Ей прописали смерть - Юлия Алейникова

– Двадцать третьего. Галина Павловна, а как врача с «неотложки» звали? – обернулась к невидимой собеседнице Марина. – Мы не знаем, – огорченно сообщила она, возвращаясь к беседе с Амалией. – Но машина приехала в двадцать пятнадцать, вызывали ее на проспект Просвещения. – И Марина продиктовала адрес.

– Хорошо. Попробуем сами разобраться, – сухо проговорила Амалия. – Спасибо за информацию, будьте на связи. – И отключилась.

«Все-таки она удивительно черствая», – позволила себе конструктивную критику в адрес подруги Катя, но, разумеется, исключительно мысленно. Какой бы черствой и самоуверенной, даже самовлюбленной Амалия ни была, в хватке и уме ей не откажешь, и без нее Катя ничего не смогла бы предпринять. А так, глядишь, они еще и дело сами раскроют. Вот Володя удивится, обрадовалась отчего-то Катя.

Амалия сидела, задумавшись, за стареньким письменным столом.

За этим столом еще ее отец, Борис, будучи школьником, делал домашние задания. Дедушка с бабушкой сохранили стол. И вот теперь, когда Боря стал взрослым, и у него самого родилась дочка, и даже уже выросла и выучилась, стала адвокатом, она тоже сидит за этим столом и занимается. Все это с гордостью рассказал Кате деда Ваня, когда устраивал ее вчера на ночлег.

– Так. Утром едем в морг. Нам нужны пилюли и данные вскрытия. По словам Марины, его будут делать завтра. Очень удачно. Дальше. Если дозвонимся до врачихи, попытаемся с ней встретиться. Это самый важный свидетель. Если мы ее разыщем, полдела у нас в кармане. Если нет, двинем на Соляной к ее родственникам, будем выяснять, куда она устраивалась на работу, и ее нынешний адрес. Тоже не безнадежно, – сосредоточенно нахмурив брови, рассуждала Амалия. – Далее встретимся с Леной. Выясним, при каких обстоятельствах она упала под поезд.

– А если к ней еще нельзя?

– Будет день, будет пища, – подвела черту Амалия. – А сейчас у меня заслуженный отдых. Я хочу криминальные новости посмотреть, а через десять минут «След» по телику начинается. А ты бери список телефонов отдыхавших в пансионате дамочек и начинай обзвон с выяснением самочувствия, симптомов и наличия образцов лекарства, – строго распорядилась Амалия и отбыла в гостиную, предоставив Кате плацдарм для трудов праведных.

Глава 21

Темным промозглым утром Катя и Амалия вышли из метро на «Лесной», и отправились искать остановку нужной маршрутки. Часы показывали без десяти девять. Вчера до позднего вечера Катя сидела на телефоне, беседуя с похудевшими дамами, некоторые из них оказались ужасными болтушками, но, к счастью, все были живы, лишь одна, довольно пожилая особа, оказалась в больнице. Подскочило давление, но, по словам родственников, это было обычное дело. В результате Катя толком не отдохнула, не выспалась, потому что всю ночь ее преследовали тощие и толстые тетки, страдавшие от давления и регулярно бросавшиеся под поезд. А потому Катя тащилась следом за Амалией угрюмая, понурая, едва передвигающая ноги. Кругом царила моросящая, пробирающая до костей унылая сырая мгла. В такое утро только в морг ехать, невесело подумала Катя, залезая в тесную неуютную маршрутку. За всю свою жизнь она ни разу не была в морге и уж тем более, боже упаси, никогда не хоронила близких. И сейчас всячески уговаривала себя, что ничего страшного в этом нет. Что морг – это вроде больницы. Но она ошиблась.

Еще на подходе к невысокому, словно сложенному из двух кубиков зданию морга она ощутила неприятный, специфический запах. Запах шел из широких распахнутых настежь дверей, из которых шестеро мужчин как раз выносили гроб и грузили его в ритуальный, выкрашенный в мрачные синие и черные цвета автобус.

– Амаля, а можно я тебя здесь подожду, – трусливо предложила Катя, понимая, что совершенно не готова заходить в это царство смерти, пропитанное тошнотворным запахом формальдегида.

– Что еще за чепуха? Мерзнуть здесь собираешься? А если я надолго застряну? Нет уж, голубушка, пойдешь со мной.

Дальнейшее показалось Кате ужасным сном. Ей запомнились словно растворенные в сером тумане горестные лица, бледные, осунувшиеся, глухие скорбные всхлипы, черные одежды и скамьи ожидания. Распахнутые двери в комнату прощания, в которой вокруг гроба собралась небольшая толпа родственников. Кабинет агента бюро ритуальных услуг. Вспоминала она заплаканные, потемневшие лица посетителей этого места скорби и страданий. Катя поражалась, как можно ежедневно приходить на работу в такое место, а потом возвращаться домой, ужинать, смотреть телевизор, ездить на дачу? Просто жить? Ей хватило двух часов, проведенных в морге, чтобы два дня ощущать на себе запах этого места и давящую тяжесть на сердце, и невозможность хоть на минуту забыть о том, что где-то в городе сейчас плачут люди, а в глубинах морга препарируют тела их умерших родственников.

Амалия же, демонстрируя свою обычную толстокожесть, звонила Марине, выясняла номер заказа в бюро ритуальных услуг, через бюро выясняла, в какую смену принимали тело, потом вызывала санитара, дежурившего в эту смену, потом патологоанатома, всем дотошно объясняла суть их проблемы, настойчиво и въедливо. Убедившись, что пузырек в морг не передавали, штурмом брала регистратуру и выписывала из журнала, какая именно бригада «неотложки» доставила тело. Выясняла номер телефона станции «Скорой помощи», потом звонила на станцию и узнавала, когда будет дежурить нужная ей бригада и как ей встретиться с врачом. И так далее и тому подобное. При этом она умудрялась заставить работников морга и бюро ритуальных услуг помогать ей в решении ее вопросов, разумеется, совершенно безвозмездно. Как выяснилось, Амалия обладала еще одним удивительным качеством: она умела внушить людям, что не отстанет от них до тех пор, пока не получит свое, и в их интересах ей помочь, чтобы поскорее от нее избавиться. И люди помогали.

Но самое удивительное, когда девушки выходили из морга, Амалия выглядела такой же энергичной, собранной и бодрой, как вчера во время их визита в пансионат. Она умела мастерски отгораживаться от мешающих работе эмоций. И теперь Катя задавалась вопросом: была ли это черствость или высокий профессионализм?

– Катька, смотри, «Макдоналдс»! Я так жрать хочу после морга! Эти работнички у меня все жилы вытянули. Давай по гамбургеру рубанем – и на Соляной. Врачиха-то не отвечает, – прервал Катины печальные, полные глубоких чувств мысли высокий, как всегда, резкий голос Амалии. – Ну, что молчишь? Я кофе хочу. Идем.

И Амалия потащила подругу к стеклянным витринам «Макдоналдса». Аппетит от посещения пропахшего формальдегидом морга у Амалии не пропал.

На станцию метро «Чернышевская» барышни прибыли в начале первого и пешком двинулись на поиски Соляного переулка. Найти дом и нужную квартиру труда не составило. Поднявшись на четвертый этаж по темной, узкой, черной лестнице, девушки остановились перед старой, выкрашенной в коричневый цвет дверью с множеством звонков и, найдя нужный, нажали старенькую стертую круглую кнопку.

– Вот ужас! – искренне опечалилась Катя, глядя на царящее в подъезде убожество. Старые раскрошившиеся местами ступени, грязно-синие, давно не крашенные стены, окно с разбитыми стеклами. – Как тут люди живут?

– А чего ты удивляешься? Зато центр, и потолки три метра, – пожала плечами Амалия, прислушиваясь к царившей за дверью тишине. – Пожалуй, нужно повторить, – заключила она и нажала сразу на три разных звонка по очереди.

– Ты что делаешь? Это же чужие звонки! – испугалась Катя.

– Расслабься. Не чужие, а соседские. И мы не хулиганы, а серьезные люди, работающие, между прочим, – не дрогнула Амалия. – До пенсии тут стоять не можем. О! А вот и люди, – тут же обрадовалась адвокат Змеюкина, расслышав за дверью чьи-то шаркающие шаги.

– Бегу, бегу! – услышали наконец девушки недовольный одышливый голос. – Ну, кто там? Чего вам? – спросили погромче в самую замочную скважину. Глазка в двери не было.

– Шутикова Нина Пантелеймоновна дома? – громко, четко спросила Амалия, расправляя костистые плечи и готовясь к вторжению в квартиру.

– Ну, я это, – проговорил голос, и замки защелкали, а спустя минуту распахнулась дверь.

На пороге стояла низенькая, сгорбленная, упитанная старушка во фланелевом халате, замотанная в кофту, шарф, в заштопанных перчатках с обрезанными пальцами и с рулоном туалетной бумаги в руках.

– Вот только собиралась спокойно в туалете посидеть, пока соседей дома нет, так принесла нелегкая, – пробубнила старушка, рассматривая гостей сквозь толстые мутные стекла очков в дешевой пластмассовой оправе. – Из собеса? Или из благотворительности? – поинтересовалась бабуля.

– Из коллегии адвокатов, – ответила Амалия, вытягивая вперед руку с каким-то документом. Старушка на него даже не взглянула.

– Откуда? – искренне изумилась она, адвокаты ее, видимо, еще ни разу не посещали.