Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ) - Константин Башкатов

Ашамаэль не допустил прежней ошибки и тут же отпрянул прочь, занося посох для заклинания. Заклятые слова прогремели в воздухе одновременно, и новая огненная волна с гулом разбилась об чёрную вспышку. В дуэте сплелись тьма и лёд, лазурно-черными волнами окружая Ашамаэля. Беспощадной силой огонь разносил остатки поглощенного тенью храма. Теперь жрица утеряла своё преимущество, не имея возможности приблизиться к эльфу, в то время как маг мог использовать свои способности в полную силу. Впрочем, Ашамаэль был ранен. Весь правый бок его почернел, и левая часть лица тоже была изуродована. Пульсирующая боль сплеталась с накатывающей агонией и болезненным экстазом, который несла в себе тёмная магия.

Неожиданно темнота неестественно сгустилась, потух всякий свет вокруг. Жрица применила одно из любимейших жреческих заклинаний. На краткое мгновение над магом вспыхнули два кроваво-алых огонька, и тут же в грудь пришёл тяжёлый удар. Потеряв равновесие и упав на ледяной пол, эльф, впрочем, не остался в долгу. Темноту разрезали синее лезвие, и оглушительный вопль оглушил мага. Откуда-то сверху на него хлынула горячая, жгучая кровь. Хотя и до этого король ощущал болезненную влагу на груди, куда пришёл удар паучихи.

Воспользовавшись замешательством врага, Ашамаэль прочёл новое заклинание, которое мимолетной фиолетовой вспышкой скрылось в магической тьме. Послышался глухой удар — от нахлынувшей боли жрица потеряла равновесие. Магия её рассеялась, Ашамаэль увидел перед собой поверженную паучиху. Но ещё мгновение, и ярость Ллос вновь погонит свою жрицу вперёд. Тёмный маг не терял времени и кинулся вперёд, вокруг него вспыхнул красный свет, кровавыми волнами обвивая мага и жрицу, тем самым соединяя обоих. За мгновение до того как паучиха попыталась встать, обожженные пальцы падшего эльфа сомкнулись на горле Верховной Жрицы. И маг тьмы ощутил, как жгучая жизненная энергия переполняет его. Паучиха была неимоверно живучей, и это был единственный способ погубить её. Но жизнь жрицы, дарованная богом, сопротивлялась, обжигая нутро. Ашамаэль ощутил, как страшные раны его затягиваются. Сознание переполняла боль, а истошный крик паучихи оглушал, разрывая мозг на куски. Яркий красный свет все нарастал, и, казалось, что в храме вспыхнула алая звезда, кровавыми лучами своими разрезая мглу. Но вдруг молния рассекла пространство между паучихой и чародеем, опалив руку. В треске под жрицей разверзся каменный пол, и тёмная дева рухнула вниз, во мглу ей же порождённой. Первым же позывом мага тьмы стало кинуться следом, но в какой-то момент он остановился. В темноте повисла желанная тишина, хотя сейчас Ашамаэль при всем желании ничего бы не услышал — столь силён был голос паучихи-жрицы. Колдовской мрак рассеивался, открывая взору эльфа стены храма. Ашамаэль находился на одной из площадок, от которой узкий переход вел в здание самого храма. Хотя пол и был оплавлен, сокрушён стихией, на нем явно прослеживалась ритуальные письмена и желоба для жертвенной крови. Маг почувствовал мимолетное прикосновение к плечу.

— Браво, мой герой… — Шаардараз явилась словно из обрыва за площадкой храма. — Ты не подвел меня. У-у-у, сестрица будет невероятно зла, когда вернётся. Как же я жажду увидеть её лицо, когда она узнает… Но осталось ещё кое-что, мой верный чемпион. Принеси финальную жертву! В храме тебя ждут последние дроу, которые должны были стать тёмным фениксом, возрождающимся из крови своего народа… Убей их.

Хотя Ашамаэль почти не слышал голоса богини, мерно вышагивающей вокруг него, смысл сказанных слов до него отлично доходил. Сердце неистово колотилось в горящей от боли груди. До триумфа Ашамаэль отделял один удар. И вновь разум пронзил голос богини-змеи:

— О да, Ашамаэль, это будет твой триумф! Твоя победа над этой жалкой расой. Ни один король в истории этого мира ещё не одерживал столь оглушительную победу. Твоя книга при тебе? — последовало движение, будто богиня хотела залезть в карман чернокнижника. Тут же из темноты возник тёмный фолиант, дарованный Дартазаэлем. Серые страницы замелькали перед глазами. — Используйте это заклинание, — стройный палец, оканчивающийся чёрным блестящим когтем, указал на строки одного из заклинаний. — Поглоти их полностью… И принеси последнюю кровь на мой алтарь.

И тут же богиня растворилась в серой дымке. В глухой тишине раздался звук гулких шагов Ашамаэля. Чародей прошёл по разрушенной площадке, и когда он приблизился к мрачной арке здания, половина круглой арены раскололась и рухнула в тьму, разнося нарастающий гул падающих камней по подземельям.

Вскоре маг вышел в освещенный жаркими огнями в жаровнях храм. Чёрный пол был густо покрыт рунами, письменами и протоками для жертвенной крови, складывающийся в замысловатый рисунок. В центре круглой комнаты, обрамлённое резными колоннами, было углубление, которое и являлось основной частью алтаря. И сейчас противоположный конец храма был заполнен темными эльфами. Их было около сотни. Не воины и не жрецы, простые жители тёмных трущоб. Дети, женщины, мужчины, все замерли в ожидании и мрачном молчании. Увидев своего палача, мужчины-дроу поднялись ему навстречу, закрывая своими спинами тех, кого они должны были защищать.

Ашамаэль лишь криво усмехнулся, шагая к чаше в полу. Сейчас падший эльф как никогда ранее был похож на воплощение тёмных богов. Его белая Марти была изорвана и сплошь покрыта кровью, облачная короля в алое. Лицо его было грязным от крови и пота, а в пылающих безднах глаз горело тёмное безумие. Ашамаэль и сам смутно осознавал, что он творил, ведомый странным тёмным экстазом. Подобно богу войны маг предстал перед осколками великой империи, чье величие было разбито и втоптано в грязь.

Ашамаэль взмахнул посохом, из горла вырвались слова нового заклинания, окутывая все вокруг красным светом. Заклинание достигло апофеоза, от возвышенного голоса завибрировали чёрные своды, Ашамаэль направил свой посох на дроу, словно палач, заносящий меч для удара. Но когда кровавые когти сорвались с белого камня посоха, чья-то рука схватилась за древко. В поглотившем все сиянии раздался оглушительный утробный вой. Маг ощутил чужеродную, сильную энергию, мощи которой ему видеть ещё не удавалось. И чьё-то худое длинное тело рухнуло к ногам Ашамаэля, и вновь своды содрогнулись, но на сей раз от гнева Шаардараз. Светлая кровь с яркими лазурными прожилками потекла по полу храма, покрывая собой замысловатые письмена. От такой самоотверженной жертвы и светлой крови пол храма покрывался трещинами, хотя жизнь неизвестного продолжала течь к чаше. Но дроу исчезли без следа.

Но Ашамаэль не слышал этих криков и грохота, ибо всё ещё был оглушен. Он даже голоса своего почти не слышал. В оцепенении он сделал шаг в сторону, где только что были тёмные эльфы. Тихий стук его шагов разлетелся по каменному залу, маг прошёл там, где сидели беглые дроу. Не было ни следа… Неужели заклинание незаметно для самого мага уничтожило столько живых существ, стерев все следы их пребывания?