Iskatel 1979 3 - Сергей НАУМОВ

—   Ну что, солдат, заскучал? Или жалеешь, что в море ушел? — спросил он одного из них.

—   Да как тут жалеть? Коли сам государь моим худород ным именем галеру назвал, мыслимо ли дело на берегу оста ваться? Прилепился я сердцем к своему строению. Только вот гляну на енту пушку, так и сдается мне — перелита она из церковных колоколов. Не чистое все же дело, думаю, с войной ентой…

Апраксин нахмурился и повернулся багровея. Гаркнул, словно выстрелил.

—   Старшина! Пошто дозволяется пустословие нижнему чину?

Виновато моргая, марсовый старшина Антон молчал, зве­рем зыркал на вскочивших матросов. Генерал-адмирал при­близился, взглядом пронизал Николу.

—  На море служил?

—  Сродуг не приходилось! — заробел Никола.

—   Худо 'совсем. — Генерал-адмирал пожевал в раздумье губами. Покряхтывая и тяжело передвигая зеркально начи щенные ботфорты, спустился в каюту Змаевича.

Как только Змаевич с Апраксиным ушли с палубы, от боч­ки с квасом отделился Розенкранц — тенью скользнул к матросам.

—   Поняли? Худо дело! — плутоватые глаза переводчика пучились — не мигали.

Никто не отозвался. Казак сильно задымил чубуком. Антон смотрел назад — на уходящие под воду берега. Тихо объ­яснял молодым матросам:

—   Конец Невы скроется — скоро пройдем мимо Котлина острова. Потом — Кроншлот и Толбухина коса, далее будут Березовые острова, а там и Выборг завиднеется…

—   А за Выборгом пойдут шхеры, — вставил свое Розен кранц. — Трудно там плавать. Фарватер извилист и узок, лег ко на мель наскочить. Без хорошего лоцмана там не пройти.

—   Лоцман есть — не беда.

—    Финн тот? — повел глазами Розенкранц на угрюмого увальня у мачты. И отошел, спрятав ухмылку.

9Миновав Транзудский рейд, весельный флот подошел к Выборгу. Быстро выгрузили провиант и порох для местнога гарнизона и снова ушли в море. Корабельная эскадра держа­лась мористей — на случай нападения шведов.Петр дотянул конвой до островов Питкоопаса. У начала мелководья шхерной полосы он круто повернул корабельную эскадру в сторону.Никола, бледно-зеленый от морской качки, вытягивал шею, всматриваясь в море.

—    Господи Иисусе! Воды-то сколько! Одно мучение от енто– го плавания. И пошто царь так далеко ушел?

—    Видать, государь уплыл в Ревель, для соединения с та­мошней эскадрой, — догадывался Антон. — Галеры-то теперь охранять не надобно — вот они, шхеры. Швед в такие норы не полезет. К тому ж по всему берегу наши посты.

—   А все же боязно и сумнил ельио без главных кораблев, без государя… И в коленях заломило — стреляет, словно черт лучину колет. Продуло, видать, — Никола тяжко посапывал, говорил басовитым стоном.

—    Ничаво, — тянул Антон, бухая приятеля кулаком по спи– пе. — С нами генерал-адмирал. Который всыпал тебе за со бачий язык. Боле не гавкай на ветер.

—   Сам, как цепной кобель — всякого обрешешь!

С флагманской галеры просигналили — Апраксин вызывал к себе Змаевича, Розенкранца и лоцмана-финна.

На баркасе, зарываясь в белопенные гривы, быстро нагна­ли . флагман. По веревочной лестнице все трое вскарабкались на борт, гуськом прошли в каюту генерал-адмирала.

—    Как бы нам, господа, безвестно пе въехать в рот неприя телю? — Апраксин встретил вызванных сидя, заводил белым пальцем по карте. — Где тут можно блудить или наскочить па. камни? Разве здесь, с вестовой стороны — меж островов Мустома, Курсала, Вадегольм… Остальные помельче — и на карте не указаны… А многие и вовсе под водою.

—    Трудновато придется, — согласился Змаевич. — Но руле вые наши — хоть куда. Надо будет — и на глазок пройдут без огреха.

Апраксин заскрипел голосом, гонял комки желваков по скулам.

—    На глазок уж со времени Олеговых ратей не ходим. По ра, где можно, прибегать к картам и лоциям…

Змаевич покраснел.

—    Как его звать? — снизу вверх кивнул Апраксин датча нину, внимательно разглядывая финна.

Человек, от которого многое зависело, был долговязым и светловолосым. Лицо красное, лоб безбров, морщинист, водя­нистые глаза расставлены широко.

—   Фритиоф Суоконен, — ответил Розенкранц.

—  Скажи господину Суоконену, что ежели без крушений проведет флот шхерами, сразу и все деньги по уговору ему дам, и домой отпущу.

Розенкранц перевел натужно, словно поднимал тяжесть — дробящимся голосом:

—  Адмирал сказал: если в шхерах случится что-либо самое малое… если поломается даже весдо — тебя повесят на рее.

Финн покорно склонил угрюмое лицо — обмякшее, став­шее свекольно-бурым. Маленькие глазки пыхнули недобрым огнем. На лбу разбежались морщины — от страха или удив­ления. Лоцман с трудом разодрал обветренные губы.

—  Постараюсь, никакой беды не случится… ни одно весло не сломается. Можно использовать лот, но я и так хорошо знаю фарватер.

—  Он ни в чем не уверен, — перевел Розенкранц. — Нуж но, говорит, одной скампавее идти вперед и лотом измерять глубину — разведывать фарватер…

—  Ну что ж, — помедлил Апраксин, напряженно перехва тывая взгляд переводчика, — в этом, чай, есть некий резон, хоть и невеликий. Как мыслишь, Матвей Христофорович?

Змаевич с затаенным сомнением посмотрел на Розенкранца, ответил глухо.

—  Эскадра сильно замедлит ход, если фарватер проверять лотом…

—  Ничего, — генерал-адмирал задумчиво побарабанил про долговатыми ногтями. — Иногда не грех спешить и медленно. Видимо, тот случай сейчас. Собсрись-ка с этим лоцманом на малой скампавее и выйди вперед. Особо погляди в шхерах за Гельсингфорсом: опасно там — берега изрезаны, камни, от мели. А вы, герр Розепкранц, внушите финну сему, что мы к нему всем сердцем благоволим… пугается он зря.

Выйдя с лоцманом из каюты, Розенкранц облегченно пере­вел дух. Притворно печалясь, долго морщил лицо улыбкой. Оглянувшись по сторонам, засопел финну в самое ухо.

—  Не дай бог! И впрямь повесят… Русские, — давился го рячим шепотом, — идут сейчас, видимо, к Аландским остро вам. Им не миновать мыса Ганге-удд, где Апраксина навер няка ждет шведская эскадра. Фритиоф будет большим дура ком, если не сбежит у мыса от русской веревки к королевско му адмиралу Ватрангу…

—  Эй, Розенкранц, что за беседу ведешь с лоцманом? — пробасил рядом Змаевич. Покинув каюту Апраксина, он вни мательно наблюдал за датчанином.

—  Он очень малопонятлив, — дернулся Розенкранц. — При шлось снова растолковывать. Герр командор, будьте с ним осторожны, финны — такой народ…