Ищейки: Часть I (СИ) - Кессель Александра "Sol Bianco"

— Знаете, — задумчиво сообщил Йон в пространство. — Кажется, ваш госпиталь уровнем не вышел. Для святого-то.

****

— Все сделано, как надо, — сообщил Вадэ Баккари и поклонился. Плешь на макушке весело блеснула в лучах восходящего солнца.

Теон Делко внимательно осмотрел подготовленную сцену.

Покосившиеся домики вдоль обрывистого берега Яблочной, вытекавшей из Красного озера стояли на расстоянии, объясняющем, почему ничего не могло быть обнаружено ранее. Старые рыбные сушильни, где уже лет пятнадцать ничего не сушили, добавляли к объяснениям достоверности. Здесь никто не ходил, особенно ночью, разве что играли окрестные дети, но кто же будет спрашивать детей. Дорога была много дальше, так что и заблудившийся путник не мог случайно завернуть в эти всеми забытые окраины Товайхо. А песчаный берег, спускавшийся к бутылочного цвета ленивой воде, часто подмывало, и он уходил в воду длинными, поросшими травой пластами. Если закопать что-то в здешнюю почву, оно может быть в равной степени потеряно на долгие годы и обнаружено через пару тройку-дней.

Идеально.

— Ты точно уверен, что опознание невозможно? — на всякий случай уточнил Теон у исполнительного штабс-капитана.

— Абсолютно, мой полковник, — успокоил его Баккари, уже в который раз. — Тело подобрано по внешнему и возрастному сходству, вес и рост полностью соответствуют. Все остальное сделали огонь и смола. Ну и мы подкинули кое-какие вещицы, личного характера, так сказать…

— А этот — он не сломается?

— Не за эти деньги. Я оплатил половину, вторую его семья получит после суда. У него такие долги, что он признается в чем угодно, тем более, работать он уже не может. Недавний несчастный случай сделал беднягу калекой, так что даже жена была счастлива моему предложению. Не стоит беспокоиться, все абсолютно достоверно.

Делко кивнул. В последний раз внимательно оглядел сложившуюся картину: полуразрушенные рыбацкие причалы, серые доски, подъеденные водой и временем сваи, осыпавшийся склон, выступающее из песка тело, обугленное до состояния головешки. Смола и огонь способны до неузнаваемости изменить что угодно, это правда.

— Замечательно, — оценил старания Вадэ Баккари полковник. — Пора сообщать магистрату, что его несчастный сын найден.

****

Причина, по которой раздетый труп Читела Ойзо валялся около развалин старой резиденции оказалась проста — так Тэфе с Белых гор пытался изобразить ограбление на ночной дороге.

Выслушав его историю от начала и до конца, Йон не знал, плакать ему или смеяться. А, может, плюнуть на волю Наэмы и пристрелить бедолагу, чтобы больше не мучился и других не заставлял. Мальчишка, чуть с ума не сошедший от свалившейся на него проблемы, ничего не утаивал и был только рад поделиться хоть с кем-нибудь. Сидя на полу, он смотрел в одну точку и рассказывал, спокойно, сухо, без лишних эмоций.

О том, что сестер продали, он узнал в ту же ночь. Он тогда не выступал и потому на вечер уходил в Лааль, а когда вернулся, увидел, как разодетую в шёлковое платье Нору усаживает в коляску молодой человек в дорогом костюме, и везет прочь. Тэфе побежал следом и в дом на Розовой улице ворвался как раз тогда, когда сестра, пришедшая в себя, сопротивлялась насильнику, как пойманный волчонок схватившему его охотнику. Тогда Тэфе впервые убил человека — равно так, как его учили отец и дед. Опыта у парня не было и потому Ойзо успел уделать кровью всю гостиную.

После этого, замотавшись в какой-то плащ, Тэфе загрузил во все еще стоявшую у дома коляску труп и сестру, вывез все это из столицы и оставил Ойзо недалеко от дороги на Товайхо, в надежде, что, когда тело найдут, подумают, что мерзавец стал жертвой разбоя. Он понятия не имел, с кем свела его Судьба и, естественно, даже в самых страшных кошмарах не мог предположить, что зарезал сына магистрата столицы.

Ниму, вторую сестру, он встретил у ворот. Судья Карре, в отличие от Ойзо, оказался сволочью трусливой, и потому не стал преследовать вырвавшегося от него ребенка. Зато отсутствие смелости явно компенсировал жадностью. Нима запомнила место, куда ее привезли и когда на следующую ночь Тэфе отправился в дом в поисках хоть каких-то следов незнакомца, тот заявился сам и стал требовать, чтобы ему вернули деньги. Две тысячи лян, уплаченные за семилетнюю девочку. Во второй раз Тэфе не колебался, и судья даже толком не понял, когда его убили.

— Да уж, — только и смог сказать Рейке, когда севрассец замолчал. — Повезло тебе, что я могу сказать.

Мальчишка, вернее оба, вскинулись, не понимая, о каком везении речь, а Йон продолжать не стал. Подпер голову рукой, с тоской думая, что костюму конец, ботинки тоже, скорее всего, придется выбросить, а награда в пятьсот лян, на которую он так надеялся, не окупит всех затрат. Убиенный магистратов сынок превратился в мразь, движимую лишь жаждой новый ощущений, кровавый севрасский кот на деле оказался перепуганным пацаном с двумя девчонками на шее и перспективой веревки за убийство. За судью, любителя детей, его бы никто и пальцем не тронул, но вот Ойзо…

И, все же, повезло ему. Повезло, что в ту ночь еще один идиот тащился через лес и не придумал ничего лучше, как украсть брошенный труп для опытов, чем помешал свести воедино убийство Ойзо с убийством Карре. Студент недоделанный! Вон, сидит теперь с возмущенной рожей на стуле, придурок лопоухий. Эх, взять бы его за эти ушки, да на солнышко! А решать проблемы должен немолодой и, не сказать, чтобы зажиточный сыщик с туманными перспективами на будущее. За, фактически, двадцать восемь лян гонорара мелочью.

— А прыгать ты с чего собрался? — Йон вернулся к мучавшему его вопросу.

Тэфе не ответил. Некоторое время сосредоточенно смотрел в одну точку, привычными движениями вертя коготь. Изогнутое лезвие бросало солнечные блики на стены комнаты.

— Я не помню, — в итоге недоуменно признался он. Нахмурился, между длинными бровями пролегла морщинка. — Как встретил апэ Эреха — помню… потом забрал сестру и пошел готовиться к выступлению… там кто-то был, но кто… А дальше… все.

Он изумленно оглядел Рейке и Эреха.

— То есть мыслей о самоубийстве у тебя не возникало, я тебя правильно понял? — Йон подался вперед. — Ты совсем не помнишь, почему это сделал? Точно не помнишь?

Фразу «а не врешь» он опустил. Читать Тэфе можно было как открытую книгу и врать он, похоже, не умел вовсе, в отличие от танцев с ножами. Сейчас он был испуган и растерян.

— Нет, — мальчишка тряхнул хвостом. Поглядел с отчаянием. — Нисколечко не помню!

Мелкий изумленно вытаращился на новоявленного приятеля. Йон, раскачиваясь на стуле, прикидывал возможные причины внезапной потери памяти. Вариантов было несколько, все очень неприятные, но ему казалось, что за этим всем стоит что-то еще. Что-то, что зацепилось на границе памяти и вызывает сейчас назойливый зуд, как бывает, когда знаешь, но вспомнить не можешь.

Слишком много событий за эти дни. Слишком много информации.

— Ладно, — он поднялся на ноги. — Вставай, док, пошли, заберем из цирка девочек и лошадь.

Которая, между прочим, сейчас будет стоить вдвое больше. К назначенному-то сроку они ее не вернули.

— А я? — вскинулся севрассец.

Ишь, опять хвостом тряхнул. Ну, чисто боевой скакун при звуках трубы.

— А ты будешь сидеть тут и не высовываться. Наворотил уже, хватит. Уясни, наконец, что если бы не этот вот любитель анатомии, — Эрех обиженно надулся, — то военные, какими бы тупыми они ни были, в два счета сложили б и твою манеру резать людей, и место, где ты их бросал. И болтался б ты сейчас на виселице в тюремном дворе.

Котенок протестующе вякнул, но Йон остановил его одним взглядом.

— И нечего сверлить меня глазами, парень. Не приведи Боги, эрл Ойзо тебя найдет — ничто, никакие грешки его ублюдочного отпрыска не спасут твою шею. И наши заодно. Ладно, мне ты не должен, согласен. Но есть док, который тебя в буквальном смысле оживил. Уважай свой второй шанс и чужие усилия. Усек, э?