Девушка с обложки - Мери Каммингс

Каждый день после завтрака Клодин выпускала Сильву во внутренний дворик, кидала ей мяч — львица радостно носилась за ним, била его лапами и хватала зубами; точила когти об столб, валялась на траве, вынюхивала кузнечиков — словом, гуляла в свое удовольствие.

Часа через полтора, услышав «Все, пошли домой!» львица возвращалась в комнату и удовлетворенно плюхалась на матрац.

А Клодин ехала в Париж.

Покупала какие-то мелочи в уличных магазинчиках, пару раз сходила в кино, прокатилась на карусели, сидела в кафе, просто бродила по городу. И несколько раз за день, соблюдая, конечно, все то же «правило двух минут», звонила Томми.

Разумеется, из автомата. От идеи купить сотовый телефон Клодин отказалась сразу — вспомнила, что читала, будто спецслужбам и полиции ничего не стоит по мобильнику отследить местонахождение его владельца, причем даже если он по этому телефону в данный момент не разговаривает.

Томми до сих пор пребывал в квартире Макса, охраняя ее бывшего бойфренда. По мнению Клодин, непонятно, от чего и зачем — ведь ясно же, что тот не имеет ни малейшего отношения ко всей истории! Но в этом имелись и свои плюсы: можно было, не общаясь с Максом, узнать, как поживает Дино.

— Боба Фосса в субботу днем нашли на набережной канала Сен-Мартин. При нем не было ни бумажника, ни документов, поэтому его личность не сразу установили. Полиция предполагает убийство с целью ограбления.

— Но как же?! Ведь его же убили в квартире! Ну, то есть на лестнице… он вошел ко мне и упал, и нож в спине… и глаза так страшно открыты… Я позвонила в полицию, но они уже возились в замке, и телефон вдруг отключился…

— Полицейские приехали по вызову, взяли ключ у консьержки, но в квартире никого не нашли. Никого — ни живого, ни мертвого. Дверь была заперта, в квартире — полный порядок.

Что ее случайно кто-нибудь узнает, Клодин не боялась — перед выходом из дома она столь тщательно маскировалась, что потом, случайно кинув взгляд в зеркало, самой себе казалась незнакомкой.

Ну кто бы узнал фотомодель-блондинку Клаудину в смуглой брюнетке с повязанным поверх смоляных кудрей ярким красно-зеленым платком (пришлось потратиться на парик — портить краской волосы не хотелось)?

Глаза были накрашены так, что казались жгучими и темными, рот — умело увеличен яркой помадой. Красно-белая короткая курточка «под кожу» (себе Клодин никогда бы такую не купила, но тут подошло просто идеально), узкие черные брючки, полусапожки с красными кисточками — и, вуаля! — перед вами молодая итальянка, чуть вульгарная, но с претензией на элегантность. Пикантная родинка слева над верхней губой придавала облику некую «законченность».

Надо сказать, что в таком виде Клодин пользовалась успехом — мужчины ей вслед оборачивались чуть ли не через одного.

— А что говорят те… ну, кучерявые, которых ты…

— Понимаешь, мы тут не на своей территории и должны сотрудничать с ДСТ.

— С «кузенами»?

— Да. А откуда ты знаешь?!

— Угадала.

— Ну вот… и мы вынуждены были этих людей передать им.

— И что, вам даже не говорят, что они сказали на допросе?

— Они в один голос твердят, что хотели просто ограбить квартиру, больше ничего.

— Именно квартиру Макса?

— Якобы они узнали, что там живет американец, подумали, что богатый — решили пойти и ограбить.

— А про Боба что сказали?

— Ничего. Утверждают, будто вообще не знают, кто это такой…

Ограбить квартиру? Да, недалеких же подручных использует этот Кафир! Клодин была уверена, что придумала бы вранье получше.

Итак — что же получается?

Предположим, что человек в черном — действительно Кафир.

На квартиру Макса за ней приехали трое — но его самого не было. Зато он был в квартире сестры Боба.

Если сопоставить это с утверждением Томми, будто Кафир доверяет своим подручным только мелкие поручения, то выходит… выходит, она, Клодин Бейкер, мало что значит для него. А вот Боб, похоже, что-то значил, раз удостоился, так сказать, личного присутствия «большого босса».

Похоже, она стала объектом охоты только потому, что умирающий Боб прибежал к ней. На это указывает и тот факт, что в квартире Макса у преступников была полная возможность ее убить — но нет, им было приказано «не трогать, только привезти». Возможно, потому что Кафиру было нужно выяснить, что именно успел сказать ей Боб?

Но чем скромный фотограф мог заинтересовать международного преступника?

А может, он был одним из подручных Кафира?

Нет, чепуха… Он же не какой-то там бывший уголовник!

Да и зачем ему? Из-за денег? Но несмотря на весь свой «принцип экономии», Боб никогда не хватался за что попало, лишь бы побольше заработать — наоборот, рассказывал как-то со смехом, что отказался от выгодного контракта, потому что другое предложение было ему интереснее с профессиональной точки зрения! Он не играл ни в карты, ни на бегах; если что-то и покупал — то в основном фотоаппаратуру…

— Томми, а что с фотоаппаратом Боба? Знаешь, у него в кармане обычно был такой маленький аппаратик, он им снимал все, что ему интересным казалось.

— При нем не нашли никаких вещей. Ни фотоаппарата, ни бумажника, ни ключей — пустые карманы.

Ну где, где, где она могла видеть человека в черном?! Ведь видела же, определенно видела его раньше! Может, где-то на съемках?

Клодин старалась не думать об этом, зная, что чем настойчивее пытаешься что-то вспомнить — тем хуже это получается, и надеясь, что рано или поздно верный ответ сам вынырнет из глубины памяти.

Она стала хуже спать — часами ворочалась с боку на бок, а перед глазами вставала то темная фигура на фоне неба — огромная, куда больше, чем наяву — то знакомо-незнакомое лицо, промелькнувшее совсем близко перед ветровым стеклом.

— Клодин, ну почему ты не хочешь нам довериться? Если бы ты пришла к нам, мы бы сумели тебя защитить!

— Да… и ты уверен, что буквально на следующий день Кафиру не будет известно, где я?

— Пойми, если это действительно Кафир, то ты в опасности. Я не хочу, чтобы он тебя убил, Клодин, ну пожалуйста, будь благоразумной!

— Нет. Мне сейчас безопаснее там, где я нахожусь…

В середине недели Клодин обнаружила пробел в «образовании» Сильвы. Львица отлично умела по команде садиться и ложиться, приходила, когда звали, а продемонстрированный Жери смертельный номер с нападением и рычанием был просто фантастикой (правда, повторить его Клодин бы не рискнула) — но при этом она совершенно не умела давать лапу!