Атлантический дневник (сборник) - Алексей Цветков

Люди становятся народом, нацией, создавая историю своими руками, возводя собственный дом, деревню и город. Государи и полководцы имеют на нее право в той же мере, в какой этим правом обладает любой житель, но право не должно становиться прерогативой. Американцы отняли свою страну у заморского монарха, когда он впал в подобное заблуждение. Но в России на этой развилке произошла трагедия: и у монарха, и у народа отняли страну самозванцы, истребители истории, которая лишь начинала, усилиями «Современника» и «Отечественных записок», переходить в общую собственность. У людей есть право наследия, согласно которому они вступают в законное владение всем тем, плохим и хорошим, что накопили за века их предшественники, и лишь таким образом становятся теми, кем себя сами считают. Это право неотчуждаемо – его можно лишиться лишь по легковерию, если примешь самозванца за того, за кого он себя выдает. Пришло время перевернуть пирамиду с вершины на основание, как диктуют законы равновесия. Это и есть национальная идея, которую несколько лет назад кинулся искать прошлый президент: как раз его-то она меньше всего касалась.

Полуторавековой юбилей журнала Harper’s не обошли вниманием ни президент США, ни мэр Нью-Йорка – их поздравительные депеши приведены в номере. Это, конечно, тоже история, но лишь декоративная, лишь дань настоящей, запечатленной на тысячах и тысячах пожелтевших страниц. Высочайшие грамоты не создают время, а лишь свидетельствуют о нем. История – это сумма человеческих жизней, или даже просто слов, потому что речь все-таки идет о журнале. Так или иначе, она исходит из основания, растет от корней, как живое дерево. Ее легко почувствовать, как простую жизнь вокруг себя, если стряхнешь иллюзию, что она творится где-то наверху полномочными агентами. В мире, где истории возвращено подобающее место, политика исчезает.

Прошлое – это наш собственный дом и семья, а не продукт государственного института. Забывая об этом, мы рискуем проснуться в чужой стране, в чужой литературе, которая говорит с нами на нашем языке о непонятном и невозможном.

ЦИРКОВОЙ МАНЕЖ ИСТОРИИ

Начну с несколько ошарашивающего примера. Ритуалы и атрибуты британской монархии известны во всем мире как образец приверженности англичан незапамятным традициям. Между тем большинство из них восходит к концу XIX – началу XX века.

Или возьмем шотландцев, которые любят наряжаться в «килт» – мужскую юбку с клетчатым узором своего клана – и играют на волынке. Любопытствующему охотно объяснят, что эти национальные святыни коренятся в глубокой древности. В действительности они коренятся от силы в XVIII веке или даже позднее, то есть относятся к временам, когда Шотландия уже слилась с Англией в Соединенное Королевство. Эти предметы национальной гордости были просто придуманы, а за основу взяли обычаи немногочисленных горских племен, к которым цивилизованное население страны относилось до тех пор как к мелким хулиганам.

«И эти преданья седой старины нас учат истории нашей страны», – пел когда-то бард о другой, своей собственной родине, но в чем-то все страны одинаковы. Приведенные примеры я почерпнул из статьи известного американского писателя Ларри Макмертри в журнале New York Review of Books, а он, в свою очередь, взял их из книги Эрика Хобсбаума и Теренса Рэйнджера «Изобретение традиции». Статья самого Макмертри называется «Изобретение Запада» и посвящена разоблачению одного из самых популярных исторических мифов: об американском Диком Западе.

Известный британский журналист и популярный историк Пол Джонс пишет в своей книге «История американского народа»:

В Западе поразительно то, что он превращался в миф одновременно с его освоением. Освоенный Восток хотел услышать о неосвоенном Западе, не подвергаясь тревогам и расходам, а тем более опасностям, связанным с пребыванием там… Как показывают архивные документы, весь этот Дикий Запад был вполне реален. Но историка поражает сравнительная пустячность всех этих знаменитых перестрелок. Самая знаменитая из них, столкновение в коррале OK в аризонском городке Тумстоун, героем, или, если угодно, негодяем которой был Уайет Эрп, унесла жизни всего трех человек.

В действительности, однако, реальность большинства персонажей только вводит в заблуждение: за пределами США имена этих людей никому не известны, но зато известны подробности их жизни, которые, практически от начала до конца, являются несомненной выдумкой.

Каждый помнит классические сцены вестернов: два героя с нарочитой неторопливостью выходят из бара, затем некоторое время стоят друг против друга, держа руки в окрестностях кобуры, в мгновение ока выхватывают свои шестизарядные: один падает, другой все так же неторопливо уходит.

Или групповая перестрелка: пули летят роем минут семь, после чего положительные герои опять же неторопливо уезжают, а подбитых негодяев лошади волокут за стремя.

Начнем с того, что револьверы времен освоения Запада чаще давали осечку, чем стреляли, а извлечение их из кобуры было довольно длинной и потной операцией. Попадал обычно тот, кто уже держал оружие в руке и долго целился. Попасть из револьвера в цель с размаху на расстоянии больше десяти метров практически невозможно и по сей день. Реальные американские пионеры, в отличие от нынешних кинозрителей, хорошо об этом знали и поэтому стреляли из винтовок, а револьвер, порой даже два, носили как мужественное украшение.

Кроме того, порох в те времена использовался дымный, так что после двух-трех выстрелов стрелок уже не мог разглядеть не только цель, но и ствол собственного оружия. Впрочем, ему было уже не до этого: нужно было кашлять и протирать глаза.

Вторая половина XIX века была одной из самых замечательных эпох в истории США – время покорения необжитого и фактически безлюдного континента. Беда индейцев, оттесненных к этому времени за Миссисипи, была вполне реальной, и рассказать о ней мне еще предстоит. Но «дикий» в общепринятом смысле Запад не существовал никогда. По этому поводу мнение Ларри Макмертри еще более радикально, чем у Пола Джонса: Запад стали выдумывать не параллельно его покорению, а с опережением.

Год или два спустя после того, как я прочитал «Изобретение традиции», и собрал, для собственного развлечения, длинный список людей, принявших участие в изобретении Запада. Этот список я потерял, но помню, что начинался он с Томаса Джефферсона, а заканчивался Энди Уорхолом, автором «Двойного Элвиса», где король [рок-н-ролла] изображен как револьверный стрелок. В промежутке – стрелки, сапожники, седельщики, железнодорожные магнаты, художники, индейцы, актеры, режиссеры, лжецы всех пород, но, странным образом, не так уж много писателей: Нед Бантлайн, Зейн Грей, Макс Брэнд и Луис Л’Амур. По влиянию самым важным из них был, вероятно, Бантлайн. Утверждали, что вся русская литература вышла из гоголевской «Шинели», – по тому же, хотя и более глупому принципу бесчисленные кипы американской бульварной литературы следовали модели Бантлайна…

Нед Бантлайн, в действительности Эдвард Зейн Кэррол Джадсон, был не менее экзотичной фигурой, чем его выдуманные персонажи. Он начал корабельным юнгой, затем участвовал в войне против индейцев-семинолов. В Гражданскую войну его выгнали из армии юнионистов за пьянство. На склоне лет он стал писать религиозные гимны и проповедовать трезвый образ жизни. Но самым главным его достижением было изобретение так называемого «десятицентового» романа, dime novel, из жизни героев и пионеров Запада. У этих литературных персонажей не было времени ждать покорения настоящего Запада, и они взяли дело в свои руки.

В число заслуг Бантлайна можно также включить создание одного из ведущих реальных участников покорения Запада. Такая формулировка нуждается в объяснении. До встречи с Бантлайном Уильям Фридерик Коуди был следопытом, охотником и участником конфликтов с индейцами. Он также был великолепным наездником: по словам современников, он сливался со своей лошадью в единое существо. Бантлайн благословил Коуди на карьеру в шоу-бизнесе и придумал ему сценическое имя Баффало-Билл, под которым тот и вошел в историю. Главный герой освоения мифического Дикого Запада – владелец цирковой труппы, псевдоковбойского шоу. Тем временем Бантлайн, продолжая работу над мифом, ввел Баффало-Билла в обойму своих литературных персонажей, оттачивая ему героическую биографию: в 1888 году вышел очередной десятицентовый роман «Первое испытание Баффало-Билла».

Цирковая карьера Баффало-Билла началась в 1883 году, когда он организовал первую выставку «Дикий Запад». В программу входили виртуозные снайперские представления, охота на бизонов, инсценировка нападения на дилижанс, поездка на почтовом экспрессе и, конечно же, целые отряды ковбоев и индейцев – настоящих, нанятых для участия в шоу.