Лариса Мондрус - Савченко

"Лет тридцать назад (теперь - все сорок) сладостная мелодия ее голоса мгновенно околдовывала меня, и я тихо замирал, не смея шелохнуться. Нет, я испытывал и вполне земное чувство к одной однокласснице (а у кого этого не было?), с пылкими признаниями, слезами и клятвами. Но все усугублялось песнями Моей певицы. Они обостряли ощущения. Они являли собой какую-то предначертанную необходимость. И всегда Она пела именно то что подсознательно требовалось мне в тот момент. Когда я, счастливый, засыпал в предвкушении будущего свидания, она убаюкивала меня песней "До завтра". Когда я трясся на верхней полке плацкартного вагона, меня преследовали "Поезда". Когда шел к любимой, из динамиков неслись "Ландыши".

Ох, как ругали ретивые критики эту фельцмановскую песню! Кажется, ни одна статья не обходилась без того, чтобы в качестве моветона на эстраде не упомянуть обязательно "Ландыши". Для меня же в неполные осьмнадцать лет "Ландыши" были праздником души. Мелодия легкая, как дуновение весеннего ветерка, принесшего едва уловимый запах полевых цветов...

И так далее.

Прошло лет пять-семь. Время залечило мою первую сердечную рану. Заодно избавило меня и от гипноза Великановой, хотя ее поблекшие песни по-прежнему вызывали во мне чуть болезненные ассоциации.

Вспоминаю прошлое старательно

И тревожной думою томлюсь:

Расставаясь с детством окончательно,

Может, и с тобой я расстаюсь...

Это она пела вместе с Трошиным после фильма "Разные судьбы", где блистал актерский квартет в составе Т. Конюховой, Г. Юматова, Т. Пилецкой и Ю. Панича. Ее голос еще волновал, но уже без смертельной хватки... За те пять-семь лет меня не раз бросало из огня да в полымя новых увлечений, но теперь мое сердце, получая очередную зарубку, откликалось на другие голоса. Места в нем находилось всем: и Нине Дорде, и Майе Кристалинской, и Тамаре Миансаровой, и Капе Лазаренко, и Эдите Пьехе, и Антонине Коваленко (я говорю только о певицах) - все зависело от времени года, настроения и объекта моих вожделений. Царицу я не выбирал, все были равны, все прекрасны, только у каждой звучала своя заветная струна.

Если бы Мондрус мягко вписалась в этот советско-лирический ряд, останься она, скажем, в оркестре Рознера на положении подневольной солистки, то ее карьера никого не волновала бы. Каждый сверчок знай свой шесток. Но выступать в ранге союзной гастролерши, как бы претендуя на лидерство (на самом деле у нее и мысли такой не возникало),- это уже слишком.

Проморгали ее выход? Может быть. Так случается иногда, что артист без всякой поддержки, только с помощью своего таланта вдруг занимает первый план. Но в условиях нашей трижды "блатной" столицы это далеко не закономерность. Раз прозевали премьеру Мондрус, надо срочно исправляться. И вот уже заработала безотказная система слухов, сплетен и доносов. Лейтмотив невидимого хора "доброжелателей" звучал примерно так: "Откуда взялась эта выскочка Мондрус? Пора бы ее на место поставить. За какие заслуги открыты ей двери на радио, телевидении и даже в кино? И кто разрешил ей сольники петь? Да как же такое мы можем терпеть?!" Впрочем, некоторые солисты этого хора за спины не прятались и лица своего не скрывали. Тот же Филипп Швейник, бывая на беседах у Екатерины Фурцевой, по-актерски удивлялся: как это в Москве допускают такие промахи - из самодеятельной певички без образования создают дутую звезду? Эти разговоры в кабинете министерши и в кулуарах разных управлений от культуры принесли кое-какие плоды. Неслучайно в августовском номере "Музыкальной жизни" в так называемом "эстрадном обозрении" немало места уделено критике Мондрус. Сейчас на эстраде можно ругать кому угодно и кого угодно, ни за что при этом не отвечать, зная, что и реакции никакой не последует. А в 1966 году, в начале славного застоя, на все требовалось партийное дозволение. Кого хвалить и кого ругать - это, извините, спускалось сверху. Так что ругательные статьи несли тревожный симптом.

"Право на сольный концерт,- поучала "Музыкальная жизнь",- это почетное право, и предоставляется оно лучшим исполнителям. Предполагается, что артист, выступающий с сольным концертом, владеет всем комплексом музыкальных и сценических средств. Поэтому и спрос с такого артиста большой. С этих позиции концерт Ларисы Мондрус оставляет чувство неудовлетворенности.

Вокальные возможности Мондрус очень скромны. Они укладываются в пределы далеко не полной первой октавы. Все, что находится ниже "до", модулируется в категорию мелодекламации, все, что выше "соль", певица берет открытым трескучим звуком, явно лишенным музыкальности. Но, может быть, отсутствие голоса восполняется какими-то другими художественными компонентами? К сожалению, и здесь Л. Мондрус не располагает большими возможностями...

Охотнее всего Мондрус прибегает к микрофонному шепоту. В том, что артистка пользуется микрофоном, нет ничего зазорного. Для многие певцов, даже с большим голосом, микрофон стал одним из средств выразительности. Все дело в том, как им пользоваться. Для Мондрус микрофон не партнер - он ее хозяин. Она привязана к нему, и сфера ее сценической деятельности ограничена радиусом чувствительности этого аппарата. Шёпот - прием, который имеет право на существование, но не до бесконечности же!

Около двух десятков песен в программе Мондрус, но до чего же они все похожи друг на друга! Их можно разделить на две группы: грустно-лирические (склоненная голова, разведенные в стороны или обнимающие микрофон руки и, конечно, проникновенный шепот) и бодрые твистообразные (соответствующие движения рук, ног и корпуса). Мы услышали "Солнечный берег" А. Зацепина, как две капли воды похожий в исполнении Мондрус на песню А. Флярковского "Через море перекину мосты" и на еще добрый десяток других, а песня А. Бабаджаняна "Солнцем опьяненный" ничем не отличалась от "Гололеда" Э. Шварца и "Новой квартиры" Г. Подэльского. Возможно, они и в самом деле похожи, но мастерство исполнителя проявляется еще и в том, чтобы в сходстве найти отличие...

Л. Мондрус - молодая певица, а молодости свойственно искать, беспокоиться. Почему же певица предпочла легкий путь штампов? И почему этого не увидели те, кто определяет готовность артиста к большому и трудному испытанию - к сольному концерту? Ведь сольный концерт - это не только почетное право. Это еще и большие обязанности.

Для гастролей по стране "Росконцерт" снабдил Ларису Мондрус рекламой, мягко говоря, не слишком скромной. Поскольку у артистки еще нет больших заслуг и побед в искусстве, а значит, нет и почетных званий, рекламный отдел решил восполнить этот пробел следующим образом: "Поет участница радиопередач "С добрым утром!" и телепередач "На огонек" и "Проспект молодости". Жаль, что певица никогда не участвовала в передачах "Угадайка" и "Лучший отдых в выходной день"! Заботливый рекламный отдел не преминул бы отобразить это в афише. Кстати, у кого-то ведь хватило сообразительности не вывешивать такую рекламу в Москве. А на периферии, значит, сойдет?.."

Рецензия появилась в тот момент, когда Мондрус, восстановив с помощью А. Стрельниковой голос, отправилась в новую гастрольную поездку по стране. Может, и остался бы незамеченным тот номер "Музыкальной жизни", но услужливые "друзья" не забыли сохранить его и подсунуть певице, когда она вернулась: вот, дескать, что пишут о тебе, но ты не расстраивайся, все проходит, пройдет и это, как с белых яблонь дым. Я вот вторично отливаю в типографский шрифт "размышлизмы" некоего Е. Надеинского.

Уверен, если забыть о целенаправленности вышеприведенной рецензии, то сама постановка вопроса: "достойна ли Мондрус права на сольный концерт?" покажется бессмысленной. Проданные на 35 концертов вперед билеты говорят сами за себя, и опытный эстрадный волк Паша Леонидов тут промаху не дал. Мне же в связи с изложенным хочется еще раз ностальгически перебрать старые открытки и включить свою радиолу. Кто вообще составлял эстрадную колоду в середине 60-х (теперь уже без учета полового признака)? Это И. Кобзон (не могу избавиться от "штампа" поставить его первым), М. Магомаев, Р. Сикора, Л. Барашков, Г. Великанова, Н. Дорда, Вл. Макаров, Э. Пьеха, Э. Горовец, И. Бржевская, В. Мулерман, Т. Миансарова, Г. Чохели, Ж. Татлян, М. Кристалинская, И. Бродская, В. Ободзинский, А. Ведищева, Л. Клемент, Р. Бейбутов, Г. Отс, В. Трошин, Н. Никитский, Б. Закиров, Э. Хиль, Л. Зыкина, М. Лукач, К. Шульженко, М. Бернес, Т. Кравцова... Можно долго перечислять. В этой колоде и трефовая девушка Лариса Мондрус. Однако какой парадокс образуется! Каждое из имен, всплывающих на экране памяти, сразу ассоциируется с определенной песней, присущей только этому исполнителю, по которой он, собственно, и вспоминается. Великанова - это "Ландыши", Мулерман - "Лада", Дорда - "Мой Вася", Хиль -"Вода, вода", Магомаев "Королева красоты", Горовец - "Катарина", Макаров - "Последняя электричка", Кристалинская - "Нежность", Ободзинский - "Эти глаза напротив", Ведищева "Песенка о медведях" (из к/ф "Кавказская пленница"), Клемент - "Карелия", Барашков - "Главное, ребята, сердцем не стареть" и так далее.