Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как ты думаешь, куда они могли поехать вечером? — спросил тот у немца, нервно перебирая пальцами цепочку на шее.
— Мне откуда знать? Москва большой город сам по себе, молчу об остальных. Они могут быть и у Союза, и у Империи, и у Украины…
— Я понял, не продолжай.
Выбор огромен, а времени мало. И зачем только он вообще начал этот проклятый спор. Промолчал бы и русская не желала б уехать из резиденции. А теперь гадай, в какой из точек на карте она может быть.
— Поступим так. Ты звони всем водителям, которые сегодня на смене. Девушки же не умеют водить, а значит, их кто-то завез. Если нет, то проси у охраны, подъезжало ли такси, и какой был номер у машины.
— Und du?*
— А я позвоню Союзу.
Пока Германия расспрашивал подчиненных россиянки, США готовился к грубым словам и угрозам коммуниста. Он ведь не смог остановить его любимую дочь от побега. Да еще и младшую довели до слез. Тут бы любой родитель разорвал обидчика на части.
— Да? — послышался в трубке громкий бас СССР. — США, чего надо так поздно?
Не слишком тот обрадовался ночному звонку Штатов. Главное, чтобы он не скинул вызов.
— У меня ЧП, Союз. Нужна твоя помощь.
— Дай угадаю…. Опять с Россией что-то не поделили?
От старика ничего не скроется. Хорошо же он узнал американца.
— Да. Я не знаю, что мне теперь делать…
— Из-за чего ссора?
— Хотели выбрать официальный язык. Я настаивал на английском, ведь он распространен почти везде. Но Россия отказывается от него, и желает оставить русский. В общем…. так и поругались.
Послышался тяжелый вздох и тихое шуршание в телефоне.
— Эх, молодежь. Даже на уступки пойти не можете…. — спокойно ответил Союз, выпуская дым изо рта.
— Но ведь тут логика…
— США, иногда надо отложить холодный расчет в сторону, и подумать немного иначе.
— Хотите сказать, что стоило дать России выбрать язык? — поразился его словам США.
— Я не об этом. Для тебя и для России ваша культура бесценна. Никто бы из вас не хотел, чтобы она исчезла. Так ведь? — сделав небольшую паузу, коммунист продолжил: — Дочка очень ценит свою культуру. В особенности язык. Поэтому я не удивлен, что она отказала тебе.
— Значит, надо было просто оставить все как есть?
— Почти. Зачем же вам убирать какой-то язык? Что вам мешает сделать и русский, и английский официальными?
— Черт! — выругался Штаты.
Все оказалось намного проще, чем обычно. Почему же он сам до этого не додумался?!
— Они в деревне.
— Что простите? — не расслышал светловолосый мужчину.
— Сегодня вечером звонила Россия. Сказала, что она и Беларусь уехали в деревню. Ты ведь ради этого звонил, так?
— Да, но с чего это ты вдруг мне говоришь?
— Пора заканчивать бы вам ваш спектакль. Я внуков хочу. — Буркнул СССР и выключил телефон.
На кухне зазвенели любимые деревянные часы отца, говоря о давно наступившей полночи. Тишина и мрак властвовали в маленькой деревушке еще усыпанной снегом, и только в одном доме до сих пор горел свет, отгоняя темноту. Сидя возле окошка на кухне и держа в руках чашку с горячим чаем, сестры смотрели в окно, не смея произнести и слова. Да и говорить совершенно не хотелось. Обе вымучены и расстроены за этот длинный и тяжелый день.
— Может, пойдем спать? — не выдержала угнетающей обстановки Беларусь, ставя кружку на стол возле умывальника.
— Ты иди. Я не хочу еще. — Тихо ответила Россия, продолжая крутить ложку в руках.
— Рос, он не приедет. Мы ведь даже записки не оставили.
Внезапные слова белоруски удивили русскую. А разве она кого-то ждет? Неужели где-то глубоко внутри россиянка верит, что американец явится сюда? Абсолютный бред.
— Ты о чем, бельчонок? Не понимаю я тебя.
Младшая хотела уже возразить, как внезапно раздался громкий стук. Девушки затаили дыхание, гадая, что за незваный гость решил их посетить. На всякий случай Россия вспомнила, куда идти за охотничьим ружьем Союза. Стук повторился, на этот раз немного настойчивее.
— Кто там? — тихо пискнула Беларусь, поражаясь собственному голосу.
— Черт возьми, откройте! Холодно, жуть!
И если белоруска спокойно выдохнула, осознавая, что за дверью стоит США, то русская немного напряглась, не желая пересекаться с ним.
— Бел, иди наверх. Я сама ему открою. — Отправила она в комнату сестру, понимая, что разговор будет не из приятных.
И только когда младшая скрылась в проходе, россиянка повернула ключ, впуская в дом прохладу и своего мужа. Однако он был не один. За его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стоял немец в черном пальто, ожидая, когда его впустят.
— Германия?! А тебя, каким ветром занесло! — воскликнула она, не давая им прохода.
— Рос, мне нужна Бел. Она у себя в комнате?
— Нет. — Соврала Россия, загораживая собой проход. — Зря вы приехали. Можете разворачиваться.
Но парни не собирались сдаваться. Подойдя к русской как можно ближе, Штаты внезапно поднял ее на руки, позволяя Германии попасть в дом.
— Гер, скорее. Я не хочу, чтобы на мне были синяки! — рыкнул на него американец, чувствуя удары своей жены.
— Соединенные Штаты Америки, немедленно опустите меня! Слышишь?! Ты не имеешь никакого права!
Только, когда немец исчез за дверью, парень выполнил ее просьбу, однако выпускать из кольца своих рук он не собирался.
— Ты что творишь! Совсем с ума сошел!
— Успокойся мегера. Дай им поговорить. — Настаивал на своем США, продолжая прижимать русскую к себе.
— О чем им говорить?! Сколько у него девушек помимо моей сестры?
— На что ты намекаешь?
— На то, что Германия ей изменил. А, может, и до сих пор изменяет! — крикнула на него россиянка, не обращая внимания на шум в гостиной.
— Бред.
Девушка чуть воздухом не подавилась, услышав его резкий ответ.
— Да, что ты знаешь?! Бел видела сообщение от какой-то женщины.
— Or maybe it was the restaurant Manager?*
— С чего ты взял?!
— А с того, что Германия мне все рассказал. У него на уме была далеко не беготня за девушками, а нечто посерьезнее.
— Не люблю, когда ты ходишь вокруг. Скажи уже как есть!
Но тот жестом попросил ее замолчать, прислушиваясь к тишине. Россия уже совсем не понимала, что творится в этом доме. А особенно с парнями. Внезапно раздался пронзительный визг младшей, а после громкий грохот. Русская собиралась уже бежать к Беларуси, однако Штаты не дал ей сделать и шагу.
