может, кого из соседей перевести подальше?

Голос с нотками сочувствия, а сам, наверное, посмеивается в глубине души. Уверена: им уже рассказали, что мы с Киссом по каждому, самому пустяковому поводу, грыземся чуть ли не каждый час на потеху всем окружающим. Как начинаем ругаться, так стражники подходят, слушают и ухмыляются… Да и шум в других камерах смолкает, слушают наши перепалки, как давно ожидаемое представление на рыночной площади!.. Много раз я давала себе слово: не буду обращать внимания на этого облезлого кота, и перестану отвечать на его бесконечные подкалывания, но… Все одно — каждый раз сцепимся! Ну не выносим мы с ним друг друга, хоть ты тресни! Но это только наши с Киссом неприязненные отношения, и не стоит в них посвящать всех и каждого.

— Нет, никто не обижает, и у меня все в порядке. Кроме того, разумеется, что этот застенок мне надоел куда хуже горькой редьки!

Вместо ответа Кеир лишь развел руками — извини, мол, здесь я тебе помочь не могу, не в моей это власти. Да я все понимаю…

В этот момент видневшееся в небольшом окошке летнее ночное небо озарилось яркими всполохами переливающихся огней. О, Всеблагой, как необыкновенно красивы даже отблески от украсивших небо разноцветных вспышек!..

— Ой, — ахнула я — что это? Или…

— Да — кивнул Кеир. — Думаю, ты все поняла правильно. Помолвка наконец-то состоялась. А то, что мы видим — это фейерверк в честь жениха и невесты.

— Жаль, что я не могу его увидеть…

— Ну, здесь мы с тобой товарищи по несчастью: мне бы тоже хотелось посмотреть фейерверк вживую, так сказать… Да вот видишь, тоже не судьба. Служба.

— А свадьба когда? Через неделю?

— Нет, через пять дней. Это уж объявлено официально, и ни для кого не секрет.

Еще пять дней, повторяла я про себя, вновь оказавшись в своей камере, мне надо потерпеть еще пять дней… Потом, в день свадьбы, меня обещали вытащить отсюда. Нет сомнений, что так оно и будет. Вопрос лишь в том, каким именно образом я выйду из застенка: свободным человеком, или же отсюда прямиком отправлюсь на плаху? Первое, конечно, предпочтительнее, но второе куда вероятней, что бы там не говорил мне Дан… Он, хотя и станет скоро королем в Харнлонге, но все же в нашей стране имеется свой Правитель, в чьих руках и находится моя судьба.

Правитель… Красивый мужчина, понравившийся мне с первого взгляда… О, Высокие Небеса! Каждый раз при одном только воспоминании о том, как я вела себя с ним на постоялом дворе, у меня возникало непреодолимое желание провалиться сквозь землю, и очутиться как можно дальше отсюда. Да хоть в тех же джунглях, возле дерева гайвай, когда с него добывают ядовитый сок, лишь бы не перед его глазами! Представляю, какое мнение у него сложилось обо мне! Ему, владыке нашей страны, я грубила, кинжалом угрожала, к полу прижимала, да еще и целовать себя заставляла!.. Хотя, кажется, против этих моих двух последних поступков Правитель особо не возражал… А интересно, что он на том постоялом дворе делал? Да ладно, нечего полной дурой прикидываться, и так ясно, что с сердечной подругой втайне от жены встречался. Понятно, что в тот момент он был не в восторге от моего появления… Не то время, и не то место мы выбрали, чтоб письмо передать… Великие Небеса, что за бред мне в голову лезет!? По мне плаха плачет, а я все думаю о том, какое впечатление произвела на мужчину! Но тут уж ничего не поделаешь, мнения о себе перед Правителем не поменяешь…

Только бы мне выйти отсюда, пусть даже и на плаху, хотя, честно говоря, от всей души надеюсь, что до этого не дойдет! Но, во всяком случае, я покину этот подвал тем или иным способом, а не то мне здесь все надоело до того, что, кажется, скоро сама на всех бросаться начну! Тяжело здесь и душно… А главное, давят на меня эти стены со всех сторон, причем с каждым днем все сильней и сильней! Не понимаю, как остальные это выносят… Выход на допросы для меня — как глоток свежего воздуха! Впрочем, мне здесь сидеть тяжело еще и оттого, что все косятся в мою сторону враждебными и злыми взглядами. Особенно после сегодняшнего ужаса… Кто видел, в каких муках умирал охранник, те, конечно же, ему сочувствуют, а меня, естественно, возненавидели еще больше. Я просто читаю во всех взглядах, устремленных на меня, один и тот же вопрос: с чего это эрбат жив, а охранник умер? Пусть стражников здесь и не любят, но в данном случае должно бы быть все наоборот: ведь эрбата же и хотели извести!

А вот интересно, почему многие не спят? Ночь ведь уже, а в застенке все еще стоит шумок от людских голосов, пусть и не такой громкий, какой бывает днем, когда разговоры являются здесь являются единственным развлечением. Народ переговаривается между собой приглушенными голосами… Хотя причина и так понятна: не каждый день на твоих глазах такой страшной смертью умирает человек! Есть тема для обсуждения. Суда по всему, в довольно унылую жизнь застенка я вношу немало разнообразия…

— Как твои дела, цыпа? — ну, то, что этот усатый не спит, меня не удивляет.

— Когда тебя не вижу — замечательно. И делай мне одолжение — не подавай голоса! Время позднее, да и твое нескончаемое ехидство мне лишний раз слышать не хочется.

— Цыпа, послушай доброго совета: пока находишься здесь, ешь только то, что тебе будут накладывать из общего котла, и воду пей только ту, что наливают из общего кувшина. Сразу же объясняю, почему так считаю: попытка отравления обычно одним разом не заканчивается.

Голос Кисса звучал серьезно, и в нем не было уже ставшим привычным для меня легкого издевательства. Похоже, не шутит.