Под прикрытием (СИ) - Зеленин Сергей

Нужны свои.

С другой стороны, будь у меня своя машина – у меня её будет клянчить Кац… И, ведь не откажешь ведь – я с ним по обоим лагерям и, ещё по кое-каким делам - крепко повязан.

Значит, что?

Нужно три автомобиля, благо - уже есть кому их ремонтировать: кроме наших юных автомехаников из автошколы, в лагере сидит за езду в нетрезвом виде – приведшую к человеческим жертвам, шофёр с ещё довоенным стажем.

Здесь, простых как «у нас» водил нет: каждый шофёр - практически инженер-автомеханик, могущий не только ездить – но и ремонтировать. Наш «сиделец», кроме того мог довольно рассказать - как эти оба дела делается, за что и был назначен моим помощником по гаражному хозяйству и заодно – директором автошколы. То, что на оба рабочих места его приводили под конвоем – никого из ульяновцев не напрягало.

Других нет!

По этому поводу кое-что вовремя вспомнилось и, сбегав домой посидеть за компьютером, я сказал Мишке:

- Через три дня едем в Нижний. Ты, я и Домовёнок.

Если кто забыл, то напомню: ещё одним способом обогатиться за счёт государства в эпоху НЭПа, была реализация так называемых «неликвидных фондов».

Что это такое?

Все конфискованное у буржуазии и не уничтоженное во времена Военного коммунизма добро, в последующие годы - осталось лежать «кучей» слабо учтённых неликвидных фондов на государственных предприятиях.

Время от времени, ВСНХ предписал усиленно реализовать эти самых «неликвидные фонды» населению, чтобы увеличить этим путём оборотные средства предприятий. Таких «предписаний» было за весь период НЭПа несколько. Естественно, коррумпированные советские чиновники не упускали удобного случая и, по сговору продавали частникам всё подряд!

Самое крупное разбазаривание госимущества будет в 1925 году (к Ксаверу обязательно поступит инфа к тому времени) - но и в этом году добра на сторону уйдёт немало.

Почему?

Кажется, я уже говорил - осенью 1923 года в экономике страны возникло явление, которое Троцкий метко окрестил «ножницы цен». Цены на промтовары повысились как бы не в три раза - а на сельхозпродукты остались почитай прежними. В результате крестьяне стали отказываться продавать хлеб и стране стал грозить новый голод.

Советское правительство, ища пути выхода их этого тупика, резко начало уменьшить затраты в секторе промышленного производства - сокращая штат сотрудников, оптимизируя сам производственный процесс, контролируя рост заработной платы в промсекторе и уменьшая роль посредников с помощью создания большой сети потребительской кооперации.

Однако, эти меры «долгоиграющие» и мгновенного эффекта дать не могли. И тогда «сверху» поступила команда о ликвидации «неликвидных фондов».

Приехав, я поселил ребят на своей квартире и, сразу к Ксаверу… Раскуроченное оборудование для лаборатории профессора Чижевского, он мне восстановил в полной мере и, наши - охладевшие было отношения, вновь стали «тёплыми» и партнёрскими.

То, да сё – сперва разумеется…

Затем, он вскользь и общем, проинформировал меня об реализации моей «инфы» - про те самые «ножницы цен», что я слил ему ещё весной и подогнал очередной транш за неё.

С невозмутимой физиономией и ликованием в душе, спрятав чек на предъявителя в портмоне, я сказал:

- Ксавер, тут вот ещё одна инфа - «в довесок», так сказать…

Далее, я ему: так мол и так – намечается такое-то и такое «мероприятие», а за «инфу» - с тебя требуется три легковых автомобиля… Один себе и два для любимых начальников.

Тот, даже долго не раздумывая:

- Раз требуются, значит – считай, что они у тебя уже есть.

Конечно, у нас далеко не столица и выбор был не особенно велик!

И дело вовсе не в «ассортименте» - количество моделей автомобилей (естественно – импортных) в дореволюционной России, зашкаливало за несколько сот. Важно было выбрать не просто машину «на ходу» - но и как можно более ремонтнопригодную, на которую можно было без особого труда найти запчасти.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Исходя из этого, Анисимова я решил «осчастливить» также «французом» - штабным «Renault» 1917 года с открытым пятиместным кузовом, в котором ещё сохранился раскладной столик для карт и даже корзина для офицерских шашек.

Для товарища Каца, я купил американский «Packard» 1915 года, а для себя выбрал попроще чё – «Ford Model-T» радикально чёрного цвета. Почти «свежий», 1918 года – видно, народной власти от интервентов достался.

При средней цене легковой машины приблизительно в 10 тысяч рублей - эти я купил за сумму в десять раз меньшую, причём за все три. Плюс, ещё столько же пришлось отдать «на лапу» посреднику.

Кроме этого, я приобрёл «по случаю» и по тому же «адресу», ещё множество «ништяков»: пять пишущих машинок - по цене от 5 до 35 рублей за штуку, три тысячи бочек цемента по рублю за штуку, парочку почти новых металлорежущих станков, инструменты, стальной прокат, мануфактуру, химикаты…

Что ни говори, поездка была удачной!

Конечно, всё приобретённое не на мой счёт было «записано» (включая автомобили), а как и прочее - на Ульяновский Совет. Ну а тот, по уже накатанной схеме предоставит своё имущество в аренду кооперативу «Красная жара» и его артелям.

***

Конечно, между делом, вдоволь пообщался по делам и так – «за жисть», с нашими ребятами-«альпинистами» в Нижнем – с Ефимом Анисимовым, Кондратом Конофальским и Лизой Молчановой…

- А где Василий? – спрашиваю у последней, оставшись наедине.

- Знамо дело в своей лаборатории, где ему ещё быть?

- Так поздно?

- Вася у нас трудоголик, - отвечает очаровательной улыбкой.

Хотя и боролся с собой изо всех сил, но не удержался от вопроса:

- К «телу» допущен?

Та берёт меня за руку и тащит в спальню.

- К этому «телу», - жарко шепчет мне на ухо, - будет допущен только султан… Единственный!

Однако, тут чёрт принёс Васю-трудоголика, который буквально повис у меня на шее:

- Я теперь не просто стеклодув, Серафим. Я – ЛАБОРАНТ!!!

Василий Пупкин сильно изменился внешне… Он, уже не напоминал мне мультяшного гномика Васю – спасающего старенького серенького волка, от молодого и злого - серенького же козла. Теперь, скорее он был похож на… Как его…? Одного из двух хоббитов из «Властелина колец» в конце выполнения миссии.

Или нет?

Не могу понять кого, но кого-то он мне определённо напоминает…

Крепко жму руку и похлопываю по плечу:

- Поздравляю. Василий!

Ещё радует:

- Серафим! Кажется, у меня стало получаться со стержневой лампой!

Бальзам мне на душу:

- Я не сомневался в тебе, друг!

За ужином и последующим чаепитием, с горящими глазами он изрисовал схемами, да формулами все салфетки и перешёл было на почти новую скатерть. Еле-еле его остановил:

- Василий! Один чёрт я ничего не понимаю в твоих «буквах», ты мне лучше чуть позже - в готовом изделии продемонстрируешь… Хорошо?

- Хорошо!

Затем, с самым что ни на есть серьёзным видом:

- И ещё я тебя умоляю, Вася: держи язык за зубами! Ибо, среди вашей учёной братии - как нигде больше в человеческом обществе, действует закон «человек человеку – волк».

Ему видать, приходилось с таким явлением сталкиваться, поэтому печально кивая:

- Да, конечно – я это сам хорошо знаю…

- И, ещё это… Как бы тебе сказать так, чтоб ты… Не обидишься?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- На тебя, Серафим? НИКОГДА!!!

Смотря в глаза:

- Доставшуюся тебе от антинародного режима фамилию – обязательно надо сменить.

Вася действительно - не обиделся ничуть:

- Сам про это думал, но не могу выбрать.

- Позволь…?

Кого же, он всё же мне напоминает? Взяв его голову за подбородок, осторожно поворачиваю из стороны в сторону…