Iskatel 1979 3 - Сергей НАУМОВ

—   И там плетут паутину! Как только я уехал — сразу за кистени взялись! — и уже жалующимся голосом: — Царевича с толку сбивают… Солонина на кораблях отравлена… Тайная канцелярия с ног сбилась, но розыску пока конец не виден…

Ягужинский поддакнул:

—   Истинно разбойничают, ваше величество! —со скрипом почесал бровь, выждал, чуть бледнея, — читать далее? К тому же есть еще спешные отписки Разбойного приказа, Берг-кол– яегии, Синода, Адмиралтейства и Земского приказа…

Петр остановил на нем тревожно-тяжелые глаза. Кисло покри­вился в безмерной устали — такой вдруг тошнотой его окати­ло от всей этой горы известной волокиты. Повел рукой.

В каюту врывался нарастающий свист ветра. Первые порывы шторма уже вздымали пенные клокочущие валы. Волны нака­тывались на борт фрегата, гулко разбивались и захлестывали палубу –шипящими потоками.

С мрачным лицом, утюжа тылом ладони непокорные усы, Петр выслушал Змаевича. Быстро записал что-то в дневнике, швырнул гусиное перо. Спросил жестко, надирая на слова:

—   Так, значит, голым морем неприятеля миновать никак нельзя?.. Боярские отговорки! — и другим голосом: — А много ли там шведов?

—   Да почитай, государь, весь флот их стоит поперек пути. Как раз при Гангуте, у самого мыса… Как бы не пришлось зи мовать, в Тверминском бае…

Каюта сильно пошла из-под ног. Затем страшный вал нале­тел на борт — с пушечным гулом разбилась волна. Фрегат задрожал.

—   Зимовать?! — Пет"р потемнел, жилистые кулаки тяжело Давили лоции. Долго молчал.

—   Ежели не помочь корабельным флотом. — робко продол жил командор.

—   Каким флотом? — оборвал царь. — У меня боевых —все го два фрегата! А протчие — покупная дрянь! Ходоки нику дышные. Пушек нет, команды не обучены. Годны только изда­ли показаться — для числа вымпелов. Но и это лишь малая малость противу других досад…

Палуба ходила ходуном, Петр прошагал ровно, тяжело вы­нося левый ботфорт, — хрястнул дверью.

—        Дозорный! —: ветер сносил и рвал голос царя. — Сколь ко насчитал?

—  Еще три корабля! — рассыпался ответ с верха мачты.

—   Зорче глядеть! — Петр перекричал шторм.

—   Есть глядеть… о-рче!

Петр вернулся — весь в зернистых брызгах. Ботфорты мок­рые, в следах пены. В кольцах волос — бусинки воды.

—   Друзья объявились, —сплюнул.— Англичане…

—   Па подмогу пришли? — робко понадеялся Змаевич.

—        От той подмоги пришлось отойти в гавань — под заслон крепостных батарей…

—           Союзники ведь. Может, все же купцы? — Командор улыб нулся недоуменно, даже сконфуженно.

Петр не ответил. Помолчав, приказал Ягужинскому выйти в море на фрегате и проведать, с каким намерением пожалова­ли союзники. Генерал-адъютант прошелестел по ковру — полу­бегом бросился из каюты. Змаевич продолжал вопросительно смотреть. Царь заговорил:

—        Кто их зпает? Честь у них, что одежда, — легко скидает– ся. А купец ихний — солдата похлеще при оказии. Ненадежны они в дружбе и весьма завистливы.

Вдоль переборки каюты послышались скребущие, будто кра­дущиеся шаги. Петр, ухмыляясь, потянулся к светильнику, хо­тел потушить. Но в дверь уже вежливо стучали. Царь проскри­пел Змаевичу шепотом:

—        Опять этот надоеда Рой Дженкинс! По пути в Лондон за несли его черти в Ревель — и вот набивает оскому визитами. Скользок, каналья!

Получив дозволение, дипломат долго скрипел дверью и не мог войти — каюту сильно качало. Петр, морщась, поднялся встретить, но Дженкинс уже входил на нетвердых ногах. Жал­ко улыбаясь, держался рукой за плывущий косяк.

—        Я зашел проститься, — вкрадчиво начал посланник, бы стренько прилипая к указанному креслу. — Хочу также спро сить ваше величество, не угодно ли передать что-либо моему королю?

—        Моему любезному другу? Передам! Пошто шлет сюда бо евые корабли под видом торговых?'

—        Видите ли, ваше величество… Цель их прибытия, думаю, не расходится с политикой Великобритании, принципы коей неизменны, как течение времени… Но я догадываюсь, — дип ломат витийствовал свистящим простуженным горлом, — дело в том… Не кажется ли вам, ваше величество, — превращение Швеции в миролюбивое государство тянется уж очень долго? И не оттого ли, что Россия слишком много желает получить от Карла XII?

Петр уставился тяжелым остановившимся взглядом, словно окатил ледяной водой. Дженкинс невольно опустил глаза.

—   Ваше величество! — опередил дипломат вскинувшегося

царя. — Не все в моей власти! — Сожаление разыграл отмен­но, покачал головой.

Петр понимающе-разочарованно кивнул. Скрывая желчную улыбку, поправил тяжелые кольца густых волос. Некоторое время не слушал воркотню Дженкинса.

—   …есть прожект об учреждении посреднического суда, ко им можно замирить вас со Швецией… Вы хотите вернуть про винции, шведы их не отдают. Так войне не будет конца. Суд же вынес бы медиацию: условия мира, полезные для всех го сударств-интересантов, торгующих на северных морях…

—   Игра втемную! Все будет тогда по мало скрытой воле Ан глии — какая тут медиация? А как же наш досельный навеч– ный договор, коли за суд взялись? — Скулы царя, туго обтя нутые смуглой кожей, зарозовели.

—   Ваше величество! —на лице дипломата застыла полос ка горячей улыбки. — Я вам скажу простую, как хлеб, прав ду… Великобритания еще не связывала себя навечно ни с кем и пи с чем… Это — откровение, за подобное головы скатывают ся с плах… К тому же у нас нет точных обязательств по трак тату о Северном союзе…

Петр встал — заслонил светильник. .Резко обозначился че­канный профиль лица. В возмущенном голосе пробился гортан­ный клекот.

—   Точных, верно, не было.! От оных вы ужом ускользнули! Набатно раскатилась волна, сотрясая фрегат, — затрещали

снасти. Слышно было, как с палубы по бортам с плещущим гулом потекла вода. Светильник качнулся — резкий профил?» лица Петра расплылся, заходил черной тенью по степе. Царь продолжил:

—  Вот что! Было время, когда я предлагал шведскому сена ту умеренные претензии. Тогда я хотел возвращения только Ингрии, Эстляндии и Выборга. Но вольнолюбивые шведы, не знаю, но чьему совету, — Петр сделал многозначительную пау зу, — на то не согласились. Теперь же, пусть хоть вся Европа запоет вслед за вами — я от своих требований ни на шаг но отступлюсь!

—  Ах, ваше величество! — искушенный в лицемерии дип ломат не справился с волнением. — Вы изнуряете нас своей гордой твердостью. И разрешите заметить — у вас очень мни тельный нрав.

Петр махнул рукой и открыл походный винный погребец.

—  Ладно уж! Расстанемся по-нашему. Дабы вас сырым вет ром еще больше не продуло.