Десант на Эльтиген - Василий Гладков

Мощный артиллерийский налет и удар летчиков-штурмовиков остановили немцев в центре, затем весь огонь был перенесен на левый фланг. Вторая группа «илов» обработала южную окраину Эльтигена. И тотчас 335-й гвардейский полк и весь резерв комдива перешли в контратаку и навязали противнику рукопашную схватку. В ней немцы никогда не были сильны. И на этот раз они начали отход. Тотчас же немецкое командование попыталось взять реванш, нацелив группу танков и пехоту на позиции 1-го батальона 31-го полка.

— Клинковскому сейчас достанется, — с тревогой сказал Бушин, готовя новые координаты для Тамани.

Комбат, очевидно, сразу почувствовал, что бой будет тяжелее предыдущих, потому что немедленно запросил артогня. Безымянная высотка, которую так старательно укреплял батальон ночью и так отважно защищал до сих пор, словно магнит, притягивала вражеские танки. Она была ключом ко всей нашей южной позиции, и немцы добирались до этого ключа. Вместе со своим боевым товарищем старшим лейтенантом Носовым Клинковский находился на высотке в боевых порядках 2-й роты. Отсюда он сам корректировал огонь.

Самой жестокой и страшной была пятая волна вражеской атаки. Танки ворвались на высоту, их нечем было задержать. Противотанковые ружья раздавлены. Кончились противотанковые гранаты. Людей осталось совсем мало. В этот момент радист принял сигнал: "Огонь по 15–28… Я — «Крот»… огонь по 15–28". Майор Ильин резко повернулся и доложил:

— Клинковский лично просит огня по квадрату пятнадцать-двадцать восемь.

— Ну?

— Это отметка, где находится он сам.

— Проверьте!

— "Крот"… «Крот»! Вы не ошиблись?

— Клинковский не ошибается! — пришел ответ. — Скорее! Огонь на меня!

Тяжелая артиллерия Тамани накрыла высоту. Казалось, что там все перевернулось вверх дном. Дым. Огонь. Столбы земли. Рация молчала.

Потом она заговорила. Все-таки заговорила!

— Не прошли! — раздался голос майора. — Не прошли они!

Затем свяаь оборвалась.

Не добившись успеха слева, враг вновь атаковал центр. Здесь ему удалось вклиниться в стык между 37-м и 39-м полками. Снова был вызван артиллерийский огонь с Тамани. Били 130-миллиметровые орудия 743-й батареи капитан-лейтенанта С. Ф. Спахова и 742-я батарея старшего лейтенанта С. Б. Магденко. Они своим мощным огнем остановили рвавшегося врага.

Как нам потом стало известно, особо умело действовали бойцы огневого взвода В. С. Беспалова 743-й батареи. Беспалов — житель Керчи, часто рассказывал своим матросам про родной город, и те бьши готовы на все, чтобы быстрее освободить его. Наши сообщения о меткости их залпов были для береговых артиллеристов большой радостью.

Батареи Спахова и Магденко часто вели контрбатарейную борьбу с 155-миллиметровыми орудиями противника на мысу Токил, которые надоедали десантникам своим нудным изнурительным огнем.

Обе батареи входили в 167-й отдельный дивизион береговой артиллерии, вооруженный пушками, снятыми с крейсера «Коминтерн» в августе 1942 года. Корабельные орудия в руках корабельных комендоров отлично воевали и на суше! Мне часто приходилось передавать телеграммы на имя командующего береговой артиллерией полковника М. С. Малахова с просьбой объявить артиллеристам благодарность за точную стрельбу.

Весь день 3 ноября плацдарм был в дыму и огне. Горели дзоты, дома, трава, а люди десанта делали свое солдатское дело, и делали его хорошо.

К концу дня, когда отбивалась девятнадцатая атака, у всех на глазах штурмовик «Ильюшин-2» таранил немецкий самолет. «Мессершмитт-110» шел бомбить высоту, где самоотверженно оборонялась рота Клинковского. Наш штурмовик бросился ему прямо в лоб. Мы не могли отвести от него взоров. Машины слились в один огненный клубок и упали на берег.

Армейская газета "Знамя Родины" рассказала, кто совершил этот подвиг товарищеской выручки в бою, отдал жизнь за нас, десантников Эльтигена. Их было двое, летчиков Черноморского флота: командир эскадрильи Борис Воловодов и бортстрелок Василий Быков, парторг эскадрильи. Один — из грозненских железнодорожников, по комсомольской путевке обучавшийся перед войной в аэроклубе, другой — ивановский текстильщик. Орлята рабочего класса России!

Газета писала о том, как по целеуказанию с нашего КП Воловодов повел свое звено штурмовать рвущиеся к плацдарму немецкие части.

— С ходу атакуем танки! За мной! — слышали команду ведущего летчики звена Бурлаченко и Семенов.

Самолеты прорвались сквозь зенитный огонь. Уже горит первый зажженный Воловодовым танк.

Семенов и Бурлаченко зажигают второй.

— Молодцы! — передал по радио Воловодов.

Когда машины снова развернулись, летчики увидели большую группу фашистских самолетов. Вот он — враг, несущий смерть отважным десантникам. Впереди тяжелый «Мессершмитт-110». Самолет Воловодова ринулся ему навстречу. Ведомые больше не слышали сигналов командира.

Героизм черноморского летчика вдохновил пехотинцев. Они, как один, поднялись в контратаку. К вечеру мы восстановили свои позиции. Эльтиген дымился. Эльтиген был в крови. Но Эльтиген жил, боролся, был готов к новой борьбе.

— Нашла коса на камень, — сказал Бушин, восстанавливая на карте позиции полков, потерянные и отвоеванные вновь.

— Если уж наш начальник штаба стал мыслить метафорами, значит, день прошел хорошо! — усмехнулся Копылов.

Пленные взятые 3 ноября, показывали, что офицеры им говорили: "Десант красных ослабел, сегодня его одним ударом сбросим в море". Иначе и не могло рассуждать командование противника. Фашисты видели, что прошло трое суток, а на эльтигенский плацдарм не высажено новых крупных сил. После 70-тичасового пребывания под огнем большой плотности, под ударами танков и авиации десант, по мнению гитлеровцев, не может удержать плацдарм. Чтобы быстрее разделаться с ним, противник собрал значительные силы и бросил их в бой хорошо рассчитанным двойным ударом. Но когда утро не принесло успеха, фашисты потеряли голову. Немецкое командование словно ослепло от ярости: беспорядочно тыкало кулаком то туда, то сюда. В какой-то мере это помогло десанту выдержать натиск.

Противник понес большие потери, но цели не добился. Конечно, и мы понесли значительный урон. Только раненых насчитывалось свыше тысячи. В поселке не осталось ни одного целого дома, ни одного клочка земли, не изрытого снарядами и авиабомбами. И все-таки наш небольшой плацдарм — три километра по фронту, полтора в глубину — жил и боролся. Его обороняли люди, крепкие духом и дисциплиной. Ими руководили такие опытные офицеры, как полковники Ивакин и Новиков, подполковники Челов и Блбулян, майоры Ковешников и Клинковский, капитан Беляков.

В той тяжелой обстановке, в какой оказался наш десант, не раз вспоминались сказанное Михаилом Васильевичем Фрунзе слова: "Мы должны иметь во главе наших частей людей, обладающих достаточной самостоятельностью, твердостью, инициативностью и ответственностью. Нам нужно иметь такой командный состав, который не растерялся бы ни при какой обстановке, который мог бы быстро принять соответствующее решение, неся ответственность за все его последствия, и твердо провести его в жизнь".

Такие офицеры были в нашей славной Новороссийской дивизии. Семь лет я имел честь командовать ею и всегда с гордостью вспоминаю ее золотых людей, ее солдат и офицеров.

В ночь на 4 ноября противник организовал радиопередачу для нашего десанта. Немцы вынесли в окопы переднего края мощную установку. Гитлеровский пропагандист орал на весь Эльтиген: "Солдаты Новороссийской дивизии и морской пехоты! Вас бросили… никакой помощи вам не дадут… вы обречены на гибель… сдавайтесь".

— Три дня долбили, а теперь начали уговаривать! — усмехнулся Копылов. — Насолил им десант…

— Именно так и нужно объяснить эту передачу бойцам.

— Не пойму я немцев, — продолжал Копылов. — Ведь третий год воюют и совершенно не знают нашего солдата.

— А этого им не дано. Не по фашистским это мозгам.

— Все-таки нужно быть абсолютным идиотом, чтобы устроить сегодня такую передачу на плацдарм. Люди отбили девятнадцать атак, а им кричат "сдавайтесь!". Тьфу!..

Мы решили в течение ночи провести беседы во всех подразделениях. Прежде всего связались по радио с командиром десантного корпуса, доложили обстановку на плацдарме и тут же получили от него сообщение: нынче будет действовать сосед. После этого быстро собрали командиров частей и политических работников, порадовали их доброй вестью. Я сказал товарищам, что, судя по показаниям пленных, противник не сможет завтра атаковать Эльтиген с прежней энергией. Десант основательно потрепал фашистов, поэтому они и начали радиообработку.

— Делают хорошую мину при плохой игре! — сказал Модин.

— У инженера всё мины на уме! — в тон ему откликнулся Блбулян.