Последняя секунда Вселенной - Алиса Веспер

Аннабель понимала, о чем говорит ведьма. Чем больше она находилась вдали от своего дома, тем больше чувствовала себя целой.

– Одна вернулась и снова ушла. Вторая проснулась в дворце из стекла, – произнесла ведьма. – Третий спрятан в мире холмов. Четвертого зренья лишила любовь. Твой выбор, Аннабель Энде, куда идти дальше.

Ведьма говорила и говорила, а перед глазами Аннабель вставали картины возможного грядущего.

Эйрик в пещере, заполненной светящейся водой.

Айвин, запертый на зеленом острове посреди бесконечного моря.

Ведьма, в которую превратили Саншель.

И она сама, навсегда потерянная для родного мира. Человек порога.

Аннабель вспомнила, как они с Айвином целовались в долине древних камней Кавалона.

– Ты мыслишь в верном направлении. Есть три компонента. – Ведьма принялась загибать пальцы. – Первый – кавалонский монолит, второй – загадка из безымянного озера и третий, скрытый до поры до времени. Машина внутри монолита начала работать из-за вас с Айвином Рёном. Это вы запустили механизм. Несколько месяцев механизмы внутри машины калибровались, дефрагментировались. Именно тогда появилась возможность отыскать озеро. Знаешь, почему его так долго не могли найти?

Ответ пришел сам собой. Аннабель знала его всегда.

– Оно не существовало в нашем мире.

Ведьма кивнула.

– И что дальше? Мы должны их все включить? Или выключить? Или что вообще сделать? Это как-то связано с Великим аттрактором? Я не понимаю.

– К сожалению, я не могу ответить на твои вопросы. Как я уже сказала, я сама не знаю ответов. Но одно я скажу. Ты должна научиться слушать.

– Что слушать?

– Свой дар.

Аннабель закрыла глаза и ощутила, как секунда за секундой миры застревают друг в друге, как реальности наслаиваются друг на друга, как растут многомерные парадоксы, как создаются химеры из реальностей. Как приближается Великий аттрактор. Как они падают, падают туда, откуда нет возврата.

Но она уже поняла, что должна делать дальше.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Чудовище в обличии ребенка стояло позади, поглядывало на его записи и хихикало.

Эйрик уже потерял счет дням. Солнце вставало и садилось и снова, и снова, и снова. Это было неважно. Ничего больше не было важно. Он чувствовал себя одержимым. Он стал одержимым.

Аннабель говорила, что слова на самом деле не меняются. Меняется Вселенная вокруг. И что из этого следовало? Должен найтись какой-то способ понять.

Раньше такой проблемы перед ним не вставало. Он учил языки без труда. К своим годам Эйрик знал семь языков, причем три из них были не из этого мира. Но этот отличался от всего, что он изучал раньше.

– Хочешь, я помогу? – прошептало чудовище. – Совсем немного.

– Как? Ты поможешь мне выучить этот язык?

Он понимал, что, скорее всего, это галлюцинация, воплощение его страхов, надежд и чаяний, а значит, ничего опасного в нем нет. Он даже почти не боялся. Почти.

Эйрик наконец-то обернулся к нему, чтобы рассмотреть получше.

Чудовище в обличии ребенка улыбнулось. Кого-то оно напоминало. Кого-то давно забытого.

Кого же?

– Тебе нужен мильный камень.

– Что?

– Та веха, от которой ты будешь отсчитывать. В данном случае это одно слово, от которого ты будешь отталкиваться.

– Я пытался. Самые простые слова – и те не даются.

– Так не используй простые, – чудовище пожало плечами.

Эйрик скомкал очередной исписанный лист бумаги и кинул, чтобы попасть прямиком в проявление своего бессознательного. Окунул перо в чернильницу и остановил острый металлический кончик над белой бумагой.

И написал то единственное слово, о котором думал.

ПРОКЛЯТЬЕ

Ведьма пространства и времени вечна. Именно поэтому это так тяжело.

Какая-то часть ее мечтала о том дне, когда Великий аттрактор разорвет миры на части. Тогда, возможно, он уничтожит и ее. Другая часть – та, которой оставалось все меньше и меньше, которая с каждым днем таяла, исчезала, истончалась, как старые гобелены, – еще верила, что прежнюю себя можно спасти.

Обе эти части боролись внутри ее разума. Она превращалась в настоящую ведьму. Именно поэтому она не могла сказать Аннабель правду. Это нарушило бы баланс.

Но она пришла. За ней. За Саншель.

Если бы только ведьма знала, кто такая Саншель. Она давно отдала это имя. Отдала эту жизнь.

После ухода Аннабель приходили и другие люди, другие существа, но ведьма всегда думала о ней.

Аннабель дала ей надежду.

ПРОРОЧЕСТВО

Чем больше времени он проводил здесь, тем сложнее было сопротивляться. Слова Рии обретали смысл.

Будь с нами, говорила она, и ты сможешь жить целую вечность. Не ищи ее, не говори о ней, не думай о ней. Забудь. Забудь ее.

И он забывал. Постепенно, медленно, но неумолимо. Время шло, но будто бы не шло, и Айвин забывал.

Он бродил по острову, покрытому древними развалинами. Выходил к обрывам, на которых пировали чайки, и смотрел вниз, на холодное серое море, которое не умело быть спокойным. Он ждал, что однажды на горизонте появится корабль. Хоть один. Пусть даже далеко. Пусть даже просто силуэт. Но так он хотя бы поверит, что во всем мире он не один и есть еще кто-то. Но в этом мире не было кораблей. Как не было других людей.

Он забывал людей из прошлой жизни. Эйрика, Аннабель…

Все случилось, потому что должно было случиться. Когда они познакомились, когда пришли к Кавалонскому монолиту, когда отправились к озеру. Или еще раньше – когда он случайно прошел порог и оказался в доме Эйрика Кенельма.

Айвин помнил, что тогда стояла летняя ночь – такие ночи в Аньесхеде назывались белыми. Они обволакивали город призрачным светом, выделяли и очерчивали каждый угол, каждую дверь, и дома становились похожи на собственные черно-белые чертежи.

Эйрик ничуть не смутился, даже предложил чаю. Конечно, травяного – сказал, что в кофе и черном чае слишком много кофеина. Айвину было все равно. Он больше заинтересовался самим хозяином старинного дома и тем, что тот совсем не удивился такому гостю из другого мира.

Потом Айвин познакомился с Саншель. Несколько раз они ужинали вместе, несколько раз она брала у него интервью. Пару раз он даже сам приглашал ее прогуляться по городу или выпить вина.

Айвин чувствовал с Саншель странное родство. Они оба были полукровками, пусть и в разной мере. Она рассказала, что ее отец работал дипломатом на одном из южных островов. И через три года у него и местной туземки родилась Саншель. Когда ей исполнилось шесть, отец забрал ее на материк, чтобы она смогла поступить в цивилизованную школу. Одноклассницы ее не любили. За цвет кожи, за поведение, которое все считали свойственным мальчикам. Взрослея, она начала понимать, что достаточно красива, и