Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

10 июня, когда главная группа была занята постройкой плота, у дозорных произошло столкновение с армейским патрулем.

Судя по всему, дело было в том, что наши люди шли, не принимая должных мер предосторожности, и были замечены. Жандармы начали, как обычно, палить вокруг, и Вилье-гас на самом деле это был Пачо и Коко, которым понево-; пришлось стрелять, выдали свою позицию. Мы решили ставаться на месте и выйти завтра. Положение было не-колько неудобным: если бы они решили атаковать всеми нами, то, в лучшем случае, нам пришлось бы без воды пересечь крутые скалистые горы".

Пачо и Ко застрелили одного из солдат капитана Рико Торо, тяжело ранили другого, а третьего - слегка. Рико утверждал, что убил четырех партизан. Засада оказалась не очень-то результативной, и отряд Че двинулся дальше, на сей раз к реке Росита.

13 июня Че написал: "Очаровательное явление - политические волнения в этой стране, все охватывающая путаница договоров и контрдоговоров. Нечасто бывает так ясно видно, что партизанская активность может являться катализатором для революции". Сообщения из Гаваны продолжали поступать (хотя Фидель и не имел представления о том, получают ли их партизаны) и, казалось, подтверждали, что партизаны могли бы стать знаменосцами оппозиции военному правительству. Хуан Лечин находился в I Чили и собирался перебраться в Боливию, и даже умеренный Виктор Пас Эстенсоро, бывший президент, находившийся в изгнании, готовился к военным действиям. В сообщениях из Гаваны была и информация насчет реорганизации Национально-освободительной армии Перу, в которой было пять человек, обеспечивавших военную подготовку кадров, и пропагандистская группа, работавшая в Лиме.

14 июня Че озаглавил свою дневниковую запись именем дочери, Селита (маленькая Селия), цифрой 4, сопровождаемой вопросительным знаком, - словно задавал себе вопрос, действительно ли девочке исполнилось четыре года. Очень похоже на то.

А заканчивалась запись словами, обращенными к себе самому. "Мне исполнилось 39 лет, годы безвозвратно бегут, и поневоле задумаешься над своим партизанским будущим. Но пока что я в форме". Эту "форму" он поддерживал в те дни благодаря одной лишь I силе воли и несгибаемому духу революционера, невзирая нЯ голод, навалившиеся кишечные недуги и приступы астмы. Нельзя не вспомнить высказывания его альтерэго, персонажа из рассказа Хулио Кортасара "Примирение": "Астма - моя возлюбленная; она научила меня полностью использовать ночь".

Еще несколько дней партизаны шли по берегу реки РоситыИ Их скудные запасы провизии подходили к концу, а крестьяне по пути не попадались. Лишь спустя четыре дня удалось найти небольшую деревушку, где обитало с десяток семей кампесинос. "За жителями нужно охотиться, чтобы поговорить с ними, они ведут себя, словно зверьки. В общемто они встретили нас приветливо, но Калихто, которого назначила мэром военная комиссия, побывавшая здесь месяц назад, держался настороженно и очень неохотно соглашался продавать нам всякие мелочи".

Партизан насторожило поведение троих вооруженных крестьян, называвшихся торговцами свиньями. Один из жителей деревни помог разоблачить их, сказав, что это полицейский лейтенант, пограничник и учитель, собиравшие сведения о мятежниках. "Мы сначала хотели убить их, но потом я решил вернуть их армии и передать с ними строгое предупреждение насчет правил ведения войны".

В этой деревне Че после длительного перерыва занялся врачеванием зубов. "По истечении двух дней сплошных удалений, благодаря которым я прославился в Чако под именем Фернандо-зубодера, я закрыл мою операционную, и под конец дня мы вышли из деревни и удалились от нее на час пути". Пребывание отряда в деревне нашло отражение в нескольких фотографиях. Был сфотографирован и Че: перед соломенной хижиной он заглядывает в рот перепуганному пациенту, которого поддерживает ассистент, а со стороны за происходящим наблюдают трое-четверо зрителей.

Были и хорошие новости: "Я впервые за эту войну ехал на муле". Че снова обзавелся верховым животным. На фотоснимке он, с неизменной сигарой, улыбается, а на переднем плане - голова мула.

Когда партизаны уходили из деревни, то захватили с собой одного из ее жителей. По-видимому, это был пленник. На самом деле этот двадцатилетний крестьянин, которого звали Паулино Байгорриа, сам вызвался присоединиться к партизанам. Именно он помог раскрыть полицейских шпионов. "Паулино обещал доставить мое сообщение в Кочабамбу. Ему дадут письмо для жены Коко, шифровку для Гаваны и четыре сводки событий". В четвертой сводке Национально-освободительная армия опровергала появившееся в средствах массовой информации сообщение о смерти Инти. Там также говорилось:

"Что касается слухов о присутствии гипотетических бойцов из других латиноамериканских стран, то ради соображений безопасности и согласно нашему собственному кодексу революционной правды мы не назовем никаких имен, но при этом ясно дадим понять, что любой гражданин, согласный с нашей программой-минимумом и способствующий освобождению Боливии, сможет влиться в наши ряды с теми же правами и обязанностями, какие имеют боливийские повстанцы, составляющие, естественно, подавляющее большинство участников движения".

Паулино был по пути схвачен армейским патрулем, подвергнут допросам и пыткам в Сайта-Крусе, потом переведен в Ла-Пас и, после отказа сообщить кому предназначались найденные при нем послания, заключен в тюрьму.

24 июня, в День святого Иоанна-Крестителя, Че слышал по радио о бойне, учиненной правительственными войсками в шахтерском регионе. Шахтеры, представлявшие собой одну из немногих организованных социальных групп в боливийском обществе, которыми Че восхищался еще во время своей первой поездки по Латинской Америке в пятидесятых годах, постоянно сопротивлялись режиму военной хунты и подвергались столь же постоянным репрессиям с ее стороны. За два года до этих событий им даже на 40 процентов урезали заработную плату. В начале лета 1967 года находившаяся в то время в подполье Объединенная федерация профсоюзов боливийских шахтеров провела свой конгресс. Еще раньше шахтеры из Катави приняли решение пожертвовать дневной заработок на лекарства для партизан. Конгресс Объединенной федерации поддержал это решение. Во время празднования Дня святого Иоанна армейские подразделения напали на лагеря шахтеров. Цель акции была совершенно очевидной: дать другим профсоюзам четкое представление о том, что их ожидает в том случае, если они тоже пожелают оказать поддержку партизанам. На шахте солдаты расстреляли беззащитных мужчин, женщин и детей; всего погибло восемьдесят семь человек. Это массовое убийство получило известность под названием "резня святого Иоанна". Че следил за событиями по передачам аргентинского радио. Сам он не имел никакой возможности вмешаться в ход происходивших событий, так как не мог прийти со своим отрядом в зону конфликта, не мог установить контакт с городской организацией, не обладал полной и достоверной информацией для оценки ситуации и не желал лишиться ни единого человека, поставив все в зависимость от возможности партизан добиться увеличения своей военной мощи. Несколькими днями позже правительство обвинило партизан в том, что те якобы подтолкнули шахтеров на восстание.