Лариса Мондрус - Савченко

У нас в стране никто не исполняет "Караван" Д. Эллингтона. Мондрус исполняет. На английском языке. Эффект поразительный: слушателям не нужен перевод - они воспринимают песню сердцем, потому что трактовка Мондрус необычайно богата в эмоциональном отношении.

И еще об одном нельзя не сказать. Лариса Мондрус поет на многих языках мира. Как говорят ее коллеги, она "родилась полиглотом": способность усваивать произносительные нормы чужих и разговорных языков у нее такова, что после некоторых концертов иностранцы пытались говорить с ней без переводчиков. И попросту не хотели верить, что переводчик все же необходим".

Филармония направила бригаду Мондрус по маршруту: Куйбышев Саратов - Омск - Новосибирск - Красноярск - Норильск. И всюду ее ожидали битковые концерты, по два в день. Зазвенела в копилке звонкая монета.

Где-то отловил их по телефону Паша Леонидов:

- Шварц, я понимаю, что вам некогда, но хочу сообщить: я имею для вас жилье.

- Хорошая новость, Паша.

- Как Лариса? Как концерты?

- Все нормально. Скоро заканчиваем. Из Норильска самолетом в Москву.

- Жду. Поцелуй за меня Ларису, негодяй!

- Обязательно.

Ну вот, в поисках угла они рыскали по всей Москве, а комната нашлась опять-таки в доме на Каретном, у овдовевшей пожилой женщины по имени Полина Михайловна. "Она-то уж наверняка больше замуж не выйдет",- думал Эгил, перевозя пианино от Лисички Гриневича опять на Каретный. Комната оказалась просторной, и они с Ларисой прикупили еще кое-что из обстановки: раскладной румынский диван, письменный стол, пару стульев. Когда во дворе выгружали мебель, Эгил неожиданно столкнулся в подъезде со своим давним рижским приятелем Бруно Оя. Тот был, как всегда, импозантен, в модном плаще, при шляпе. Шварца, конечно, сразу узнал, окинул слегка снисходительным взглядом:

- Я вас приветствую, дружище.

На экранах только что прошел фильм "Никто не хотел умирать" - один из первых советских боевиков, произведших настоящий фурор. Бруно сыграл там одну из главных ролей, и картина сделала его знаменитым на всю страну. Но Эгилу он больше запомнился по предыдущему фильму "Жаворонок", где Оя изображал немецкого офицера.

- Какими судьбами, Бруно?

- Пути господни... Вот перебрался в Москву, снимаю здесь комнату...

- А все-таки гестаповский мундир в "Жаворонке" тебе больше к лицу, чем этот драный свитер в последнем фильме,- неуклюже пошутил Шварц.

Но Оя даже обрадовался, что хоть кто заметил это.

- Спрашиваешь. Гестаповская форма - самая сексуальная в мире.

- Что ж, будем соседями, я тоже сюда...

В начале мая Леонидов устроил для Мондрус, как он выразился, "большое наступление на Москву". Первый пункт этого плана предусматривал участие Ларисы в праздничных сборных концертах в саду Эрмитаж. Программу открывала "песнями народов мира" опытная Гюлли Чохели (ей уже перевалило за тридцать), а заканчивала представление Мондрус - в сопровождении группы "дежурных" музыкантов. Был на заметке у Леонидова такой "выездной" ансамблик, который вечно пасся за границей, а в промежутках между поездками коротал время на "графике" "Москонцерта".

Смотрины в Эрмитаже прошли удачно, получили хорошую прессу. Настала очередь сольников. Леонидов запланировал в столице на период с 20 мая до середины июня аж 35 концертов Ларисы Мондрус. Затея мыслилась грандиозной, но кто мог предугадать, что она обречена на провал? Как часто случается, беда пришла оттуда, откуда ее меньше всего ждешь. Сначала вышел облом с афишами. Их напечатали целую тысячу: "Поет Лариса Мондрус". Однако по роковому стечению обстоятельств вся Москва в те дни была оклеена портретами "любителя макарон" Эмиля Горовца. Кто-то из кремлевских чиновников, проезжая по улицам столицы, испытал приступ раздражения:

- Что за портреты? Кто этот Горовец? Член Политбюро?

- Эстрадный певец. Очень популярный.

- Немедленно убрать. Не по чину честь!

Афиши Горовца сорвали, заменив более скромными, без физиономии. Под горячую руку запретили расклеивать и портреты Мондрус. Реклама, помещенная в "Вечерней Москве" и других газетах, все же сделала дело: билеты на выступления Мондрус были распроданы. Но Леонидова ждал более серьезный удар. Еще во время гастрольной поездки по сибирским городам выяснилось, что Лариса не выдерживает повышенной нагрузки - от двух сольников в день у нее "садился" голос. В Москве, где программа Мондрус была насыщена с полным использованием голосового диапазона певицы, ситуация с голосом усугубилась. Возникла дилемма: либо, продолжая концерты, сбиться на обыкновенную халтуру (на что настраивал Ларису Леонидов), либо прекратить все выступления и заняться поправкой здоровья. Лариса, несмотря на уговоры, выбрала последнее. "Большого наступления на Москву" в этот раз не получилось.

В конце мая Мондрус взяла больничный лист. Знающие люди помогли ей ценным советом:

- В Москве есть две "полусумасшедшие" дамы, у которых лечится весь Большой театр. Они творят с голосом чудеса. Тебе надо обратиться к ним.

В чем конкретно заключался метод Александры Стрельниковой и ее помощницы, долго игнорировавшийся официальной медициной, мне неведомо, но я знаю, что сегодня их система упражнений по лечению "узелков" и восстановлению голоса считается общепризнанной. Многих артистов они уберегли от преждевременного забвения.

Шварц во время вынужденного перерыва, вызванного болезнью жены, без работы не сидел. Его ансамбль аккомпанировал Веронике Кругловой, певице и супруге Иосифа Кобзона. Параллельно он как музыкант с модным прибалтийским реноме делал оркестровки для А. Пахмутовой, П. Аедоницкого, Э. Пьехи, М. Магомаева и его конкурента - стремительно набиравшего популярность Валерия Ободзинского. С оркестром Ю. Силантьева Шварц запасал на пластинку свою "Сюиту для оркестра".

В разгар работы позвонил вечно недовольный Паша Леонидов:

- Эгил, ну как же так?! Я вам расписал концерты в Москве, а ты ни гугу. Надо бы расплатиться

- Как? - не понял Шварц.- Мы же не пели никаких концертов. Выступили всего два раза.

- Это ваши проблемы. Я все устроил, свою работу сделал, а гонорара пока не получил.

Шварцу показалось несправедливым платить за то, чего не произошло. Но ругаться с Леонидовым не хотелось, и после недолгих препирательств они сошлись на половинной цене.

Пройдя курс лечения, Лариса с Эгилом уехала на отдых в Сочи.

Тут бы автору книги в самый раз в поэтическом припадке разразиться дифирамбами по поводу красот нашего юга, но, я полагаю, читатель и так все знает про тамошние пальмы и ласковое море, где ажурная пена и так редко встречается городской экипаж... Между тем лавры, пожатые Мондрус, кому-то в Москве не давали покоя. Несмотря на то, что артистка числилась в далекой Волгоградской филармонии и гастролировала по стране под эгидой "Росконцерта". До поры до времени на нее просто не обращали внимания. Поет себе и пусть поет, выше второразрядной певицы вряд ли поднимется. А тут стремительный взлет, движение по нарастающей: записи на радио, телевидении, выступления с именитыми оркестрами, сольные концерты. Не высоко ли пташка метит?

Предположу, что в случае с Мондрус позитивную роль сыграла всеобщая благостная самоуспокоенность. Это как в театре, когда все роли распределены, грызня прекращается и наступает временное затишье. Погоду на эстраде делали признанные гастролерши: Н. Дорда, К. Лазаренко, Г. Великанова, И. Бржевская... У всех лирическое, а частично колоратурное сопрано с этаким "колокольчиком". Пели годами нажитый репертуар - о юности, школьных годах, первой любви... Другие - Э. Пьеха, Г. Чохели, М. Кристалинская, Т. Миансарова - как бы знали свое место. Пьеха интегрировалась в ансамбль "Дружба" и пока не выпячивалась. Чохели сольников не делала, ее звездный час, несмотря на возраст, еще не наступил. Кристалинская прославилась уже не одним шлягером, но своих концертов тоже не имела. Никто "не возникал", все при деле и при полном господстве мужских баритонов. Появились, правда, В. Ободзинский и Ж. Татлян, но им роль лидеров советской эстрады не отводилась.

Несколько умозрительные выкладки иногда полезно иллюстрировать примерами из недавнего (или уже далекого, это как посмотреть) прошлого. Так вот на заре туманной юности, точнее, в пору первой острой влюбленности моей богиней на эстраде была Гелена Великанова. В своем справочнике "Кумиры российской эстрады" я писал:

"Лет тридцать назад (теперь - все сорок) сладостная мелодия ее голоса мгновенно околдовывала меня, и я тихо замирал, не смея шелохнуться. Нет, я испытывал и вполне земное чувство к одной однокласснице (а у кого этого не было?), с пылкими признаниями, слезами и клятвами. Но все усугублялось песнями Моей певицы. Они обостряли ощущения. Они являли собой какую-то предначертанную необходимость. И всегда Она пела именно то что подсознательно требовалось мне в тот момент. Когда я, счастливый, засыпал в предвкушении будущего свидания, она убаюкивала меня песней "До завтра". Когда я трясся на верхней полке плацкартного вагона, меня преследовали "Поезда". Когда шел к любимой, из динамиков неслись "Ландыши".