Олимп - Дэн Симмонс

Собеседники смотрели друг другу в глаза; казалось, воздух между ними вот-вот заискрится.

Колокольный звон оборвался: видимо, собрание началось.

Даэман недвижно стоял и молчал.

— Ладно, — сказала Мойра, еле заметно улыбнувшись. — У твоего приятеля шрам на лобке, над самым пенисом. Не знаю откуда: я не спрашивала. Но Харман получил эту рану после того, как в последний раз наведался в лазарет. Целебные баки не оставили бы от нее никакого следа.

Мужчина и глазом не моргнул.

— Я не видел Хармана голым. Может, что-нибудь еще?

Женщина легко рассмеялась.

— Врешь. Когда мы с магом дали твоему другу термокожу, в которой он ходит и доныне, Харман точно знал, как ее надевать, а это непросто. Он сказал, что на орбитальном острове вы проходили в такой одежке несколько недель и что однажды раздевались перед Сейви. Следовательно, ты видел товарища без ничего, а шрам нельзя не заметить.

— Почему Харман опять в термокоже? — спросил Даэман. — Где он?

— Отведи меня на собрание. Обещаю, что все расскажу потом.

— Лучше поговори с Адой, — предложил мужчина. — Все-таки они… э-э-э… женаты. — Непривычное слово заставило его запнуться.

Мойра сверкнула зубами.

— Я расскажу тебе, а ты, если сочтешь нужным, передашь ей мои слова. Идем?

Она протянула левую руку, изогнув ее так, словно приглашала мужчину проводить себя на торжественный ужин.

Даэман подумал — и взял незваную гостью за локоть.

— …вот в этом и заключается моя просьба, — говорил Никто/Одиссей, когда кузен Ады вступил в круг из сорока четырех колонистов.

Большинство сидели на спальных мешках или одеялах. Кое-кто стоял. Даэман встал чуть поодаль.

— Ты хочешь забрать соньер — а с ним нашу единственную надежду на выживание, — сказал Боман, — а сам не объясняешь, зачем и надолго ли.

— Верно, — произнес бородач. — Может быть, всего лишь на несколько часов. Я бы запрограммировал диск прилететь обратно с помощью автопилота. Но есть вероятность, что аппарат вообще не вернется.

— Тогда мы все умрем, — вмешался мужчина по имени Стеф, один из уцелевших жителей Хьюз-тауна.

Силач не ответил.

— Скажи хотя бы, зачем он тебе, — подала голос колонистка Сирис.

— Нет, — возразил Никто, — это личное.

Сидящие и стоящие люди захихикали, словно грек отколол забавную шутку. Однако Никто хранил серьезный и мрачный вид.

— Иди поищи другой соньер! — выкрикнул Каман, считавший себя военным экспертом.

Он уже говорил другим, что никогда не доверял даже подлинному Одиссею из драмы, которую наблюдал ежедневно в течение последних десяти лет перед Великим Падением, и тем более не собирался верить его престарелой копии.

— Я бы нашел, если б мог, — невозмутимо ответил Никто. — Но ближайшие машины, о которых мне известно, спрятаны в тысячах миль отсюда. Слишком долго лететь на моем импровизированном плоту, если он вообще доберется. Так что соньер мне нужен сегодня. Сейчас.

— Зачем? — повторил колонист по имени Ламан, рассеянно потирая перевязанную правую ладонь, лишенную четырех пальцев.

Грек не проронил ни слова.

Ада, стоявшая рядом с бородатым силачом с начала собрания, негромко сказала:

— Никто, объясни, пожалуйста, что мы выиграем, дав тебе летающий диск.

— Если все получится, как я задумал, то, вероятно, факс-узлы опять заработают. Через несколько часов, самое большее — дней.

Толпа шумно заахала.

— Но скорее всего, — закончил широкоплечий герой, — ничего не выйдет.

— Вот почему ты хочешь взять соньер? — спросил Греоджи. — Чтобы вновь запустить факс-павильоны?

— Нет, — покачал головой Никто. — Это лишь побочный эффект моего путешествия. Да и то — сомнительный.

— А может… нам будет еще… какая-то выгода? — подала голос Ада, явно настроенная благожелательнее всех прочих слушателей, на чьих изможденных лицах читалась мрачная неприязнь к чужаку.

Грек пожал плечами.

В лагере воцарилась такая мертвая тишина, что с юга, с удаления более чем в четверть мили, долетели оклики часовых. Сын Марины повернулся: Мойра по-прежнему стояла рядом с ним, скрестив руки на затянутой в термокожу груди. Как это ни удивительно, ни один из собравшихся и бровью не повел в сторону призрака, хотя многие, включая Никого, Аду и Бомана, внимательно посмотрели на Даэмана, когда тот входил в ворота.

Бородач выбросил перед собой могучие руки, раскинув пальцы, точно хотел дотянуться до всех присутствующих — или же оттолкнуть их прочь.

— Вы желаете, чтобы я сотворил для вас чудо. — Приглушенный, но мощный, натренированный для публичных выступлений голос оратора отражался эхом от частокола. — Такого чуда не существует. Останьтесь тут со своим соньером — и будете рано или поздно убиты. Эвакуируйтесь вниз по реке на остров — и войниксы последуют за вами. Они по-прежнему факсуют, пользуясь не только известными «старомодным» узлами. Прямо сейчас вас окружают десятки тысяч войниксов, скопившихся в паре миль отсюда, в то время как по всей Земле уцелевшие люди прячутся в пещерах, в башнях и среди развалин своих городов. Серые твари проливают человеческую кровь. Вам еще повезло засадить в яму это… существо. Но через несколько дней, а то и часов, окаянная вошь Сетебоса наберется сил, вырвется на свободу и проникнет к вам в головы. Поверьте на слово, это вряд ли кому-то понравится. И в конце концов горбатые войниксы все равно придут за вами.

— Тогда нам тем более не сто ит расставаться с летучей машиной! — выкрикнул мужчина, которого звали Кауль.

Никто обратил свои руки ладонями кверху.

— Возможно. Но учтите: очень скоро на этой планете вам станет негде скрыться. Думаете, вы одни обладаете поисковой функцией? Войниксы и калибано тоже наделены ею, и при том их функции в отличие от человеческих исправны по сей день. Вас непременно отыщут. Не они, так Сетебос, когда насытится историей вашей Земли.

— Ты предлагаешь какой-то иной выход? — осведомился Том, немногословный врач общины.

— Я — нет, — произнес грек, возвышая голос. — Не мое дело — дарить вам шанс, хотя он у вас появится, если мой полет увенчается успехом. Только вот вероятность удачи мала, не буду лгать. Вы заслуживаете правды. Однако если в ближайшее время что-нибудь серьезно не переменится, и дело тут не в соньере, ваши шансы на удачу равны нулю.

Даэман, поклявшийся себе хранить молчание весь вечер, вдруг услышал собственный громкий голос:

— Мы можем улететь на орбитальные кольца, Никто? По шестеро, на соньере. Там безопасно?