Газета Завтра 823 (87 2009) - Газета Завтра

"Патриотический декаданс" - явление гораздо более глубокое и сложное, не раскрытое через систему инертных размышлений о противостоянии перцев с имперцами. Так уж получается в последнее время, что в идеологических спорах нет места свежему слову, образу, новизне, биению живой мысли. Но, слава Богу, история, как и поэзия, не знает ничего о законах и установках - она по-прежнему растворена в людях, в зданиях, в дожде, в ветре, в текстах… В этой неувядающей фарфоровой заре над крышами.

А помнишь ли, Алексей Алексеевич, как сидели мы десять лет назад большой шумной компанией на террасе открытого кафе в самом центре скворчащей августовской Москвы и в воздухе колыхались призраки убитого лета? А помнишь ли, как во время купания на Киржаче по быстрым водам уплыл твой нательный деревянный крест? И я кинулся за ним вплавь, да куда там… Стремнина унесла его навек.

И вот, ты уже пятидесятилетний, такой же яростный и хитрый, исповедуешь культы земноводных, пишешь стихи, пугаешь юнцов какими-то страшными тайнами.

Вижу тебя! Ты сам - как герой "Сказки о потерянном времени", седобородый школьник с ватагой таких же друзей, прорубаешься в переулки неохватного города. Я знаю, ты ждёшь очередных воплощений, входишь в новое бесценное десятилетие - шагаешь в зарю, в осень, в поэзию…

Алексей Алексеевич - ликуй и празднуй!

Андрей Фефелов

НАШЕ ЗАВТРА

Я люблю горизонты окраин

В пелене ядовитых дымов.

Там вздымается почва буграми,

Там встают вертикали домов.

Там в панели, как в северный берег,

Бьется ветер, взметающий хлам…

Территория новых империй

Начинается там.

Завтра примут джинсовые дети

И труда, и оружия груз.

И шагнет в эту даль, в этот ветер,

Раса новая, новая Русь.

Здравствуй, наше суровое счастье,

Сталь простора, крутой небосклон!

Катакомбные символы свастик

Освящают железобетон.

1993

ВЗРЫВ

Спали, плодились, ели,

смотрели опять сериал…

Но вот распахнулись панели

в безумие, серу, металл.

И, будто падая с берега,

вы пережили сполна

всё, что испила Империя,

когда оползала она.

Остались за кадром рецепты

солений и яблок сбор…

Дьявол с кавказским акцентом

Москве зачитал приговор.

Сиротские домики дачные

и бабьего лета разлив…

Торчит арматура горячая,

хозяев навылет пронзив.

Как разных мавроди акции,

как ваучеры - дотла

рассыпались декорации

быта, уюта, тепла.

Спальный район расколотый.

Сна неизбывен грех.

Космическим тянет холодом

из бывших подъездов тех.

Строительными и малярными

работами не мельчи.

Жестко звезда Полярная

в пробоину льет лучи.

Не гримируй руины.

Встанут над ними скоро

светлые, как херувимы,

скальные, как поморы.

Ветхих людей каркасы

скопом идут в распад.

Новая будет Раса,

что не умеет спать.

10 сентября 1999 г.

ВОЗВРАЩЕНИЕ АРТУРА

Лихорадка распада -

на уровне молекулярном.

До держав ли теперь,

до камней ли великих культур?

Тем яснее безумцам:

ведомый Звездою Полярной,

Ты вернешься, Артур.

Ты в России воскреснешь, Артур.

Царь-Медведь окормлялся из рук

Преподобного Старца

И лесов корабельных

текла прикровенная речь,

Чтоб теперь, на закате,

взыграв переливом багрянца,

Из глубин Светлояра

восстал Государственный Меч.

1998

ОСЕНЬ

Колоссальный Будда октября

В колеснице по России катит.

Алая вечерняя заря

Его бронзу матовую красит.

Кто же ты, неведомый колосс?

Бред окоченевшего суглинка?

Что таит от меркнущих берез

Красная холодная улыбка?

Засыпай, Россия. Впереди

Новая земля - Гиперборея.

С черным коловратом на груди

Мчится окровавленный Майтрейя.

1995

УНГЕРН

Казаки, монголы, буряты -

Полков уничтоженных тени,

Что пули страшней и булата,

Несутся тропой сновидений.

Ведёт их всё тот же кромешный

Безумный барон безутешный.

И видят сибирские урки

Крыло пролетающей бурки.

Буряты, монголы, казаки -

На запад, на запад, на запад,

Туда, где сверкает столица,

Легенда, как туча, стремится.

На офисы, факсы и пластик -

Мистерия шашек и свастик.

Смотрите: на банковских стенах

Пульсирует конская пена.

В ребристые ваши тоннели

Бураны степные влетели,

И рушит компьютеров недра

Империя бронзы и ветра.

Сорвав занавески и шторы,

Влетят в сновидения ваши

Казаки, буряты, монголы,

Влекомы прибоем Ла-Манша.

Как язву, незримые сотни

На вас насылает сегодня

Тевтонец в косматой папахе,

Махатма заката и плахи.

Холодный, немой, как могила,

Он, встав на оплавленных плитах,

В разряженный воздух зенита

Поднимет штандарт Михаила.

Штандарт золотой Михаила.

1997

Владимир Винников АПОСТРОФ

Тимур Зульфикаров. Лазоревый странник на золотой дороге. Стихотворения и поэмы. - М.: Худ. лит., 2009, 408 с., 5000 экз.

Наконец-то и Тимур Касымович сподобился, дожил до своего избранного семикнижия, хвала Богу и Алишеру Усманову. В России вообще нужно жить долго, а уж поэтам - в особенности. Другое дело, что это самое "долго" не календарём измеряется. Тут "долго" означает "всегда" - то есть полностью, душой и телом. Что-то ни один русский - да что там, русскоязычный даже! - поэт в эмиграции, физической или духовной, так и не состоялся.

Русские за рубежом, в отличие от представителей других народов, как правило, очень быстро утрачивают свою идентичность. Зато на Руси великой не только финны, тунгусы и други степей калмыки, но представители практически всех этносов в разной степени обрусевают - как будто действует здесь невидимая и неведомая сила, делающая людей русскими.

Вот и Тимур Зульфикаров - настоящий русский поэт, и никем иным себя не мыслит, но на свой, особый манер (кстати, зульфикар - священный меч с двойным лезвием, принадлежавший пророку Мухаммеду, а затем его зятю Али, обладавший магической силой, в прямом переводе с арабского - "имеющий позвонки"; ну, а про великого воителя Тамерлана, он же Тимур, даже рассказывать никому ничего не надо).

С изысканной восточной лукавой тонкостью сначала он говорит: "Мой незабвенный Учитель, художник-мудрец Роберт Багдасаров был великим максималистом", - и приводит слова Учителя: "В России ещё никогда не было самой Поэзии, а был только разговор о Поэзии! Быть может, только в некоторых строках Хлебникова иногда являлась сама древняя Богиня Поэзии…" И далее: "Ты (Тимур Зульфикаров. - В.В.) впервые сотворил Поэзию в России. Ты сделал для русской литературы то же, что сделал Бах для европейской музыки… Но ты мог подняться ещё выше!.. Но ты слаб! Плоть, славолюбие, вино, девы, друзья, родственники, жёны, дети, любовь к Таджикистану, к Руси победили тебя… Шестьсот лет русские люди молятся на осколок "Слова о полку Игореве"… А тысячу лет они будут молиться на твои стихи, когда поймут, какую поэзию ты сотворил для Руси… Но это мало, мало, мало…"

Тише, неистовые ревнители Пушкина и Лермонтова, Фета и Тютчева, Маяковского и Есенина! Уймитесь, скрупулёзные педанты, на калькуляторе считающие, сколько лет прошло со времени открытия Мусиным-Пушкиным забытого сокровища "Слова"! Это не для вас и не про вас. Вот критик Валерий Плетнер понимает и восхищен: "Читая З., невольно догадываешься о существовании параллельного Измерения". Перпендикулярных, наверное, тоже…

"Дорогой Читатель! Прости эти яростные слова моего великого, уже небесного Учителя", - смягчает нанесенный удар автор: "Быть может, Тебе будет интересно проследить, как я уходил… к новой хоровой музыке самого русского стиха, окоченевшего в клетке пушкинского Канона… Великого Пушкинского Канона, в сладком плену которого уже двести лет находится наша русская Поэзия".

Кто тут Руслан, кто Черномор, кто Людмила? Не только Юрий Кузнецов написал своё "Детство Христа" (2000), но и Тимур Зульфикаров - "Книга детства Иисуса Христа" (2005). Опять же, не от себя: "Афонский монах позвал меня и сказал:

- После Золотого и Серебряного века русской поэзии вдруг явился век Алмазный - твоя поэзия… Напиши о детстве Иисуса Христа, нашего Спасителя…"

Не знаю, кому как, а мне такой вот замах Тимура Зульфикарова очень по душе. Он ведь не со зла равняет себя с Пушкиным, он действительно любит поэзию в себе, а не себя в поэзии. И что с того, раз, будучи по имени и фамилии своей дважды воителем, да ещё восточным, всю жизнь, по сути, пытался завоевать русскую поэзию, овладеть ею, ввести, как любимую жену, в свой духовный гарем?! Заклинал, колдовал над словами, проковывал их дважды и многажды: