Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

Следующая чиркнула ему по шее, пробила кружевной стоячий воротник и прочно застряла в плотном ватном подплечнике платья.

Еще одна ударила в посох рядом с сомкнутыми на нем побелевшими от напряжения пальцами и отскочила, отколов крошечный кусочек с ноготок младенца.

И тут Агафон взорвался.

— Ах, вы так!!!.. Вы так!!!..

Стерпеть под вражеским обстрелом мелочный ущерб чужому платью и даже своей шкуре волшебник мог и желал.

Но повредить посох?!

Посох Агграндара?!

Посох его, Агафона?!

Доставшийся ему такой ценой?!..

— Ах, вот вы как?!..

Ответа на риторические вопросы нет и быть не может — этот непререкаемый факт неизвестным снайперам суждено было узнать в следующее мгновение.

С белесого мутного неба, откуда ни возьмись, сорвались три черные молнии, ударили в сухую, упрямо не желающую намокать под мелкой мерзкой моросью траву вокруг занявших оборону за большими валунами стрелков, выбили снопы белых искр и осыпали ими готовое к стрельбе оружие.

Изогнутые тугие луки взметнулись к серому небу в столбе зеленого пламени.

Не растерявшись, стрелки схватились за мечи и кинжалы.

Но что такое три коротких меча и три тонких кинжала против одного взбешенного трехминутным лежанием носом в пыль отряга?..

— Хелово отродье… — сквозь сведенные адреналином короткой схватки зубы процедил Олаф, с надеждой озирая угрюмые окрестности. — Почему их было так мало?..

— Я…в-в… в-впечатлен… — заикаясь и отряхивая ломкие травинки с наряда, пробормотал чародей, принимая вертикальное положение и с болезненной бледностью на физиономии оглядывая поле короткого боя.

Отряг вздрогнул, словно очнулся от гипноза, глянул под ноги, сконфузился и поспешно спрятал за спину топор.

— Если бы эти слюнтяи дрались как настоящие воины, я бы так не взбеленился… Ну, надавал бы по кочанам… как следует… Ну, в ухо звезданул… скулу там своротил… на затылок… Они сами виноваты! Лук — оружие трусов!.. — он бросил быстрый короткий взгляд на опасно набирающую воздух в грудь Серафиму, и поспешно добавил: — …и женщин.

Сенька умиротворенно сбавила обороты и спохватилась:

— А где же король?

— Величество?.. — позвал волшебник, осторожно раздвигая посохом кусты за прорванной линией неприятельской обороны. — Эй, уладский пленник?..

Из-за дальнего камня раздалось тягучее мычание.

— Конначта?!

Спасатели дружно бросились на стон, и метрах в пяти от поля боя, рядом с норкой какого-то любопытно посверкивающего из глубины пятью красными глазками зверька, обнаружили нечто человекообразное, плотно запеленутое в одеяло наподобие мумии ушедшего в лучший из миров узамбарского правителя.

Но, в отличие от мумии, пестрый сверток изо всех сил доказывал, слабо извиваясь и глухо кряхтя, что он никуда из этого мира уходить не собирается, а, скорее, наоборот.

— Конначта?..

Ухватить одеяло за край и поднять руку вверх было для конунга делом одной секунды, и на секунду следующую друзьям под ноги выкатился волчком и растянулся во всю длину замотанный в бурые бинты плюгавенький человечек самого некоролевского роста, но с королевским рубином на пальце.

Рука Агафона дернулась было за противочумной защитой, но кроме обвисших на ушах веревочек не нашлось ничего: сбитые шальной стрелой рога и копыта остались лежать под корявым деревом — последним убежищем мага.

Но каждый знает, что бывают в жизни вещи и поважнее личной безопасности.

И в приступе гражданского самосознания чародей сделал шаг вперед и отважно потыкал освобожденного концом посоха в бок.

— Эй, Конначта?

Коротышка схватился за опутавшие лицо бинты, выдохнул шумно, и жалобно уставился на маячившее над ним бледное носатое лицо, полузакрытое почти развившимися кудрями под сплюснутой шляпкой на фоне дырявого ворота, на кокетливо торчащую из плеча стрелу, на сжимаемый в руке посох…

— Э-э-э?.. Дочь моя?.. — наконец, сипло выдавил он. — Д-дочь…чурка?.. Как тебя?.. рад я… видеть… д-дитя м-моё…

Агафон открыл рот и довольно болезненно ткнул себя пальцем в грудину.

— Меня?..

— Д-да, к-конечно… — с трудом сел и неуверенно кивнул король. — Ты ведь моя… Э-э-э… наследница? Словами… не описать… как счастлив… лицезреть… родную мордашку… своей маленькой… Э-э-э… прелести…

— Краткосрочная аминазия памяти, — понимающе поджав губы, авторитетно поставил диагноз маг.

— Они ему по кумполу дали, наверное, когда крали, — сочувственно покачал головой отряг. — Стрясли мозг.

— Ну, тогда мозготрясение, значит, — не стал упорствовать и с готовностью сменил приговор не слишком разбирающийся в тонкостях медицины маг. — Всё равно. Ничем не лучше.

— А, ерунда, — рассеяно махнула рукой Серафима, со всё возрастающей тревогой и неприязнью оглядывающая странные окрестности и чужое небо. — В нашем деле мозги — не главное… Стряслись — утрясутся обратно… по дороге… Да еще дочь свою повстречает…

— Еще одну? — настороженно замер и вытаращил водянистые серые глаза Конначта. — Но их же, вроде, всего…

— Эссельте!!! Радость моя!!! Ты цела!!!

Спасатели и спасенный прикусили языки и дружно подскочили.

Ломая кусты, с противоположной стороны поляны на вершину холма выскочила маленькая щуплая фигурка в кольчужной безрукавке и в кожаных штанах с бронзовыми наколенниками, и с простертыми в недвусмысленном жесте руками кинулась к главному специалисту по волшебным наукам.

— Я увидел тебя ночью… во дворе… и узнал по платью! Деточка моя! Дай себя… тебя… обнять!..

— А вы, гражданин, кем этой девушке приходитесь, пардон? — первая пришедшей в себя тебя, Серафима строго преградила путь экспрессивному незнакомцу к ошалело взирающему на приближающуюся персону волшебнику.

— Я ее отец, король Гвента! — остановился и вызывающе выпятил грудку колесиком неизвестный. — А вы кто такие?! Кто смеет мне перечить?!

— Еще один король? — как бы в ответ на последний вопрос, взял вновьприбывшего отца номер два тремя пальцами за плечико и тупо уставился на него Олаф.

— В смысле? — забыл задираться, замер и так же сообразительно заморгал в ответ претендент.

— В смысле, чего другого изобретите, товарищ, — сухо прищурилась царевна и скрестила руки на груди. — Король Гвента у нас уже есть.

— Король Гвента не может есть!.. не может не есть!.. не может быть! — взвился, как ужаленный гиперпотам, новоявленный претендент на гвентянскую корону. — Потому что я и есть… и есть… и пить…

Всё это время тщедушный незнакомец, моргая близоруко, изо всех сил пытался выглянуть из-за скалоподобного отряга на скромно ковыряющего землю носком сапога чародея, но вдруг шальной нетерпеливый взгляд его нечаянно упал на руку замотанной в бинты личности на заднем плане.