Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра - Николай Свистунов

В моей голове мелькнула мысль: «Как он будет управлять городом? И что станет с другим претендентом, который сейчас изнемогает от ожидания в пустом кабинете лопнувшего банка „Аяр“?»

Народ отошел от шока, завертел головами. На трибуну медленно и солидно поднялся ученый человек. А я представил, как сейчас, важно развалившись в кресле, ждет своего звездного часа Цивильский, и заржал. Именно заржал. Я вспомнил воспаленные планами возрождения города глаза Валентина Александровича и не смог сдержаться.

– Сидит, ждет, когда позовут на царство, – шепотом сказал я соседу, – а новый царь заступает на должность. Вот это фокус! Ай да Зотин, ай да сукин сын!

Не в силах остановить смех, я встал и под недоуменные взгляды окружающих вышел из зала.

Почему солидный человек, президент республики вел себя так, и не только, как выяснилось, по отношению ко мне, до сих пор остается для меня загадкой.

Судьба президента Зотина была предопределена. Слишком много он сделал ошибок, слишком широк был круг его недоброжелателей и слишком тяжелая ситуация сложилась в республике с пенсиями и зарплатами бюджетников.

Накануне выборов Зотин сделал еще одну роковую для себя ошибку: не смог или не захотел отстоять свое право на назначение глав местного самоуправления. Это вам не Татарстан! Испугавшись давления Москвы, Владислав Максимович фактически сдал своих младших коллег и соратников. Большинство глав районов и городов не пользовалось авторитетом у населения. Задержки зарплат, рост цен на коммунальные услуги, плохие дороги, да и все прочие невзгоды, которых в нищей республике было предостаточно, люди автоматически связывали с самым близким им представителем власти. А кроме того, главы администраций, понятное дело, были готовы служить президенту верой и правдой лишь до того момента, пока он их назначал. После того как Госсобрание приняло закон о выборах глав местного самоуправления, а президент никак этому не воспротивился, главы городов и районов занялись своими делами, собственными выборами. Тут уж не до помощи президенту.

Мое отношение к новому закону о выборах глав администраций было совсем иным. Для меня это был шанс выиграть должность мэра города на всенародном голосовании. К черту желание президента! Даешь выборы!

Закон этот был уникален тем, что разрабатывался и принимался только для выборов 22 декабря 1996 года.

Согласно Конституции Марий Эл выборы законодательной и исполнительной власти были разнесены по срокам. Каждые четыре года в первое воскресенье октября по всей республике проводились выборы депутатов всех уровней, а через два месяца, в декабре, на выборы шла исполнительная власть.

Когда объявили о начале выборов в депутаты Госсобрания, я подал свои документы в избирательную комиссию, можно сказать, автоматически. Настроения идти на выборы не было. Через неделю меня зарегистрировали, но это не принесло мне радости. Денег на предвыборную кампанию у меня не было, спонсорам я был неинтересен: никто не верил, что разорившийся банкир может выиграть выборы. Так что от работы по агитации и рекламе я полностью устранился. Что я мог предложить избирателям Волжска? Мой банк лопнул, тысячи вкладчиков остались без денег. Да, частично мы погасили задолженность, но это были крохи. Вообще надо сказать, что к выборам депутатов народ относился равнодушно, явка избирателей была слабой. Логика простая: от депутатов ничего не зависит. Другое дело – выборы исполнительной власти. Президента или мэра, главы администрации района или председателя поселкового совета. От человека, возглавляющего исполнительную власть, в жизни каждого человека зависит многое.

Выборы нового депутатского корпуса тоже шли по измененному закону. Госсобрание вполне справедливо, на мой взгляд, решило, что тридцать депутатов – это очень мало. Во второй созыв Государственного собрания решили избирать 67 депутатов. Партийные списки ликвидировали, зато ввели как бы палату представителей: 50 депутатов избиралось по одномандатным округам, а 17 депутатов представляли все города и районы Марий Эл. Фактически эти места резервировались для глав администраций.

Евгений Александрович Кузнецов, вновь назначенный мэр Волжска, ввел научную организацию труда. В кабинете он появлялся ровно в восемь утра, без пяти двенадцать ехал на обед, в час возвращался, а в пять часов вечера его уже ничто не могло сдержать на рабочем месте. Позже мой водитель Николай Иванович Атландиров, у которого я был седьмым главой администрации, произнес интересную фразу. На мой вопрос, кто из семи начальников был лучшим, он без колебаний ответил: Кузнецов.

– Потому что при нем я каждый вечер ехал поливать грядки на даче, а выходные проводил с семьей.

Если следовать такой логике, то худшим из семи был я. Впрочем, я отвлекся.

Кузнецов выборами не занимался. Кресло руководителя города требует внимания и уважения. К месту вспомнить пословицу «Как потопаешь, так и полопаешь». Результаты выборов пропорциональны вложенным средствам, материальным и физическим. Для успеха необходимо жестко контролировать ход предвыборной кампании, ежедневно отслеживать рейтинги, свой и конкурентов. Кузнецов пустил дело на самотек: доверил судьбу выборов населению Волжска. Результат не заставил себя ждать. В октябре выборы депутатов Государственного собрания были признаны состоявшимися только в одном округе из пяти, нарезанных в Волжске. В четырех остальных округах не был преодолен 25-процентный порог явки. Кстати, самому Кузнецову не хватило всего ста семидесяти голосов. Что и следовало ожидать при его легкомысленном отношении к серьезному делу.

Справедливости ради, сам я тоже выборами не занимался. Повторю, не было ни желания, ни возможностей. В округах, где я был зарегистрирован, 6 октября 1996 года выборы тоже были признаны несостоявшимися. При этом, как ни странно, в обоих случаях мои цифры оказались вторыми: было бы понятно, если бы прогоревший банкир не получил ни голоса. По выборам в Государственное собрание меня опередил Кожанов, за которого было подано 511 голосов (20,5 %), у меня насчитали 421 голос (16,9 %). По выборам в городское собрание первым стал Михайлов: 156 голосов (31,5 %), у меня было 125 голосов (24,8 %).

Как бы то ни было, повторные выборы депутатов в тех округах, где не был преодолен порог явки, перенесли на 22 декабря 1996 года, соединив их с выборами исполнительной власти, президента республики и глав районных и городских администраций.

Это был мой шанс. Мне показалась интересной возможность разом побороться и за депутатский мандат, и за должность мэра. Откровенно говоря, исполнительная власть меня интересовала больше, поскольку только она могла дать административный ресурс, необходимый для продуктивной работы с многочисленными должниками «САН-банка».

Тем более что настроение за пару месяцев немного поправилось. Ситуация с банком потихоньку выправлялась. Мы сумели организовать поступление денежных средств и товаров от некоторых наших должников. От продажи здания банка в кассу каждый месяц поступали живые деньги. Народ перестал стоять у дверей.

В отличие от выборов трехлетней давности, сейчас я уже внутренне готов был стать мэром. В моем предвыборном штабе родилась шикарная идея: использовать главный недостаток, лопнувший банк, как главный козырь. Не помню, кто первым предложил лозунг: «Иду на выборы мэра, чтобы вернуть людям вклады». Лозунг для выборов в Госсобрание звучал чуть иначе: «Если стану депутатом, мне будет легче выполнить обещание».

В общем, я решил погнаться сразу за тремя зайцами и двинул свою кандидатуру в депутаты городского и Государственного собрания, а также на должность главы администрации Волжска.

Ивенский

Без упоминания об этом человеке разговор о Зотине был бы неполным.

С Леонидом Михайловичем Ивенским я познакомился на последнем курсе политехнического института. Он преподавал на кафедре политэкономии и читал нам лекции о научном коммунизме.

В системе советского высшего образования это был наиглавнейший предмет. Перед защитой диплома все без исключения студенты независимо от специальности обязаны были сдать государственный экзамен по научному коммунизму. Тот, кто не мог осилить этот экзамен, автоматически не допускался до защиты дипломного проекта.

Помню, накануне первой лекции по научному коммунизму я поинтересовался, кто преподаватель. Оказалось, наш курс будет вести парторг института. Новость не обрадовала. Предмет был тяжелый и мало кому давался без зубрежки. Мне было немного легче, поскольку всю свою сознательную жизнь я интересовался политикой, а в техникуме даже был членом исторического кружка «Щит и меч». И все же тот факт, что преподавать у нас будет парторг института, вверг меня в легкое смятение. Паниковал я зря: совсем скоро для многих из нас этот человек стал кумиром.

В аудиторию – а лекции по научному коммунизму слушали всем потоком – вошел высоченный, под два метра, человек. Черные кудрявые волосы, большие рот и нос, глаза навыкате: классический еврей. Он положил на стол портфель, казавшийся маленьким в его огромных руках, и начал говорить.