Сэр Майкл и сэр Джордж - Джон Пристли

Неожиданно, к своему глубочайшему удивлению, он почувствовал к ней бесконечную и совершенно обезоруживающую нежность, ничуть не похожую на прежние его чувства. Ему хотелось увести ее из этой комнаты, только бы как-нибудь утешить.

— А почему он должен быть против? — сурово спросил у нее отец. — Да ему, наверно, самому не терпится поглядеть. В газете пишут, что даже самые выдающиеся люди из высшего общества, как там сказано, никогда не пропускают «Рыжика и лесников». Так что вы с мамой поскорей убирайте со стола, чтоб не греметь посудой, когда начнется. Сэр Майкл, прошу вас сюда. Я расскажу вам, почему мы решились купить этот дом. Мы предпочли иметь просторную кухню, где можно есть, когда нет гостей, и, как видите, обходимся без столовой, зато у нас есть большая хорошая общая комната. А когда к ужину приходят гости, как вот сегодня, мы ужинаем здесь, и дело с концом. Зачем нам столовая? — Он буквально сверлил сэра Майкла взглядом, словно тот хотел насильно всучить ему столовую. — Только место зря пропадает, я так полагаю. Нужна приличная кухня да большая хорошая общая комната. И знаете, что получается?

— Право, понятия не имею. — Сэр Майкл почувствовал, что его толкают в кресло перед телевизором.

— Получается «Уютное Современное Жилище», — объявил мистер Эссекс с гордостью. Он включил телевизор и сел близко, слишком близко к гостю. — Если хотите курить, сделайте одолжение, сэр Майкл. Вон пепельница. Сам я не курю, никогда не видел в этом смысла, но жена иногда любит выкурить сигаретку, она, наверно, так и сделает, когда подаст кофе, да к тому же я не уверен, что и дочка изредка не балуется затяжкой-другой. Признаться, мне бы этого не хотелось, но я не настаиваю, Боже упаси. Считаю, что каждый должен пользоваться определенной свободой, коль скоро это не переходит границ.

Тут он замолчал, потому что на экране появилась хорошенькая и очень скромная девушка, намереваясь объявить, чем сейчас будут угощать зрителей. Прежде всего предстояли новые волнующие сцены из «Рыжика и лесников».

— Никогда этого не пропускаю! — крикнул мистер Эссекс, перекрывая громкую музыку. — Прекрасное развлечение… отдыхаешь душой… всегда так умно сделано… и всегда без грязных штучек, не то что в этих передачах для домохозяек. А вы не смотрите? Нет? Так вот, этот малый в белой шляпе — отставной шериф — такой смешной, лопнуть можно со смеху. Он — дядя Рыжика…

Трудно было думать под звуки бешеной скачки и стрельбы, но сэр Майкл старался изо всех сил. Зачем девушка втравила его в это? Неужели только по наивности и глупости? Или это тонкая и чисто женская месть? Но если так — за что? За то, что он взбудоражил ее чувства, тогда как хотел только одного — подтащить ее как можно ближе к постели? И знает ли она, что сама лишает себя всего волшебного очарования, без которого он и двух минут не стал бы смотреть на нее? И почему…

— Он бьет без промаха! — вскричал мистер Эссекс. — Вы, наверно, думаете, он дурак. Но погодите! Он всегда бьет без промаха!

Сэр Майкл уже и не пытался думать. На экране шла пальба холостыми патронами из ружей и револьверов, которые, видимо, никогда не приходилось перезаряжать. Рыжик с честью вышел из всех передряг, до следующей передачи. Шерли с матерью принесли кофе.

— Ох уж эта пальба! — воскликнула миссис Эссекс. — Она действует мне на нервы. Вам, наверно, все это не понравилось, сэр Майкл?

— Не похоже на ваше Комси, — заметил мистер Эссекс благодушно, словно только что собственноручно изрешетил нескольких конокрадов.

— Конечно, — сказал сэр Майкл сухо. — Так же, как и на дикий Запад, где я прожил не один год.

По телевизору теперь передавали новости, но звяканье чашек и блюдец совершенно заглушало звук.

— Они обе любят следующую передачу! — крикнул мистер Эссекс, без всякого труда перекрывая члена кабинета министров, который откровенно и в то же время с достоинством нес совершенную чушь. — Про докторов. Вот что им нравится. И надо сказать, это сделано неплохо, совсем неплохо. Можно вообразить, что ты и впрямь в больнице.

Сэр Майкл сказал, что не хочет воображать, будто он в больнице, но никто его не услышал. Проглотив чашку тепловатого и совсем жидкого кофе, он пробормотал извинение, вышел в тесную прихожую, отыскал свое пальто и, пока в комнате расставляли стулья, быстро приложился к бутылочке. Когда он вернулся, стул его стоял между миссис Эссекс и Шерли. Во время передачи, которую он и не думал смотреть, сэр Майкл несколько раз покосился на девушку и с удивлением обнаружил, что ее невинное и сосредоточенное лицо, озаренное мерцающим светом экрана, вновь обрело частицу прежнего очарования. Ну и ну! Что же это будет?

Когда он совсем уже собрался откланяться, произошло нечто совершенно неожиданное и удивительное.

Пока миссис Эссекс выключала телевизор и зажигала свет, а Шерли ставила на место стулья, мистер Эссекс вдруг бросился к входной двери, а вернувшись, объявил, что погода чудесная и он в эту пору любит размять ноги и подышать воздухом, так что, если сэр Майкл позволит, Шерли выйдет с ним на полчасика.

— Как можно, папа… — начала Шерли с нескрываемым испугом.

— Послушай меня, Шерли, — сказала ей мать твердо. — Я уверена, что сэр Майкл не обидится, а папа, ты ведь сама знаешь, так любит гулять с тобой.

Все это было проделано до того неловко, что сэр Майкл почувствовал необходимость подать голос. Но что сказать или сделать? А через две минуты, когда отец с дочерью ушли, он уже сидел в нескольких шагах от миссис Эссекс, испытующе глядя на нее. Они с Шерли были похожи, но все же мать никогда не блистала настоящей красотой: правда, цвет волос у них был почти одинаковый, но изящная фигурка Шерли еще больше подчеркивала ее прелесть. Возможно, она унаследовала это от того, кто так внезапно овладел ее матерью.

— Вы, конечно, все поняли, сэр Майкл, — сказала она с улыбкой.

— Боюсь, что да, миссис Эссекс. Я как раз собирался откланяться и уйти. Но разумеется, если вы хотите поговорить со мной…

— Кто-нибудь должен был сказать это — или я, или муж.

— В таком случае рад, что это вы. — И он улыбнулся в свою очередь.

Но она смотрела на него серьезно.

— Мы с ним спорили, и я убедила его, что лучше это сделать мне. Сегодня он был не в себе, сэр Майкл. Понимаете, Шерли так говорила о вас, что он ее немного ревнует. Но мне она, конечно, сказала гораздо больше.

Знай он половину того, что я, он бы взвился до потолка.

Сэр Майкл нахмурился.

— Но почему же? Что такого он мог бы узнать?

— Из слов Шерли я поняла, что вам часто приходится иметь дело с женщинами. Я хочу сказать — по службе. И, едва увидев вас, я почувствовала, что так оно и есть. Надеюсь, вы не обидитесь — кажется, тут нет ничего обидного, — если я скажу, что для женщины вы опасный человек, сэр Майкл. Моему мужу этого не понять. Но даже он обратил внимание, что слишком много слышал за последнюю неделю про сэра Майкла Стратеррика и про Комси. Про другие места, где Шерли работала, она никогда так не говорила…

— Но ведь в этом нет ничего удивительного, не правда ли? — сказал он довольно резко. — Ваша дочь была машинисткой, она только переписывала бумаги и не имела дела ни с людьми, ни с интересной работой. А на этой неделе она заменила моего секретаря, ведь тут характер работы совсем иной…

— А почему вы избрали ее, когда у вас есть другие люди, более опытные? Она сама это говорит. И почему вы взяли ее с собой сегодня? — Она пристально досмотрела на него. — Вы когда-нибудь бывали в гостях у других девушек, которые у вас служат?

— Нет. Но меня никогда и не приглашали.

— Не приглашали, потому что не осмеливались, даже мечтать об этом не смели. Уж я-то знаю. Вы не откровенны со мной, сэр Майкл. Что ж, тогда я буду откровенна. И пожалуйста, не обижайтесь. Вы сделали с этим ребенком — а она действительно во многом еще ребенок — то, чего делать никак нельзя. Разве только у вас серьезные намерения, но в это я не верю. Вы влюбили ее в себя…

— Помилуйте, что вы такое говорите!

— Да, это так. Есть такие мужчины, в которых девушке недолго влюбиться по уши. Уж я-то знаю. И вы, вероятно, не понимаете, что если уж это случилось, то нескоро пройдет, она и смотреть не будет на других мужчин, за которых могла бы выйти замуж. Ведь Шерли совсем недурна собой, право же, она очень хорошенькая…

— Ну нет. — Пользы ему это не принесет, но он должен сказать ей правду. — Шерли нельзя назвать просто хорошенькой. Таких девушек сотни. А Шерли совсем не такая, во всяком случае, в глазах мужчины, не лишенного воображения. Она красавица, миссис Эссекс. И если хотите знать, я держал ее около себя потому, что мне приятно было отдыхать взглядом на ее лице. Поверьте, я не просто волокита. Я человек со вкусом и с очень богатым воображением…

— Но это не имеет никакого отношения к любви, правда?