Другие - Шерон Тихтнер

На этот раз я вела себя увереннее и быстро плюхнулась на переднее пассажирское сиденье. Он улыбнулся, и на секунду мое сердце перестало биться. Наверное, даже на небесах не найдешь ангела красивее!

— Как спала? — поинтересовался Габриель, и я еще раз восхитилась мелодичностью его голоса.

— Отлично, а как ты провел ночь?

— Неплохо, — улыбнулся он, будто смеясь над какой–то шуткой.

— Могу я спросить, чем ты занимался?

— Нет, — усмехнулся Габриель. — Сегодня все еще моя очередь!

На этот раз он расспрашивал о моих близких, в основном, о маме, ее характере, хобби, наших отношениях. Потом о бабушке, друзьях и, к моему неудовольствию, о мальчиках, с которыми я встречалась.

— Ну, как бы сказать. Я никогда ни с кем не встречалась. Но друзей мужского пола у меня было намного больше чем женского.

— И никто из них тебя не заинтересовал?

— Нет. — Откровенно и быстро ответила я.

Габриель мне не поверил, совсем как Синди и Клер.

— Значит, ты еще не встретила парня своей мечты?

— В Берлине не встретила! — неохотно призналась я.

Губы Габриеля сжались в узкую полоску. Этот разговор состоялся в столовой. Как быстро летит время, когда он рядом!

— Вопросов еще много? — спросила я, воспользовавшись паузой.

— Достаточно, — усмехнулся Габриель, — но перерыв ты вполне заслужила! Тебе надо поесть.

Я беспрекословно начала потреблять свой ленч.

— Но вечером я продолжу! — предупредил он.

Мы прекрасно отрепетировали все песни, заготовленные для бала. Йорк с Квином правда злобно на нас с Габриелем посмотрели, когда мы вместе вошли в зал, но потом дико обрадовались, что он вернулся и будет репетировать полностью все время.

Все песни мы подобрали так, чтобы солистов не было. Каждый хоть в одной песне, но пел. Впрочем песен всего было четыре. Одну песню (Ария «беспечный ангел») исполнял Квин своим низким голосом. Песню Within Temptation — Sее who I am исполняла я одна, а вот песню Within Temptation — What have you done мы исполняли вместе с Габриелем. Еще было решено взять старую песню из 80‑х Alice in chains — would. Ей мы сделали немного новую аранжировку, и Йорк с Квином пели ее дуэтом.

Глава 10

Истории

Остаток дня прошел в ожидании встречи с Габриелем и опасении его вопросов.

А что собственно мне бояться? Я же решила быть с ним максимально откровенна, а сама по привычке пытаюсь скрыть некоторые факты своей биографии. Хотя…хотя про болезнь я все же ему не скажу, а остальное можно. На этом я и решила, немного успокоившись.

Вечером как по расписанию он вошел через окно. Он был прекрасен!

— Привет! Как прошел день? — с улыбкой спросил Габриель.

— Скучала, — грустно призналась я. Быть максимально допустимо честной — теперь мой девиз рядом с ним.

Он прищурился и глубоко вздохнул.

— Так почему же ты ни с кем раньше не встречалась? Сейчас это не нормально.

— Потому что не встретила тебя. Да и вообще всю жизнь относилась к парням очень настороженно и держала их на расстоянии. За мной даже никто и ухаживать не пытался, хотя я знала парней, которым нравилась. Это длинная история.

— Я ни куда не спешу, — ответил Габриель, стоя у окна.

— Последний раз я счастливо отмечала день рождения 7 лет назад. Тот день сломал всю мою жизнь, — я подняла глаза и увидела его напряженное лицо, решив, что мне будет намного легче его не видеть, я снова стала смотреть на свои руки, — Тогда мама впервые разрешила пригласить друзей, и мы веселились до упаду. Вечером, после праздника, последней уходила моя лучшая подруга, и я вызвалась ее провожать, а так как пройти надо было всего 300 метров, взрослые с нами не пошли.

Мы шли, веселились. Мы с Ольгой понимали друг друга с полуслова. Я очень ее любила.

По пути нам встретились четверо абсолютно пьяных молодых мужчин. Они были абсолютно невменяемыми. Естественно, мы отбивались. Мы били всюду, куда только могли попасть, но этого оказалось слишком мало. Что мы две одиннадцатилетних девчонки могли против них сделать. Они уволокли нас в подворотню, конечно, зажимая нам рты. Все наши попытки вырваться только еще больше разозлили их и раззадорили. Они играли с нами как с загнанными животными. Конечно, они сделали все что захотели.

Я всегда была сильной девочкой и отбивалась, конечно, дольше и сильнее. Одному из них, который меня удерживал, я прокусила руку и частично вырвала кусок мяса. Понятное дело, ему это не понравилось, и он ударил меня чем–то очень тупым и тяжелым по голове. Я потеряла сознание. Впоследствии врачи сказали, что возможно именно этот удар и спас мне жизнь.

Утром я очнулась на свалке бытовых отходов, приваленная изрядным количеством мусора, а рядом лежала моя подруга. Ее стеклянные безжизненные глаза смотрели на меня. Как я это поняла и как выбиралась оттуда, я помню как во сне. Помню только, что ноги мои вообще не двигались, и я ползла на локтях.

Ольга скончалась от болевого шока. С нас снимали кожу, уж, зачем не знаю. Если бы я не потеряла сознание, я бы последовала за ней.

Через две недели комы я проснулась в больнице. Оказалось, что у меня огромное количество травм (даже и не перечислить): снятая кожа, переломы. И как с ними я выжила, никто из врачей не знает. Все говорили, что это чудо.

Меня пичкали лекарствами и различными лечебными процедурами. Параллельно со мной работал психолог. Сразу, как только мое тело пришло в более или менее потребный вид меня отправили в психиатрическую лечебницу, где я провела неделю.

Этих уродов так и не нашли. Я ведь толком никого из них не запомнила, мне не до их лиц было.

Поэтому со мной психологи и работали так тщательно, чтоб я не боялась выходить на улицу. Но еще какое–то время я закатывала истерику при каждом появлении мужчины и не важно, какого он возраста был. Со временем это, конечно, прошло, но появилось другое — я начала изучать боевые искусства, чтоб больше ни один поддонок не мог ко мне и пальцем прикоснуться.

Когда мой ажиотаж поубавился, мама отправила меня на танцы, чтоб я снова училась находить общий язык с противоположным полом. Там у меня впервые появился друг парень, точнее целых два. Мой партнер по танцам мог прямо во время танца рассказывать о разных странах, их традициях, истории, — впервые за весь мой рассказ я подняла глаза на Габриеля.

Оказалось, что он уже не стоит возле окна, а сидит рядом со мной и внимательно за мной наблюдает. Глаза его были полны боли, будто он только что все это пережил вместе со мной, а не просто слушал. Габриель протянул ко мне руки, и я буквально бросилась в его объятья. Вот здесь я уже расплакалась.

Он молчал и нежно гладил меня по голове. Я достаточно быстро взяла себя в руки. Я просто не могла в его объятьях думать о тех событиях. Я осторожно поднялась с его плеча и заглянула в глаза. В них было столько сожаления, сочувствия и понимания, что я нахмурилась.

— Ты как себя чувствуешь? Тебе плохо? — забеспокоилась я, ведь он уже долго здесь со мной, — Тебя, наверное, мучает нестерпимая жажда?

— Нет. Со мной все нормально. Просто я не ожидал такую страшную историю. Бедная ты моя! — он готов был расплакаться, но, похоже, что не мог.

— Ты не умеешь плакать? — вдруг спросила я.

— Нет. Вампирское тело не способно плакать, потеть, болеть, спать, изменяться, — равнодушно ответил он.

Я, молча, продолжала на него смотреть. А он ушел в себя. Потом он резко взглянул мне в глаза.

— Знаешь, с Эшли произошла похожая история, но ей тогда было уже восемнадцать, а тебе … — он закрыл глаза.

Электрический разряд прошел по всей комнате. Я каждой клеточкой тела ощущала его боль. Он переживал мою историю как свою, тогда я задумалась, а стоит ли его травмировать дальше и рассказывать, что со мной случилось позже? Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня.

— Теперь я понимаю, за что ты не любишь мужчин, и почему у тебя никого не было. Но почему МНЕ ты сделала исключение? — удивленно спросил он.

— Не знаю! Может быть уже пережила все это. А скорее всего…я влюбилась в тебя с первого взгляда, но не поняла сразу, — робко призналась я, опустив голову.

Он взял меня за подбородок, заглянул в глаза и сказал: «я тебя люблю». Потом слегка коснулся моих губ своими, отстранился и добавил: «больше жизни». Молния прошла через мои губы до самых кончиком пальцев, волос, и достигла всех уголочков моего тела. Бабочки поднялись в животе, запорхали и вырвались наружу с первым следующим дыханием. Я зачарованно смотрела на него, а он улыбался.

— Я думаю, ты переутомилась и тебе пора спать! — прошептал он.

У меня на глаза снова навернулись слезы. Мне так не хотелось, чтоб он уходил. Но я знала, что это невозможно — ему тяжело.