Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра - Николай Свистунов

– Молодец, что зашел, Николай! Садись, у меня к тебе дело, – сходу начал он. – По закону все министры утверждаются Госсобранием. Ты депутат, как думаешь, меня утвердят?

– Нет, – глядя ему в глаза, ответил я.

Он заметался по кабинету.

– Сволочи! Я столько делаю для республики, вышел на греков, итальянцев, немцев. Миллионные контракты, а они морду воротят.

«Они» – это, как я понял, депутаты. Леонид Михайлович с полчаса рассказывал о проделанной работе, об успехах и перспективах республики и его министерства. Горячился, доказывал, убеждал. Чего ему было убеждать меня? Думаю, убеждал он прежде всего себя.

– Чего ты бесишься, – не выдержал я, – успокойся. Если все так хорошо, чего же волноваться. Если надо, я выступлю на сессии, поговорю с нашими ребятами, мы за тебя проголосуем. Но ты же знаешь, я не могу собрать большинства голосов. Нас всего пятеро. С остальными депутатами необходимо работать, тебе и президенту. Что, он не знает, как решаются подобные вопросы? Пусть пригласит к себе заинтересованных депутатов, пообещает что-нибудь.

– Хорошо, – Леонид Михайлович взял со стола список депутатов и сел напротив меня. – Давай посчитаем. Необходимо шестнадцать голосов. Вот наши депутаты: Казимов, ты, Кожевников, Максимов, Жиров.

– Нет, Жиров коммунист. Он за тебя голосовать не будет. Он не простил тебе перерождения из коммунистов в демократы.

– Сволочи, – опять вскипел он. – Одни не простили, что я был коммунистом и перешел к демократам, другие – что из демократов ушел в правительство. Сволочи.

– Спокойнее, – опять остановил его я, – спокойнее. А ты как хотел? Память, она штука странная: что-то помнит, что-то забывает. Давай лучше посмотрим, кого Зотин сможет взять на себя.

– Черт его знает, этого Зотина, – устало бросил он. – Ничего не могу понять, вроде обещал поддержать.

– Как Италия?

Леонид Михайлович дернулся всем телом.

– Италия? – после некоторой паузы повторил он. – Италия как Италия. Потом расскажу.

И мы опять склонились над списком депутатов.

Только все напрасно. Госсобрание так и не утвердило его в должности министра внешнеэкономических связей. Как и обещал, я выступил на сессии в его поддержку, но моя речь не смогла перешибить всеобщего негатива по отношению к нему. После оглашения результатов голосования в зале раздались аплодисменты. Леонид Михайлович расстроился необыкновенно.

Во время обсуждения депутаты не жалели эмоций. Ивенскому пришлось выслушать немало нелестных слов. Выступавшие не преминули напомнить, что он был одним из первых демократов в Марий Эл, воевал против президента Зотина, называл его партократом и вдруг перешел на его сторону. Такую метаморфозу демократы сочли предательством идей.

Предателем считали его и красные директора, которые не простили ему разгона Верховного Совета. Они ненавидели его до бешенства, до пены изо рта. Если в зале заседания кто-то произносил его фамилию, красные директора кривились, будто съели лимон, а между собой вообще презрительно коверкали фамилию нарочитым ударением на первую букву – Ивенский.

Леонид Михайлович продолжил работу в правительстве с приставкой «и. о.». На следующей сессии Госсобрания Зотин опять выставил на голосование кандидатуру Ивенского и опять проиграл. Как ни старался Леонид Михайлович убедить депутатов в своей состоятельности на посту министра внешнеэкономических связей, как ни рассказывал о будущем благоденствии республики, ничего не помогло. На третьей сессии вопрос об утверждении вообще не включили в повестку дня. Это был конец.

Через неделю Зотин ликвидировал министерство внешнеэкономических связей. Но не сдался: оставил Ивенского возле себя в должности помощника президента.

После фиаско с назначением Леонид Михайлович сильно изменился: стал мрачным, угрюмым, похудел. Весь его лоск улетучился вместе с должностью.

Как-то однажды он позвонил и пригласил на новоселье. Наконец-то он получил ключи от новой квартиры. Сбылась его мечта. Высотка, построенная банком «Аяр» в самом центре города, можно сказать, специально предназначалась вновь зарождающейся элите республики. Подземные гаражи, охрана. В то время это был лучший дом Йошкар-Олы. Супердом!

На новоселье мы приехали вместе с женой и очень удивились отсутствию других гостей. Увидев мое недоумение, Леонид Михайлович объяснил:

– Ты знаешь, провожу новоселье по частям. Денег особенно нет, приходится экономить.

Я ему поверил. С деньгами у него действительно были проблемы. Вернее, денег у него не было. В новую квартиру он не смог купить даже нового стула. Старая мебель из хрущевки сиротливо жалась по углам огромных комнат. Высокие потолки словно посмеивались свысока над колченогим столом и потертым кожаным диваном. Воздуху в квартире было много. Леонид Михайлович перехватил мой взгляд и печально улыбнулся. Мне на секунду показалось, что он даже стал меньше ростом.

– Ничего, – весело крикнул он, – прорвемся! Кредит я тебе вернул? Вернул. А знаешь, как тяжело было с деньгами? Смог? Смог! Мебель – дело наживное. Правда, Галя?

Галя грустно улыбнулась и кивнула в ответ.

Семья Ивенских всегда славилась оптимизмом. Я не сомневался, что со временем квартира действительно приобретет совершенно другой вид. Леонид Михайлович умел зарабатывать деньги. Настроение у меня поднялось. Мы сели за старый кухонный стол и принялись гулять: все-таки новоселье.

Когда застолье набрало хорошие обороты, мы оставили женщин на кухне обсудить последние новости в мире моды, а сами перешли к Леониду Михайловичу в кабинет. Взяли два фужера, коньячку, закуски и сели на диван.

– Ты спрашивал, как Италия? – начал он. – Италия – дорогая, хорошая страна. Красивая мечта. Как бы я хотел в ней жить, – закатив глаза, мечтательно и с выражением произнес он. – А Россия – дебильная страна, страна дураков и пьяниц. Это же смех, с кем мы имеем дело. Зотин! Да разве это президент. Знаешь, Николай, – он понизил голос, – я пишу книгу «Власть», почти закончил. Опишу в ней все, что видел среди этих негодяев.

Ивенский судорожно сглотнул, плеснул себе коньячка и молча выпил до дна. Я видел, что человеку надо было выговориться, а потому просто слушал.

– Собрались мы в Италию. Правительственная делегация. Как последний идиот, купил себе дорогой костюм, рубашку, туфли. Потратил на гардероб тучу денег. Зачем? Можно было ехать в рваных джинсах. Но для меня эта поездка… Мечта! Я-то думал, что еду с людьми. Шиш. Сели в самолет, выпили по сто грамм и членов нашего правительства (при этих словах Ивенский скривился) как прорвало. Зотин стоит в центре самолета, вокруг него крутятся шестерки и говорят, говорят, говорят. Превозносят до небес: первый президент, великий человек, в историю, на века… Лизоблюды!

Приземлились. Идем на таможенный контроль. Зотин вырядился как клоун. Костюм чуть велик, рукава висят. На проверку паспортов пошел первым. А ты же знаешь, у него косоглазие, за постоянные моргания его зовут «МИГ-17». Ну вот, итальянский офицер берет его паспорт и пристально смотрит на президента. Тот начинает моргать, вроде как подмигивает. Итальянец ничего не понимает. «Вы кто?» – спрашивает. Зотин, не переставая моргать, с достоинством отвечает: «Я президент Республики Марий Эл». Итальянец ему в ответ: «Вас нет в списке VIP-персон. Вы не президент. Президенты идут по зеленому, дипломатическому коридору». Зотин ничего не понимает, смотрит по сторонам. Подходить нельзя. С красной линии я ему прокричал примерный перевод, а он как заорет: «Как не президент?! Я президент Марий Эл!» И опять моргает. Офицер никак не может понять, что это за русский, который все время подмигивает и утверждает, будто он президент.

Итальянец: «Вы президент компании? Бизнес?» Зотин: «Какой бизнес?! Я президент республики!». И опять глазами хлоп, хлоп, хлоп. Итальянец психанул, закрыл проход и куда-то позвонил. Вышли два полицейских и потащили Зотина на досмотр в свою комнату. Мы в шоке. Представляешь? Президент что-то орет, два здоровенных полицейских тащат его под руки, а члены правительства стоят на таможенном контроле с открытыми ртами.

Зотина утащили, я скомандовал: «Шагом марш на паспортный контроль». Мы быстренько прошли таможню, стоим, ждем президента. Хорошо, что быстро подошли встречающие нас итальянцы. Я им объяснил, в чем дело, и они побежали улаживать конфликт.

Через несколько минут из кабинета для досмотра выходит Зотин. Мы чуть не упали. Представляешь картину. Маленький, черные волосы взлохмачены, глаза горят бешеным огнем, галстук на боку, рубаха торчит из-под пиджака, рукава длинные висят, а из расстегнутой ширинки цветные трусы виднеются. И смеяться нельзя, и терпеть мочи нет. Я прижался к стене, давлюсь от хохота. Итальянцы, все красные, бегут к нему навстречу. Зотин матерится. В общем, картина та еще.

Вот так, Николай, мы приехали в прекрасную страну Италию. А дальше все просто. Вокруг одна лесть и подхалимаж. Каждый день пьянка до упада. Видимо, руководители фирмы «ФАТА», по приглашению которой мы попали в Италию, поставили себе задачу напоить марийцев вусмерть. Чтобы проще было подписать контракт. Приемы, банкеты – все на халяву. Члены правительственной делегации, разумеется, упились. В Турине по одному из местных телеканалов прошел сюжет, как пьяные марийцы валялись на столах. Кошмар. Называется, посмотрел Италию. Ивенский еще налил коньяка и залпом выпил свою порцию.