Волшебник Ришикеша - Мария Мансурова

— Ань, а где все? — потягивала Люба банановый lassi.

— Не знаю и знать не хочу.

— Вот и мы решили чуть-чуть отделиться. Подустали.

— Я тоже. Борь, а ты молодец!

— Угу…

— Чем занималась?

— На массаж пыталась попасть. Все еще не теряю надежду.

— Там, на углу? — кивает в ответ. — Говорят, там хорошо.

Разговор тянется в темпе дня, где пчелы застревают в меду, из-за лени не сопротивляясь погибели. Но raita с овощами вкусная, прохладная, cheese naan соленый и сочный, а кисловатый вкус мангового lassi освежает. Анна ест с наслаждением, нёбо, язык смакуют каждый кусочек. Она понимает — что не войдет больше в комнату, где огромный полосатый чемодан забит воспоминаниями, не заговорит ни с кем из группы, потому что хочет говорить только с Витей. А тем более с Витей — она ждала, он не пришел. Все просто. Исчезнуть.

— Ладно. Удачного дня.

— А ты куда сейчас?

— Прогуляюсь.

— До встречи.

«До не скорой», — подумала Анна, застегивая серую сумку, в которой были паспорт, кошелек и билет. Когда они вернулись из Ганготри, ей было не до того, чтобы все раскладывать по полочкам. Теперь очень кстати.

В нескольких метрах от «Flowers» была стоянка такси. Среди белых машин болтали водители, обмахиваясь грязными газетами.

— Мне нужно в Дели.

— Автобусная остановка находится…

— Я хочу взять такси.

— Хорошо. Когда?

— Прямо сейчас, ни минутой позже.

— Это невозможно.

— Мне нужно сейчас!

Один из шоферов, лицо в веснушках, волосы с проседью, внимательно посмотрел на Анну, на сдерживаемые слезы, на беспокойные пальцы.

— Хорошо. Я позвоню своему другу. Придется подождать минут пять. Сколько багажа?

— Нисколько.

Пять превратились в сорок пять. Но по индийским меркам это все равно было нереально быстро. И вот уже фотоаппарат щелкает последние размытые кадры покидаемого города. Анна пьет воду, мажет лоб и нос густой белой пеной пантенола. Анна говорит. Сама с собой. Она прощается с Ришикешем — «Повелителем чувств», с навесным мостом, со своими детскими надеждами, со встречами и расставаниями, которыми усыпана жизнь, как куркумой все местные блюда.

— Витя…

— Ты получила смс?

— Да. Витя, прости меня. Я не думала, что ты будешь волноваться.

— А я волновался. Все волновались. Как ты оказалась в Дели? Прилетела что ли?

— Да, на ковре-самолете. Чудеса по твоей части, должен знать.

Его вздох, его смех сквозь учащенное дыхание.

— Скорее на метле. Устроилась нормально?

— Ты не волнуйся, все хорошо.

— Будешь отдыхать?

— Зачем? Пойду гулять.

— Поздно уже гулять. Все уже спят в Дели.

— Всегда есть тот, кто не спит. Пойду закрывать сердечную чакру ночным Дели. — Снова его дыхание. — Витя, я соскучилась по тебе. Так жалко, что Рома вернулся ночью. Ты один?

— Не-а…

— Понятно. Я целую тебя.

— Звони мне завтра, рассказывай, как ты.

Ночь вопреки своим обещаниям она провела в отеле. Мягкий корабль белых простыней нес ее сквозь дорогу к леднику, боль в желудке, отбрасывал в квартиру, где она жила с Аликом, в их призрачный дом.

Проснувшись, она медленно потянулась, каждой мышцей, каждым сухожилием. Раздернула шторы, впуская день в полумрак, и открыла меню, лежащее рядом с бежевым торшером. Нажала в телефоне кнопку «Room Service», заказала завтрак, набросила вафельный халат и нырнула в многочисленные подушки. Когда принесли кофе, круассаны, абрикосовый джем и сыр, номер был наполнен пронзительными голосами, вылетающими из местного музканала. Анна положила под спину две подушки, сбросила с себя белую ткань и начала медленно откусывать сладкие кусочки, позволяя многочисленным крошкам падать на обнаженную грудь. Она с радостью заметила, что лоб больше не болит, улыбаясь раскрашенным лицам, смотрящим с экрана. Кондиционер начал дуть слишком сильно, желая уменьшить поток холодного воздуха, она нечаянно нажала кнопку «Убрать номер». Минут через пять на пороге стоял худощавый парень.

— Я могу убрать номер? — спросил он ровным голосом обнаженную Анну. Она слегка подавилась, заливаясь смехом, живот вздрагивал, а он продолжал стоять и смотреть. И лишь ответ: «Позже» — заставил его закрыть за собой дверь.

Потом был город. Магазины, сувенирные лавки с маслами-слонами-масалой, национальный музей. При входе Анну обыскали и попросили сдать сумку. Она смерила взглядом свое драное серое сокровище: «Она совсем маленькая». Охранник оценил масштаб угрозы: «Если маленькая — проходите». Скульптуры прятались за мутными стеклами. Анна не спеша шла сквозь душные залы, чувствуя нестерпимое разочарование. Впервые к ней пришло осознание смерти искусства. Все, что она видела сейчас, было мертвым. Гималаи, ашрам над рекой, ледяная вода, садху, замотанные в оранжевые тряпки, иглы сосен, приставшие к подошвам, — в этом была жизнь. Но не в фигурах, вырванных из контекста, запертых в лучах электрического света. Приступ тошноты сковал горло. Еще секунда — и она не справилась бы с рвотным спазмом. Но пелена темноты, наброшенная на глаза, заставила ее упасть на серый мраморный пол, очень тихо, мягко, не привлекая внимание пленных божеств.

Вернувшись в отель, она набрала номер Алика.

— Вы уже едете из Ришикеша?

— Да.

— Как ты?

— Хорошо. Я хотела… Давно хотела спросить тебя…

— Слушаю, — как всегда спокойный, уверенный низкий голос.

— Алик… Какими они были?..

Мгновение тишины, учащенное дыхание.

— Они были… любимыми.

Анна закрыла глаза, борясь с сердцебиением.

— Ты простишь?..

— Я уже все давно простил. Я буду ждать.

В три часа ночи она спустилась в холл отеля, чтобы расплатиться. На запястьях приятно позвякивали браслеты, купленные днем.

— Вас довезет наша машина, это «комплимент» отеля.

— Спасибо.

Швейцар распахнул перед ней дверь, липкий воздух коснулся лица. Город спал в серой дымке варева снов. Она села на заднее сиденье.

— В международный аэропорт? — спросил водитель сквозь нарастающий звонок мобильного. Она кивнула.

— Аня, ты едешь?

— Да.

— Мы уже в Дели. Будем минут через двадцать.

— Витя…

— Да?

— Мой чемодан у тебя?

— Да.

— Пусть летит с вами.

— Не понимаю?..

— Некоторые вещи невозможно понять. Просто рано, рано мне еще возвращаться. Но ты не волнуйся, все будет хорошо.

— Аня, Аня… Не делай этого!

— Пока, мой Волшебник.

Телефон вылетел в приоткрытое окно, разбиваясь, разлетаясь осколками прошлого.

— Простите, не международный, внутренний аэропорт.

Она запрокинула голову, закрыла глаза, позволяя струям горячего воздуха литься по коже. Индия, огромная бездонная Индия… Сколько мест, где она мечтала побывать. Она видела Витю посреди огромного зала, сжимающего ручку полосатого чемодана, бережно собранного им самим. Пальцы, родные и трепетные, дрожали, дрожали с детства, по необъяснимой причине. Бешеные удары его сердца эхом отзывались в ней. Но она отпускала… Впервые за долгое время ощутив, как ослабевает боль в желудке, уступая место легкости. Машина плыла по дороге, а Анна — по лазурному озеру его глаз.

Пока, мой Волшебник…

Теории

II часть

1

Голубоглазый мальчик

Чудо — понятие относительное. Можно верить в него. А можно в то, что оно случится именно с тобой. Рассказ, написанный от руки. Другой ритм, другой смысл, быть может. Тем не менее…

Голубоглазый мальчик. Узкое лицо с тонкими чертами, вдумчивый взгляд, губы как будто в сдерживаемой улыбке, над правой бровью шрам. (Откуда? Из детства — упал с велосипеда? Или прямой удар первого знакомства с ревностью?) Мальчик в Индии. Носится по горам на мотоцикле, занимается йогой. Дышит изо всех сил, наполняя легкие воздухом, вытесняющим горечь прошлого. Ему тридцать. А на вид не больше двадцати. В Ришикеше он всегда приходит на занятия одним из первых, занимает место в середине, не претендуя быть впереди, но и не прячась. Он безропотно ест скрипящую кашу, хотя терпеть не может овсянку. Терпеливый мальчик.

Он встречает ее. Смеется глупо. И глупо шутит. Ей нужна защита, поэтому в любом случае он не мог пройти мимо. Такова его карма — всем помогать. Он хочет ее, ее «бровки домиком» — от них щемит сердце. Ее пальцы нуждаются в зацепке, в опоре, которая не даст ей упасть. Она все время падает. Ему нравятся эти непосредственные падения, короткие экскурсии в небытие. Ему бы тоже не помешало. Но здоровье всегда было прекрасным. Поэтому, чтобы отключиться, понадобится как минимум удар кирпичом по голове. Но в этих святых местах кто решится на такое? Хотя очень возможно… Не в его случае, зато с Анной с удовольствием разделалась бы половина группы, та, что не хочет ее, жаждавшая быть на месте объекта вожделения.