Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Против подветренных ворот поставить бомбарду, и, когда сгорит мост, а решётка раскалится, сломаем её! Обеспечьте каждую сотню солдат двумя-тремя лестницами. В двух местах поставьте метательные устройства — попытаемся поджечь город. Смолы хватит?
— Хватит! — ответил Пуланжи.
— Хорошо! Тогда там, где не будет проходов через ров, устроить лучников. Стрел не жалеть!
— Ясно, будет сделано!
Жанна-дева
А на городской площади было шумно и жарко. Огромная толпа горожан, укрывшихся за крепостную стену, осадила ратушу. Наступила ночь, и многие пришли с факелами.
Мэр города Труа граф Анри де Грийе, а с ним несколько местных вельмож отпихивались от наседавших горожан, которых возглавили епископ Жан Легизе и монах-кармелит брат Ришар.
— Если прольётся кровь невинных, проклятие падёт на вас и ваших детей! — говорил Легизе, устремив палец на мэра и коменданта крепости капитана дю Валлона.
— Я не желаю позора на старость лет! — стараясь перекричать толпу, надрывался старый капитан. — Лучше я погибну, как солдат, но крепость не сдам!
— Вы погибнете не как герой, а как упрямый осёл! — кричал ему монах Ришар. — Вы не хотите понять, что обстановка изменилась, но продолжаете тупо упорствовать! Гибните сами и тащите за собой несчастных простых людей, которых согнали сюда, чтобы сделать их своими заложниками! Боитесь, что они могут уйти к Жанне и станут вашими противниками!
— А я не желаю позора ни себе, ни вам, ни народу! — хрипел капитан.
— Да вы уже опозорились, что сошлись с англичанами! А чего вы желаете им и их детям?! Голода? Пожара? Смерти? — метнулся к нему епископ и простёр в сторону толпы руку.
Монах поддержал своего патрона.
— Ради какой такой великой цели вы лишаете их права на жизнь? Ради того, чтобы англичане хозяйничали во Франции? Ради того, чтобы вы жирели как амбарные коты? Или чтобы этот распутник, Филипп Бургундский женился в третий раз и осыпал новую юную жену золотом из подвалов Труа?
— А тебе лучше прикусить язык! — бросил ему в ответ дю Валлон. — Мало того, что тебя выгнали из Парижа, так ты и здесь мутишь воду!
— Не выгнали, а ушёл. Потому, что мне больно смотреть на неслыханный обман. Простые люди служат вам, а в награду получают что?
— Что? — с вызовом переспросил капитан.
— Нищету! Вы дурите народ! Требуете от него смирения, скромности и соблюдения заветов, а сами жрёте, не зная постов. Вам и этого мало, вы еще обрекаете народ на верную гибель! — ответил монах.
— Ты сумасшедший! Тебя давно надо было утопить в Сене, а я уже полгода терплю здесь тебя! Ну чего ты глотку дерёшь? Можно подумать, что от Валуа ты получишь аббатство. Вот ты от него получишь! — капитан показал ему фигу.
— А мне ничего не надо. Но Валуа хотя бы свой! Ты же способен служить и царю Ироду, лишь бы тебе платили побольше. А на людей тебе наплевать! Открывай ворота! Мы пойдём на переговоры с Жанной-Девой!
— Открывай ворота! — угрожающе заревела толпа.
— Открывай! К нам пришла Жанна-Дева! Она пощадит нас! — кричал один ремесленник.
— Правильно! — поддержала его толпа.
— Открывай! Всё равно она возьмёт крепость! Она победила Тальбота и Суффолка! А ты против неё все равно, что вон та курица! — кричал другой.
— Правильно! Курица! Открывай!
— Открывай ворота, а сам можешь уходить! — кричал старый мастер.
— Правильно! Можешь уходить! — опять взревела толпа.
— Подождите, господа! — взмолился де Грийе. — Давайте выработаем какие-то условия!
— Чего там вырабатывать! Городу прощение, а гарнизону свободный проход к своим! И пускай катятся на все четыре стороны! Нам такие защитники не нужны!
— Правильно! Пусть уходят к Филиппу! — поддержала его толпа. — А нас Жанна простит.
— Счастливо оставаться! — крикнул капитан и скомандовал. — Отряд! За мной! Уходим через северные ворота!
— Хорошо, но даже эти условия необходимо записать, чтобы они имели силу договора. Пойдёмте, господа, составим письменное соглашение с Жанной-Девой, а то уже светает, и скоро начнется штурм.
Рано утром, на рассвете, ударили барабаны. Солдаты приготовились к штурму, выстроившись в местах форсирования рва с лестницами. Один воин, осенив себя крестом, побежал с факелом к огромной куче дров перед южными воротами.
В этот момент сами ворота отворились, и оттуда под белым флагом выехала группа всадников. Они объехали кучу дров и поскакали к толпе военачальников. Остановились против Карла. Сошли с коней. Поклонились. Шагнули вперёд. Но, увидев Жанну, замерли.
— Подходите, подходите, не бойтесь, я не улечу, — с весёлой улыбкой сказала Жанна.
Монах Ришар подошёл и протянул ей скрученную трубочкой бумагу. Она приняла её и передала Карлу. Тот взял свиток и отдал секретарю. Шартье развернул письмо и зачитал:
«Ваше величество и Жанна-Дева из Орлеана! Мы не желаем кровопролития, потому просим вас простить и пощадить нас, жителей города Труа, а воинскому гарнизону пообещать беспрепятственный проход вместе с воинским имуществом и знамёнами».
Карл, едва скрывая нахлынувшую радость, усмехнулся, чуть прищурив правый глаз.
— Хорошо, — торжественно произнёс он. — Я обещаю прощение жителям города Труа, а воинам свободный выход! Давайте перо!
Тотчас ему поднесли перо и чернила.
Карл поставил подпись и передал перо Жанне.
Ла Тремуйль, Де Шартр, Бурбон и другие придворные впились глазами в её руку.
А рука Жанны уверенно обмакнула перо в чернила, осторожно перенесла к бумаге и медленно вывела: «Жанна-Дева».
Шалон и Реймс
Был пасмурный дождливый день, когда армия подошла к Шалону. Герольды скрылись за воротами крепости. Там их принял мэр города, комендант и архиепископ.
Ла-Рош отдал послание. Мэр города развернул письмо и начал вслух читать его стоящим рядом с ним отцам города:
— «Коменданту крепости Шалон, капитану Шарлю де Куси, мэру города Луи де Навалю, архиепископу Патрику Лорану. Мы, король Франции Карл VII Валуа и капитан Жанна-Дева, требуем ключи от города Шалона. Из милосердия мы обещаем прощение всем вольным и подневольным жителям города, гарнизону гарантируем свободный проход к своей армии вместе с воинским имуществом! Если же вы проявите упорство, то мы поступим с вами так же, как было уже в Сен-Лу, Турели, Жаржо, Менге и Божанси. В вашем городе нам потребуется ночлег для армии, фураж и провиант, за которые будут выплачены деньги».
Мэр закончил чтение и оглядел присутствующих.
— Что скажете, монсеньёры?
— А что можно сказать, если чернь вышла на улицы и, может, быть уже сейчас ломает ворота! — раздражённо произнёс де Куси.
— Это не чернь, мессир, это паства! — возразил ему Лоран.
— Все они одним миром мазаны! — зло процедил капитан.
— Мне кажется, у вас, барон, нет причин сердиться, ведь вам гарантируют свободный проход к своим, — очень мягко и вежливо попытался усмирить крутой нрав капитана Шарля де Куси мэр города.
— Я здесь для того был поставлен, чтобы защитить этот город и людей его населяющих, а они бунтуют против меня. Они жаждут увидеть эту самозванку, эту мужичку! Делайте, что хотите, мне здесь нечего делать! Прощайте! Прикажите открыть северные ворота! — с этими словами капитан-комендант швырнул на стол ключи от ворот и вышел, хлопнув дверью.
Весь отряд его уже стоял на площади. Барон влез в седло и тронул коня.
Под свист, улюлюканье и брань отряд направился к северным воротам.
А через южные — в город въехала Жанна.
На рассвете войско подошло к Реймсу. Но несмотря на ранний час, весь город встречал освободителей. Городская знать стояла впереди с белым флагом.
Жанна ехала впереди и была встречена первой. Грянул хор.
Какое славное явленьеСлучилось в наше житие.Сегодня в Реймсе возрожденье!Мы вспоминаем Пуатье!
Жанне помогли сойти с коня.
На неё через плечо надели огромный венок из цветов. Ещё один — маленький надели на голову. Третий венок надели на шею коня, которого взяли под уздцы и повели за собой юные пажи. Девочки поднесли ей серебряный ключ от города. Ей пожимали руки отцы города. Матроны целовали её в щёчку. Жанну проводили в дом, приготовленный для неё. Её искупали и переодели в красивое платье, плащ и шляпу. Ювелир преподнёс золотую брошь с дорогими камнями. Один сапожник принёс ей новые походные сапоги, другой — туфли с серебряными пряжками. Её водили по городу в окружении пажей и юных фрейлин. Ей кланялись все горожане и подносили цветы. Каждый норовил прикоснуться к её платью или накидке. В полдень её ввели в самый большой дворец, где был назначен бал. Сам дофин подошёл к ней, поцеловал ей ручку и сказал:
