Первое дело Матильды - Оливер Шлик

– Всё хорошо, всё хорошо, – Дориан поднимается на ноги, смущённо улыбаясь и потирая отливающую синевой шишку, которая вырастает у него на лбу. – Над шлифовкой этого номера нужно ещё поработать, – заявляет он – и тут замечает нас с Доктором Херкенратом. – Что ты таскаешься повсюду с этой одиннадцатилетней девчонкой и пуделем? – изумлённо спрашивает он Шарлотту.

– Мне двенадцать, – поправляю я его. – А этот пудель – кокер-спаниель.

Дориан открывает рот, но, прежде чем успевает задать следующий вопрос, его перебивает Шарлотта:

– Дориан, что тебе на самом деле нужно?

Её брат корчит гримасу, как четырёхлетка, который хочет уломать маму купить ему шоколадное мороженое.

– Я хотел ещё раз спросить о… ну, ты знаешь, – вкрадчиво шелестит он. – Дело, о котором мы говорили утром: маленький частный кредит для меня. Ты же собиралась подумать. Вот я и решил поинтересоваться, пришла ли ты к какому-нибудь решению.

– Ты можешь представить, что мне сейчас не до этого? – тихо говорит Шарлотта. – Меня обвиняют в преступлении.

– Ах да… это. Дурацкая история, – говорит он, изображая участие. – Но не волнуйся. Скоро всё выяснится, сестрёнка. Кстати, могла бы меня предупредить, перед тем как звать полицию. Мне пришлось в спешке прибирать кое-какие вещи, которые полиции не касаются.

– Например? – спрашиваю я.

Он бросает на меня раздражённый взгляд и, закатив глаза, спрашивает:

– Нет, ну серьёзно, Шарлотта: кто этот говорящий гном?

«И я должна это выслушивать?! От типа в розовом халате?! С перегаром и шишкой на лбу?!»

– Матильда – коллега Рори Шая, – спокойным тоном поясняет Шарлотта. – Того самого… э-э-э… сыщика. – Лицо наследницы покрывается нежным румянцем. – Я попросила его расследовать это дело.

– Что, правда? Круто. Я фанат этого фрика! Недавно читал, что он настолько застенчив, что выключает свет перед тем, как посмотреться в зеркало, – Дориан вопросительно пялится на меня. – Это так?

– Как насчёт того, чтобы ответить на мои вопросы? – сверля его пронзительным взглядом (скажем так: взглядом, который, лично я считаю пронзительным), говорю я.

– Ой, боюсь-боюсь! Сыщик из детского сада учиняет допрос. Я весь дрожу! – Брат Шарлотты, затянув потуже пояс халата, опускается на одну из подушек-пуфов. – Ну, вперёд! И как ты собираешься вытянуть из меня признание? Будешь забрасывать драже, пока не сознаюсь? Или натравишь этого косого пуделя?

– Возможно, – говорю я. – Доктор Херкенрат – настоящий киллер, хотя по виду этого и не скажешь!

Доктор Херкенрат ни капли не похож на убийцу, он влюблённо косится на Шарлотту, но Дориан Шпрудель, кажется, на секунду выбит из колеи.

Пользуясь удобным моментом, я приступаю к допросу:

– Где вы были сегодня между десятью и одиннадцатью часами утра?

– У себя в комнате. В постели.

– Что вы делали?

– Как что? Спал, разумеется.

– Но ведь в девять вы уже встали, чтобы вытянуть из Шарлотты денег.

– Да. И что? После этого я так вымотался, что снова лёг. Разве есть закон, который это запрещает?

– И свидетелей, которые подтвердят, что вы между десятью и одиннадцатью находились в постели, полагаю, нет?

– Нет. К сожалению, нет, – заявляет он.

– Когда вы узнали о краже жемчужины?

– Ну, только когда к дому подкатили полицейские со своими гуделками. Мне же никто ничего не рассказывает.

– И тут вам первым делом пришлось кое-что припрятать? Что именно?

– Без комментариев, – самодовольно улыбается он. – Ты не полиция. Я не обязан отвечать на все твои вопросы.

– Ваше право, – заверяю я его и как бы между прочим добавляю: – Ещё только одно… Вы же наверняка видели скульптуру из снега в парке?

Он пытается это скрыть, но я замечаю, что он чуть медлит, перед тем как нацепить радостную улыбку и ответить:

– В парке? Не-а. В такой собачий холод я и шагу из дому не делаю.

– Скульптура изображает ангела, у которого черты лица Ланы Берг, – объясняю я. – Вы можете предположить, кто мог её вылепить?

– Ну, очевидно, какой-то втюрившийся в неё бедолага. Уже сейчас ему сочувствую: Лана Берг – вреднючая мегера! – Повернувшись к сестре, Дориан подхалимничает: – Не в пример тебе, Шарлотта. Ты очень участливый и готовый помочь человек. Кстати… не могла бы ты всё-таки подумать о моей просьбе?

Шарлотта, тяжело вздохнув, вынимает из ящика комода портмоне:

– У тебя что, опять новая подружка, которую нужно впечатлить, перед тем как через четыре недели отправить в отставку? В общем, ладно… Сколько тебе нужно?

– Э-э-эм… – Встав с подушки, Дориан вытаскивает из кармана халата несколько купюр и, помахав ими в воздухе, с усмешкой говорит: – Я предполагал, что ты одобришь кредит. И поэтому уже самообслужился. Чтобы тебе не нужно было отсчитывать. Большое спасибо, сестрёнка, – в высшей степени довольный, он, неспешно направляясь к двери, благодушно прощается: – До скорых встреч, комиссар Гном! Хорошего дня, инспектор Пудель!

– Э-э-эм… Дориан? – помедлив, окликает его Шарлотта.

– Да?

– Халат, который на тебе… Это мой, – говорит она. – Оставь его здесь, пожалуйста!

– О да, верно, – улыбаясь, говорит он и, сняв ярко-розовый халат, бросает его на спинку кресла. После чего с достоинством – насколько это возможно в поношенном нижнем белье в мелкий рубчик и с синеющей шишкой на лбу – выходит из комнаты.

13

Мягкий в обращении, твёрдый в делах

– Твой брат всегда ходит по дому в нижнем белье? – поморщившись, спрашиваю я. – В таком белье?

– Дориан происходит из не очень стеснительной ветви нашей семьи, – с извиняющейся улыбкой говорит Шарлотта, принимаясь подбирать с пола рассыпавшееся драже.

Время, пока мы ждём Рори, я использую для того, чтобы погулять по комнате, разглядывая картины на стенах.

– Ты рисуешь одних белых кроликов?

– Только зимой, – смущаясь, откликается Шарлотта. – Летом я рисую бабочек.

– А белок рисуешь?

– Белок? Э-э-э… нет.

– Жаль! – говорю я, искоса глядя на Доктора Херкенрата. Этот коварный изменник развалился у ног Шарлотты и поедает её влюблённым взглядом, словно она какая-нибудь вкусняшка.

Собрав драже, Шарлотта выпрямляется, при этом свитшот чуть сползает с плеча, и у неё на ключице я вижу татуировку. Тонкая надпись с завитушками.

– «Suaviter in mondo, fortiter in re», – читаю я. – Это латынь, да? У нас только в следующем классе начнётся. Что это значит?

– Это можно перевести как «мягкий в обращении, твёрдый в делах», – объясняет Шарлотта, поправляя свитшот. – Мой девиз. Для меня он означает, что нужно всегда изо всех сил бороться за дело, но при этом бережно обходиться с людьми. С уважением и вежливо. Что никого нельзя намеренно обижать или оскорблять. В принципе… – подняв голову,