Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертхольд

В 12.59 рокового 27 мая 1941 года адмирал сэр Джон Тови узнал о кардинальном изменении обстановки.

Теперь, за несколько часов до решающего сражения, он обратился к экипажу флагмана «Кинг Джордж V» со следующими словами:

– Потопление «Бисмарка» окажет, видимо, влияние на ход войны, превосходящее эффект от гибели одного линкора противника. Да поможет вам Господь и дарует вам победу.

Операция началась под покровом ночи.

Сэр Джон направлялся на юго-запад. «Бисмарк», перемещаясь самотеком по дуге, шел ему навстречу. Отряд кораблей H, входивший в состав Средиземноморского флота под командованием сэра Джеймса Сомервила, получил приказ занять позицию на дистанции не менее 20 морских миль к югу от немецкого флагмана. В случае необходимости торпедоносцы с «Арк Роял», который входил в эту эскадру, могли вступить в бой на заключительной стадии сражения, когда бы позволила дистанция. «Риноун» получил от адмирала Тови приказ не ввязываться в сражение, чтобы его не приняли за «Бисмарк». Тот считал, что «Кинг Джордж V» и «Родней» справятся с противником сами.

В 12.00 тяжелый крейсер «Дорсершир» под командованием капитана Мартина еще более усилил британский флот. Он сопровождал конвой судов и узнал о местонахождении «Бисмарка», когда находился примерно в 600 морских милях к западу от мыса Финистерре. Капитан Мартин оставил конвой, следовавший прежним курсом, а сам полным ходом направился к «Бисмарку», невзирая на дефицит топлива.

Темень сгущалась. Звезды скрывались за плотным слоем облаков. Судьба отсрочила развязку драмы до зари.

Но даже в ранний час 27 мая 1941 года, когда первые лучи света пронзили холодный утренний туман, чтобы возвестить о начале дня, отмеченного беспрецедентным кровопролитием в истории германского флота, начавшееся сражение напоминало те, что уже происходили ранее…

Капитан Вьян командовал эскадрой смерти или славы – пятью британскими эсминцами, которые поспешили сквозь кромешную тьму холодной ночи, чтобы атаковать самый совершенный линкор в мире. Пять быстроходных кораблей против одного, но более мощного. Пять Давидов против одного Голиафа. Пять экипажей, презревших смерть, против одного, обреченного на гибель. Сквозь бесконечную, дышащую ледяной стужей ночь. Раз за разом. Торпеда за торпедой. Залп за залпом. Парализованный гигант вел огонь из всех орудий ради последней победы перед окончательной гибелью…

Находясь на мостике «Казака», капитан Вьян отдавал приказы четко, хладнокровно и сосредоточенно. Он прославился на весь мир в начале 1940 года атакой на «Альтмарк». В ночь с 16 на 17 февраля его корабль вошел в территориальные воды Норвегии, высадил группу на борт немецкого транспортного судна и освободил британских военнопленных, которых оно перевозило. После этой операции Вьян стал героем флотилии британских эсминцев.

Сейчас Вьян ни от кого не получал приказов, а действовал сам без малейшего сомнения. Проявляя отвагу и максимальную осторожность, он вывел эсминцы «Казак», «Сикх», «Маори», «Зулу» и «Пиорун» на линию огня «Бисмарка», рулевое управление которого вышло из строя, но 380-миллиметровые орудия которого все еще вели прицельный огонь…

Занять позиции для атаки! Вне досягаемости огня «Бисмарка» «Маори», «Сикх», «Пиорун» и «Зулу» образовали широкий квадрат вокруг германского флагмана. «Казак» заходил с кормы.

– Боевые позиции заняты, – доложили капитану Вьяну в 23.24.

Торпедная атака должна была последовать одновременно с пяти точек. Операция по учебнику.

Но волнующееся море мало интересовали уроки, преподаваемые в морских колледжах. Ветер, волны, плохая видимость и несовершенное навигационное оборудование рассредоточили флотилию до атаки на противника.

«Казак» двинулся вперед на полном ходу. Он резал носом волны.

– Зарядить торпеды! Подойти ближе! – следовали команды одна за другой.

Линкор значительно крупнее эсминца. Его контуры должны обозначиться в ночной тьме раньше. Всего несколько секунд пройдет между обнаружением противника и тем, как он заметит торпеды эсминцев, которые устремятся к цели со скоростью 80 километров в час.

«Где же этот чертов „Бисмарк“, где он поджидает нас, куда направит свои орудия и когда обрушит огненный смерч?» Эти и многие другие вопросы не давали покоя британским морякам.

Секунды превращались в пытки. У членов экипажа «Казака» пересохло во рту. Пища не переваривалась. Белье прилипло к телу. Мысли глохли. Только чувства, эта призрачная смесь страха и надежды, не могли выключиться.

Руки сжимали рычаги и ручки механизмов, слух обострился в ожидании приказаний, которые могли прозвучать в любой миг из переговорной трубы.

Раздался грохот.

Невозможно! Игра воображения!

Но это было наяву. Огромные фонтаны воды выросли рядом с «Казаком» на траверзе. Совсем близко.

Било корабельное орудие.

Звук удара.

Осколками снаряда уничтожена радиоантенна.

– Развернуться! – заорал капитан Вьян. – Зигзагами! За линию огня! Назад! Перестроиться!

Им снова удалось уйти. Еще раз. Но ночь не кончилась. Отнюдь. Будет ли это их последняя ночь? Черт, конечно нет, не может быть.

– Что случилось? – поинтересовался капитан Вьян. – Как «Бисмарк» обнаружил нас, прежде чем мы вышли на дистанцию видимости?

Этому, по мнению капитана, было только одно объяснение. Противник вел огонь, используя радар. «Бисмарк» стал первым германским кораблем, орудия которого наводились по показаниям этого прибора.

Шансов у эсминцев практически не было. Чтобы навести на цель свои торпеды, им пришлось бы войти в зону, простреливавшуюся линкором. Это невозможно!

Сие означало отступление.

Только не для капитана Вьяна…

Через несколько минут попал под огонь «Бисмарка» эсминец «Зулу». После одного залпа снаряды разорвались у левого и правого бортов. После другого – еще ближе. Трое раненых. Офицер и двое матросов. «Зулу» развернулся и ушел, но на время выпустил «Бисмарк» из виду, обнаружив лишь через полчаса.

В зону досягаемости орудий «Бисмарка» попал «Маори». «Сикху» тоже пришлось повернуть, не предприняв торпедной атаки. На тридцать минут все эсминцы упустили из виду «Бисмарк». Более того, они утратили связь друг с другом. Случайно «Казак» обнаружил «Зулу» и «Пиоруна».

В любом случае капитан Вьян больше не мог рассчитывать на скоординированную атаку. Он приказал своим кораблям атаковать германский линкор самостоятельно. Пока «Бисмарк» вел огонь по одному из эсминцев, другие, не теряя времени, сокращали с ним дистанцию. Время от времени капитан Вьян возобновлял свои дерзкие атаки.

Так продолжалось всю ночь.

Был ли у эсминцев шанс? Не безумие ли бросаться под уничтожающий орудийный огонь, выходя на дистанцию торпедной атаки. Раньше утра не суждено было узнать, кому из пятерых удалось выжить во время самоубийственных атак…

Тревожный звон рынды рассеял унылое ожидание на борту «Бисмарка». Уже? Матросы смотрели друг на друга. Неужели с экзекуцией они не могли дождаться утра? Неужели они уже подошли со своими сокрушительно превосходящими силами?

Нет. Это были только эсминцы, авангард сил противника. Смешно! Эсминцы против линкора! Торпеды против бортов из сплава хрома, никеля и стали!

Время потеряло смысл. Была ли это вторая или третья атака британцев? Осветительный снаряд описал траекторию над «Бисмарком», проделав дыру в черной пелене ночи и излучая свет на окружающую обстановку. Две торпеды устремились в сторону линкора, но прошли перед его носом.

Проклятый руль! Колосс передвигался тяжело, неохотно. Устало он повернулся левым бортом, подставляя его для атаки невидимого противника.

После этого вновь установилась тишина. Совершенно неожиданная. Снова подавленность, страх и ужас. Затем пустые разговоры. Снова молчание.

Британские корабли исчезли в ночи и не вернутся до утра. На «Бисмарке» никто не подозревал, что ночное сражение еще далеко от завершения.

Капитану 3-го ранга Шнайдеру, командовавшему артиллерией «Бисмарка», приказали явиться к адмиралу Лютьенсу. В последние сорок восемь часов адмирал не покидал мостика. Он был бледен и имел нездоровый вид. Как всегда, говорил ледяным тоном, бесстрастно, короткими рублеными фразами, словно «Бисмарк» был на маневрах, а не боролся за выживание.

Был ли адмирал невосприимчив к страху смерти? Была ли его приверженность абстрактным традициям морской службы сильнее, чем ужас гибели? Его военный мундир сильнее естественных чувств инстинкта самосохранения? Основного вопроса: кому это выгодно? Приходило ли ему в голову, что он и экипаж корабля умирали, чтобы защитить политическую систему, которую большинство немецких морских офицеров внутренне отвергали?

– Капитан 3-го ранга Шнайдер явился, герр адмирал, – отрапортовал офицер.

Адмирал выпрямился. Он говорил отрывисто и жестко:

– Фюрер наградил вас Рыцарским крестом за потопление «Худа»… Поздравляю вас.