Ларец с опасным сюрпризом - Евгений Сухов

– Не сомневаюсь, – сдержанно отвечал Николай Александрович. – Скажу по-другому: кому Григорий в последнее время отдает наибольшее предпочтение?

– Пожалуй, что княгине Раевской. За последний месяц он трижды ездил к ней в Москву. Она тоже весьма часто бывает в Петрограде.

Николай Александрович едва улыбнулся, вспомнив представление княгини Анастасии Раевской ко двору. В этот же вечер она, получив от императрицы вензель городской фрейлины, в обязанностях которой было дежурить на балах и выходах при Александре Федоровне.

– А у нашего друга весьма недурной вкус!

Глава 8

Сигарета натощак, или Очередное убийство

Жена вместе с дочерью и сыном съехали две недели назад на дачу к теще и, похоже, в ближайшие полтора месяца возвращаться в Москву не собирались. В отсутствие семьи трехкомнатная квартира выглядела огромной и какой-то нежилой. Никто не рвался в его кабинет, чтобы занять ненужными разговорами, не предлагал сыграть партию в шахматы… В общем, Илья Никольский всецело был предоставлен сам себе, активно пытаясь извлечь из такого существования определенные плюсы: включал телевизор на достаточную громкость во время трансляции футбольных матчей, громким ором подгонял нападающих и в неограниченном количестве пил пиво. Правда, существовали и некоторые негативные стороны: следовало хоть как-то поддерживать чистоту в квартире и мыть посуду, которой вдруг оказывалось невероятно много. А потом, его никто не встречал с радостным писком с работы и не выклянчивал деньги на маленькие детские радости… В общем, где-то было даже скучновато.

В этот раз Никольский вернулся с работы далеко за полночь: в своем загородном доме был убит один из крупных акционеров «УралСибНефти» Лаврентьев, и требовалось произвести самое тщательное расследование.

Вспомнил, что не успел поужинать, и, не желая отказывать себе в маленьких радостях, навернул большущую тарелку борща и с аппетитом съел кусок запеченного мяса, купленного накануне. Так что он имел полное право поспать хотя бы до восьми часов утра, но телефонный звонок, как это нередко случается, прозвенел в тот самый момент, когда его сладко и со всех сторон обволокла дрема. Пошарив рукой по тумбочке, Илья дотянулся до телефона, посмотрел на экран и невольно крякнул: звонил начальник следственного отдела, что само по себе сулило мало хорошего.

– Слушаю, – бодрым голосом отозвался Никольский.

– Илья Тимофеевич?

– Он самый.

– Это вас Синюхин беспокоит. В Староконюшенном переулке убит сторож. Мы бы хотели, чтобы вы занялись этим делом.

– Но ведь у меня…

– Я понимаю, что вы загружены больше, чем кто-либо, но мы решили остановиться на вашей кандидатуре, потому что рассчитываем на быстрый результат. Все-таки самый центр Москвы, там кругом посольства… Люди там живут далеко не простые, так что многие начинают уже нервничать.

– Хорошо. Когда мне приступать? – спросил Никольский, рассчитывая на некоторую отсрочку.

– Чем скорее вы займетесь этим делом, тем будет лучше. Территория места убийства оцеплена. Вас уже ждут.

– Выезжаю, – едва подавил вздох разочарования следователь, понимая, что все надежды на глубокий сон раскололись вдребезги…

Он подошел к Староконюшенному переулку ровно в восемь часов утра. Несмотря на ранний час, подле места преступления, огороженного красной лентой через пять высоких вешек, уже толкались несколько зевак, энергично делясь впечатлениями. Конструкция ограждения весьма напоминала неправильный пятиугольник с большим тупым углом, упиравшимся в старый проржавленный забор. В центре площадки стояли три человека в неброских джинсовых костюмах. У одного из них через плечо висели два фотоаппарата с мощными объективами, двое других были налегке: второй что-то отыскивал небольшой веточкой среди комьев грязи, а третий, присев на корточки, пристально разглядывал отпечатки следов.

От зевак, стоявших за ограждением, они отличались пристальным интересом ко всему тому, что лежало под ногами. Собственно, так и выглядят эксперты-криминалисты. Флегматичные, сосредоточенные, не отвлекающиеся на людей, стоявших за ограждением, они складывали в пластиковые пакеты разные предметы, каковые, по их мнению, могут пролить свет на совершенное преступление. Хотя большая часть подобранных вещей, как показывает опыт, не имеет к совершенному преступлению никакого отношения и отправится в мусорную корзину в самое ближайшее время.

С подъехавшей экспертно-криминалистической группой – двумя экспертами и техником-криминалистом – Никольский был знаком по совместной работе над прежними преступлениями и остался доволен результатами. Особенно симпатичен был техник-криминалист Петр Гиппиус, поменявший карьеру фотохудожника на нудную работу в экспертно-криминалистической группе. Внешне парень походил на какого-то неформала-переростка: имел высокий рост, был нескладен, длинные волосы постоянно спадали на лицо, которые он всегда небрежно смахивал костистой ладонью, а на узком вытянутом лице красовались огромные темные очки. Он почти всегда одевался в потертые джинсы с заплатками на коленях, а пряжка на широком ремне сверкала так ярко, как если бы намеревалась ослепить всех присутствующих.

По большому счету Петр был всего-то «рабочей лошадкой» в экспертно-криминалистической группе, чтобы снять значительную нагрузку с экспертов, считавшихся людьми творческими, от заключений которых во многом зависит работа дознавателя и следователя. Но он умел держаться таким образом, как если бы на месте преступления (разумеется, после покойника) был едва ли не самой значимой фигурой. И надо отдать ему должное, свою роль Гиппиус играл великолепно. Гордая осанка и поставленный голос вводили в смущение даже опытнейших оперов, искушенных в тонкостях человеческой психики и повидавших на своем веку немало колоритнейших фигур, что заставляло относиться к нему подчеркнуто уважительно. Задача Петра заключалась в том, чтобы произвести видео– и фотосъемки, снять отпечатки пальцев, размножить фотографии и вообще оставаться на подхвате у экспертов, которые впоследствии займутся собранным материалом. Но в своей работе Гиппиус, вне всякого сомнения, был Микеланджело Буонарроти. Собственно, за это его и ценили.

Заметив подошедшего Никольского, он поприветствовал его легким кивком и, стащив с шеи фотоаппарат, принялся снимать оставленные на земле отпечатки подошв, затем собирать под ногами сор, не замечая любопытных взглядов, направленных в его сторону, как если бы на свете не существовало более занимательного занятия.

Эксперты, перебросившись парой фраз, двинулись в распахнутый настежь балок. Фигурами они были покрупнее – не в смысле позитуры или веса (телосложения они как раз были самого что ни на есть худощавого), а в смысле значимости при поиске преступников, все-таки имели офицерское звание. С обоими экспертами Илья Никольский также был достаточно хорошо знаком. Тут ничего не поделаешь, круг-то один!

Они очень напоминали друг друга, даже в звании были одном – капитанском. Правда, один был пострижен коротким ежиком – его звали Никита Чумаков, а у другого, Федора Шерстнева, через светлые волосы проступала небольшая плешь. Худосочные, скуластые, они вгрызались в работу, как голодные бультерьеры в кусок жирной кости.

Никольский прошел в чистый балок с аккуратно заправленной раскладушкой, стоявшей вдоль стены, и электрической плитой на низеньком столике. Надо полагать, что сторожевой балок был не только местом отдыха, но еще и кухней со столовой. Вдоль правой стены на полу лежал мужчина с открытыми глазами и перекошенным от боли лицом. Ворот его рубахи был широко распахнут, как если бы ему не хватало дыхания, а на левой стороне грудной клетки через светло-голубую рубашку просочилась кровь. Ее было немного, следовательно, кровотечение внутреннее.

Подле трупа с озабоченным видом стояли два эксперта и внимательно всматривались в его лицо, как если бы рассчитывали на внезапное воскрешение. Осознав тщетность предпринятых усилий, один из них, постриженный ежиком, посмотрел на вошедшего Никольского.

– Что можете сказать? – спросил Илья после того, как поздоровался.

После такого вопроса обычно начинается самое интересное: унылые физиономии экспертов приобретают одухотворенность, словно они не строят предположения, основанные на подобранных уликах, а упражняются в устном творчестве.

Стриженый для пущей убедительности дважды кашлянул в кулак и заговорил:

– Убитый был сторожем «Стройинвеста». Зовут его Иван Петрович Кочергин, возраст сорок восемь лет. Работает в компании с прошлого года. Судя по всему, убит он был у входа в балок, где и обнаружилось значительное количество крови. Убийц было двое. Потом они внесли труп в балок и закрыли дверь.

Столь серьезным заявлениям невольно хотелось верить.