Когда-нибудь я ее убью - Кирилл Казанцев

— Иди спать, — в десятый, наверное, раз сказал Егор, и Вика точно так же помотала короткостриженой головой. Не пойду — вот и весь сказ, как будто толк от нее какой будет. Уснуть, ясное дело, она тоже не сможет, ну да пусть сидит, лишь бы под ногами не мешалась. Еще полчаса, еще час, уже полночь, у самого глаза слипаются после бессонных суток, а ведь время волков только-только наступило. И точно: обострившимся слухом Егор уловил негромкий щелчок, стук от хлопка дверцы, вскочил, прижался щекой к стеклу. Идут вроде трое, но, может, и больше, в темноте и переплетении теней ничего не разобрать.

— Уже? — прошептала за спиной Вика и отшатнулась, пропуская Егора перед собой. Он поколебался мгновение, не прихватить ли пусть тупой, но еще вполне пригодный в ближнем бою топорик, но решил пока обойтись без него и оставить как есть, воспользоваться, если побоище перейдет в партер, то есть продолжится в квартире. А быстро они его нашли, сообразили, и теперь ждать можно всего: после работы могут «встретить», например, странно, что сегодня отпустили. Медсестра, тварь, из терапии настучала, некому больше, ну да черт с ней…

— В комнату иди и сиди там, — бросил Егор, прислушиваясь к звукам из подъезда. Пока ничего, но это поправимо, все изменится очень быстро. Обернулся, увидел, что Вики нет, и вышел из квартиры. Захлопнул дверь, постоял, подумал и выкрутил новую, пару дней назад появившуюся тут лампочку, и в подъезд сразу вернулся привычный полумрак. Аккуратно положил еще горячую лампочку на подоконник, подул на ладони и взбежал на один лестничный пролет вверх, отступил в тень у стены и замер там.

Ждать долго не пришлось, снизу поднимались несколько человек. Шли в темноте, поэтому поднимались «гости» неуверенно, кто-то споткнулся, матюгнулся вполголоса. Егор терпеливо ждал, глаза его давно привыкли к полумраку, и он уже видел три силуэта, маячивших перед дверью его квартиры. Что-то негромко звякнуло в тишине, один из «гостей» дернул дверную ручку, но его оттерли в сторону. Тонкий лязгающий звук повторился, что-то негромко треснуло, и Егор одним прыжком оказался рядом с ночными визитерами. И успел вовремя, один уже присматривался к замку, еще двое за его спиной глазели на дверь, точно прикидывая, с какой попытки удастся ее высадить, переговаривались вполголоса, и появление Егора прозевали, не успев понять, в чем дело, уже летели вниз по лестнице. И только попытались подняться на ноги, как снова пришлось падать — в объятия товарищей грохнулся третий. Егор скорее чувствовал все движения противника, чем видел их, поэтому вовремя ушел от удара, вывернул занесенную на него руку с ножом за спину оппоненту. Тот хрюкнул коротко и отправился в полет вперед башкой, но недалеко — всего лишь на один пролет ниже.

Все происходило в полной тишине, за несколько минут побоища никто не издал ни звука. Егор ногой отшвырнул валявшийся на полу нож в сторону, перепрыгнул несколько ступеней сразу и оказался перед только-только поднявшимися на ноги «гостями». Те намерения хозяина поняли правильно, оперативно и неорганизованно отступили, бросив товарища объяснять Егору цель их позднего визита. Этот жался к стене, шмыгал носом и даже чего-то там изобразил, рыпнулся вроде как ударить слева снизу, но получилось препаршиво, даже не так — по-детски. Егор перехватил его за руку, дернул на себя, развернул, сгреб за шкирку, швырнул вниз и, не торопясь, двинулся следом, готовый, если понадобится, повторить бросок. Но его помощь больше не потребовалась, посетитель самостоятельно выполз из подъезда, доковылял до машины. Егор наблюдал за ними через окно, дождался, пока «Приора», резко газанув, сорвется с места. Слишком легко все прошло, легко и быстро, повезло, что не сообразили, что не ждали, что растерялись, думая, что мышки ждут в клетке, а не притаились снаружи. И ведь вернутся, как пить дать, вернутся, и очень скоро, и их уже будет не трое, а гораздо больше.

Егор вернулся в квартиру и только сейчас, когда прошел азарт и опасность отступила, сообразил, что погорячился. Такой шанс в руках был, а упустил его бездарно, не вытряс из последнего, например, самое главное — кто их послал сюда и чем им помешала Вика?

Та материализовалась из темноты незамедлительно и снова с топором в руках, смешно и жутко смотреть. Егор не сдержался, фыркнул, скорее от нервов, облизнул сбитые костяшки пальцев и пошел в кухню, попутно отобрав у Вики топорик:

— Одевайся, быстро. Надо идти, сейчас же, они вернутся. Быстро! — уже можно орать, не опасаясь, что кто-то услышит, можно даже повторить, но до этого не дошло.

— Сейчас? — глупо спросила Вика. — Ночью?

— Как знаешь, — Егор уселся на табурет поверх собственной куртки, — давай останемся. И подождем, когда они вернутся, только их будет уже не трое, а человек десять или пятнадцать. Все, пошли, пошли, — он бесцеремонно подтолкнул Вику к вешалке в коридоре, сам быстро оделся и нахлобучил на глаза шапку. Погода на улице вновь заворачивалась нешуточная, дуло так, что от воя ветра становилось не по себе, но метели пока не было.

Вика оделась быстро, стояла в коридоре, сжимая в руках дорожную сумку, крутила ее и так и этак: то на локоть повесит, то на плечо. Егор забрал у нее сумку и выпроводил на площадку, постоял немного на пороге и вышел сам. Захлопнул дверь, дернул за ручку и оглянулся напоследок, подумав, вернется ли сюда еще, и если вернется, то когда именно.

— Быстро, быстро! — он взял Вику под руку и потащил по ступенькам вниз.

Быстро не получалось, хоть тресни, сапоги на каблуках не приспособлены к бегу по скользкой дороге. Да и для ходьбы они тоже не годились, Вика шла, еле переставляя ноги, тонкие подошвы и каблуки разъезжались на льду, что коварно скрывался под свежим белейшим снежком. Шла-шла и грохнулась наконец на одно колено, но даже не пикнула, Егор дернул ее за ворот шубки и поднял на ноги. А через пару минут процедуру повторил, потом и в третий раз, а в четвертый успел, поддержал под руку и понял, что так они далеко не уйдут. Вика молчала, только старательно отводила глаза в сторону и на Егора не смотрела, глядела куда угодно — на темные окна домов, на верхушки деревьев сквера, что миновали с таким трудом, вслед редким проезжавшим машинам, но не на него. А когда Егору удалось перехватить ее взгляд, то в нем обнаружились и ужас, и страх, и напугавшая его самого решимость, — все что угодно, кроме паники.

— Надо идти, — сказал он, — и очень быстро. Тебя ищут, да уже и не только тебя.

И только сейчас сообразил, что не сказал ей, куда собственно тащит ее через ночь и робкий, тихонько падающий с неба почти новогодний снежок. Вика накинула на голову слетевший капюшон шубки и поежилась. Егор осмотрел девушку с ног до головы. Выглядит очень даже неплохо, но в таких сапогах только по паркетам рассекать или в машине по городу передвигаться. И еще кое-что: он уж и сам чувствовал, как пробирается под теплую куртку мартовский кусачий морозец, а что тогда говорить о Вике в ее короткой шубе?

— Я знаю, — едва не стуча зубами от холода, сказала она, — я все знаю и очень боюсь. Но я не могу быстро, честное слово. Правда, не могу.

Егору пришлось сбавить ход, он крепко держал Вику под руку и посматривал по сторонам. Вел ее так, чтобы по возможности держаться в тени — дорога шла по центру города, и здесь власти постарались на славу, как назло работал каждый фонарь. Хорошо хоть, пуст был этот самый центр, никого ни поблизости, ни на горизонте, даже собак бродячих не видать, тоже, поди, от мороза попрятались. И не обойти этот освещенный пятачок, здесь самый короткий путь к задворкам города, к «железке» и пустырю за ней. Проверено все это уже, сам сколько раз время засекал, пока самую короткую тропинку к даче протоптал, и обходные пути искать не собирался, и если в сторону от проспекта взять — там сплошные стройки да теплотрассы перекопанные, белым днем не пройти, а уж ночью, да еще на каблуках… Лучше не рисковать.

Проскочили центр их крохотного городка без приключений, две единственные живые души в этот полночный час. Промчались по дороге одна за другой две машины без габариток и, как показалось Егору, без номеров, просвистели мимо и сгинули сразу за светофором центрального перекрестка. Дальше места пошли глухие, темные и неприятные: многоэтажки сменили старые, барачного типа двухэтажные длинные дома, среди которых попадались и деревянные, в их окнах кое-где горел свет, слышались приглушенные голоса и музыка. Подошли ближе, и пьяные голоса зазвучали отчетливее, где-то пара бурно выясняла отношения, где-то дело катилось к драке. То еще местечко, Егор почувствовал, как Вика напряглась, принялась озираться, у нее с головы слетел капюшон, девушка оступилась, едва не свалилась вновь, но Егор поддержал ее. Сам-то он не волновался и даже что-то вроде облегчения почувствовал, когда свернули с освещенной улицы — здесь беглецов не найти, даже если очень постараться, за каждым поворотом множество ходов-выходов открывается, и Егор их за время работы на «Скорой» успел изучить, как линии своей руки.