Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. П. Лорен Ловелл

— Говори, — произносит он, и я чую враждебность в его голосе. Почему он такой? В такие моменты я чувствую, что мальчик, которого я когда-то знала, действительно потерян, и не осталось и следа от него.

— Хоуп сказала, что собирается снять квартиру. Очевидно, ей наскучила Ирландия…

— Отлично, — и снова враждебность в его голосе.

— Я подумала, что ты будешь очень рад… — смеюсь, да только на его лице нет ни тени улыбки. — Ну, я все равно у нее остановлюсь.

— Нет.

Какое-то время я просто смотрю на него. Напряжение между нами сейчас настолько интенсивное, что кажется, будто на меня давит со всех сторон, и, что бы ни происходило между нами, оно ядовито. Я сглатываю, а затем продолжаю:

— Она сказала, что может устроить меня на работу в Хедли-Корт и все такое. Знаешь, это просто хороший способ начать все сначала и…

— Нет, опоссум, — он делает глубокий вдох, раскидывает руки, а затем медленно сокращает пространство между нами. Возвышаясь надо мной, он хватает меня за подбородок и поднимает мое лицо, пока наши глаза не встречаются. — Нет, — повторяет он тихим и строгим голосом.

Его взгляд падает на мои губы, его глаза закрываются. Мое пребывание рядом с ним не должно быть под вопросом. Хоуп права, мы оба не в порядке. Но… Я не могу сдерживать себя с Брэндоном. Он подобен взорвавшимся осколкам разрушенной планеты, а я его одинокая луна, бесплодно вращающаяся вокруг него, связанная с ним гравитационным притяжением. И что останется, когда все рухнет? Он — человек, которого я не могу потерять.

— Я не могу остаться с тобой, потому что не хочу тебя потерять, и если… — я перевожу взгляд в пол. Все это так неловко и незапланировано. И неправильно. Не стоит забывать, что ключевой аспект в том, что это неправильно.

Он наклоняется, заставляя меня посмотреть на него.

— Это мы, Поппи. Я буквально исчез, а ты все равно нашла меня. Ты не можешь меня потерять. — В его голосе я слышу почти отчаяние, а его зеленовато-мшистые глаза буквально умоляют меня.

Я кладу ладонь ему на грудь, наблюдая, как мои пальцы царапают его рубашку. Мы оба так уязвимы.

— Я… — мой взгляд быстро поднимается к его рту, к идеальной ямке на его верхней губе. — Не должно быть «нас», Брэндон. Ты и я — есть только ты и я…

— Что бы ни случилось, ты всегда будешь моим лучшим другом. Всегда.

— Всегда, — шепчу я. Он наклоняется, целуя меня в лоб. И я обхватываю руками его широкую талию, вдыхая аромат его одеколона, который всегда подпорчен нотками виски.

В моей груди все сжимается. Страх сдерживает меня. Я должна была сказать «нет», но правда в том, что я хотела этого. Я хочу остаться с ним. Я хочу быть рядом. Хочу, чтобы он нуждался во мне так же сильно, как я нуждаюсь в нем, и тот факт, что он это делает, ужасает. Я любила Коннора больше всего на свете, но он ушел, и, честно говоря, не думаю, что смогу выжить без Брэндона. Он — мой спасательный круг. Он всегда им был. Мы оба заблудились посреди ужасного шторма, и единственный выход — остаться вместе.

Глава 20

Брэндон

“Seaside” — The Kooks

Финн уже работает над скоростной грушей, когда я прихожу в спортзал. Его руки обмотаны бинтами, а жилет промок от пота. Он молча бросает на меня быстрый взгляд, а потом возвращается к тренировке.

Я бинтую руки и колочу по груше снова и снова, позволяя жестокости охватить меня, а разуму ускользнуть, пока сквозь затуманенное сознание не начинают проблескивать образы, преследующие и возвращающие меня в центр боевых действий. Ритмичный звук удара кулаков о грушу превращается в ровный хлопок, а затем треск выстрелов. Ноги подкашиваются при воспоминании о взрывах, сотрясающих землю под ногами. И, наконец, безжизненные глаза Коннора, пристально смотрящие на меня, всплывают в памяти ярко вспышкой, и этот образ запечатлелся в моем сознании в самых подробных деталях. Я зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь на этом воспоминании, позволяя боли поглотить меня целиком, потому что я этого заслуживаю, и мне нужно, блять, помнить, что поставлено на карту.

Поппи не просто какая-то девушка. Черт, Поппи даже не та, кто может стать идеальной для брака. Она — Поппи, твою мать, Блейн. Она — семья.

— Брэн?

Я вздрагиваю, когда чувствую, что кто-то касается моего плеча, и моя рука инстинктивно сжимает горло Финна.

Он поднимает руку в блоке и легко вырывается из моей хватки. Мое сердце бьется в бешенном ритме. Я не могу нормально дышать. Его темные брови нахмурены, пока он смотрит на меня.

— Извини, — бормочу я.

Он складывает руки на груди, наблюдая за мной, как ястреб.

— Ты трахнул ее, не так ли?

— Что? Нет!

Он склоняет голову набок.

— Только виноватые истязают себя.

— Я… — провожу рукой по волосам. — Я поцеловал ее. Я не хотел.

Он пожимает плечами.

— А теперь ты чувствуешь себя виноватым.

— Я даже не могу объяснить тебе, каким Коннор был с ней, — я качаю головой. — Она была для него всем, а я предал его.

— Брэндон. — Я поднимаю глаза на Финна. В них таится печаль. — Он мертв, — просто произносит он, будто это что-то оправдывает, а смерть Коннора избавляет меня от уз преданности ему. Я не хочу никаких оправданий или освобождения от вины.

Я хмурюсь, опуская взгляд в пол.

— Он был моим чертовым братом. Смерть этого никак не меняет.

Финн пожимает плечами.

— Нет, но нельзя предать мертвеца. Все, что ты можешь сделать, это жить, — он поворачивается и уходит, по пути подхватывая свою спортивную сумку.

***

Я открываю дверь в квартиру, ожидая, что Поппи где-то с Хоуп, но нет.

Она сидит на диване, закинув ногу на ногу. На ней черные узкие джинсы и слегка просвечивающая зеленая блузка. Мой взгляд скользит к ее накрашенному лицу. Ее глаза, кажется, выделяются еще сильнее на фоне темных теней для век, а ярко-красная помада подчеркивает полные губы. То, как ее волнистые волосы небрежно падают на плечи, вызывает у меня желание зарыться в них пальцами, перед тем как поцеловать ее. Я ненавижу то, что смотрю на нее с таким желанием, но ничего не могу с собой поделать. Она великолепна.

Я прищуриваюсь, глядя на нее, и роняю сумку на пол.

— Ты хорошо выглядишь, — говорю я с подозрением в голосе.

— Спасибо, — она улыбается. — Мы уходим.

— Куда?

— Пока не знаю, — пожимая плечами, она встает. — Но от тебя пахнет потными носками. Сходи прими душ, ладно?

Она осторожно опускает руку между лопаток, толкая меня в сторону коридора.

— Я пахну мужчиной, — бормочу я себе под нос, и это замечание заставляет ее фыркнуть.

— Ну, запах мужчины сам по себе противен.

Остановившись, я оборачиваюсь и упираюсь руками в стены узкого коридора. Поппи кладет руки на бедра, приподнимает одну бровь и поджимает ярко-красные губы.

— Ой, возможно. Я не помню, чтобы ты была такой неженкой, — я улыбаюсь, хватаю ее и прижимаю к своей потной груди, чтобы обнять.

Она кричит.

— Отпусти меня! О, Боже мой… — она сухо вздыхает. — Ты пахнешь… О, Боже… чем-то ужасным. Смертью… Ты пахнешь дохлой кошкой или барсучьим жиром. Еще лучше — мертвым котом, вымоченным в барсучьем жире, — она снова задыхается.

Я откидываю голову назад, смеясь, и удерживаю ее еще секунду, пока она борется со мной. Когда отпускаю ее, она с возмущением смотрит на меня.

— Я обижен, — заявляю я, шмыгая носом и стягивая рубашку через голову. Ее взгляд на секунду падает на мой живот, и я ухмыляюсь, прежде чем свернуть в ванную.

— Ты обиделся?! — кричит она мне вслед, когда я захлопываю дверь ванной перед ее носом.

Десять минут спустя я вхожу в гостиную, одетый в джинсы и футболку с длинным рукавом. Она окидывает меня взглядом с ног до головы, уголки ее губ слегка изгибаются.

— Я думаю, ты справишься.

На пути к двери мой взгляд скользит по ее заднице в этих обтягивающих джинсах. Черт возьми, это же Поппи. Поппи!

— Куда ты собираешься? — спрашиваю я.

Она оглядывается на меня взгляд через плечо.