День помощи - Андрей Завадский

Две торпеды, вспарывая толщу воды, вырвались из торпедных аппаратов "Мичигана", устремившись к находившейся в десятке кабельтовых от него русской субмарине. Акустические головки наведения мгновенно захватили такую близкую цель, и, казалось, участь "Костромы" была предрешена. Разгоняясь за считанные секунды до пятидесяти пяти узлов, почти вдвое больше, чем скорость их цели, торпеды должны были поразить противника менее чем через минуту.

– Торпеды в воде, – акустик "Костромы" не мог спутать шум набиравших ход торпед ни с чем иным. – Американцы нас атаковали!

– Погружение, – скомандовал Казаков. – На полную глубину! Акустические имитаторы за борт! Выполнить противоторпедный маневр. Самый полный вперед! Лево на борт девяносто!

– Реактор может не выдержать, командир, – с опаской предупредил старший механик. – От таких нагрузок циркуляционный насос выйдет из строя, и нам придется заглушить реактор, если не хотим поджариться.

– К черту реактор, – отрезал Казаков. – Нас и так пустят на дно, даже с исправной системой охлаждения. Выполнять приказ!

"Кострома", метнувшись в сторону, буквально провалилась на три сотни метров, так, что несколько моряков упали, не успев схватиться за что-либо, таков был крен. Два запущенных через специальные шахты самоходных имитатора, напротив, устремились вверх, уводя за собой торпеды. И одна из них действительно отвлеклась на ложную цель, изменив курс. Но вторая стремительно сближалась с целью.

– Торпеда в двухстах саженях, – предупредил акустик. – Сто пятьдесят саженей. Сто саженей. Пятьдесят саженей! – Подводник понял, что никакая скорость, никакая маневренность уже не спасет подлодку от гибели.

Взрыватель сработал, когда до корпуса русской подлодки оставалось не более пяти саженей, и с такого расстояния мощности трехсотпятидесятикилограмовой боеголовки с лихвой хватило бы, чтобы пробить корпус любой подлодки, но сейчас целью торпеды "Марк-48" была не обычная субмарина.

Взрывная волна прокатилась по корпусу "Костромы", в отсеках которой на мгновение пропало почти все освещение. Моряки попадали, сбитые с ног мощным взрывом, кто-то закричал от страха или от неожиданности. Сам Казаков устоял лишь благодаря тому, что схватился за тумбу перископа, а вот старпому повезло меньше, и он при падении ударился виском об угол прокладочного столика, на котором разложил свои карты штурман.

Но изготовленный из сверхпрочного титана корпус "Костромы" выдержал взрыв, прогнувшись, но оставшись целым. Усилия советских металлургов, сумевших в свое время решить множество проблем, связанных с обработкой и особенно сваркой титановых плит, спас жизни десяткам подводников. Люди были оглушены, контужены, но – живы.

– Повреждений нет, – следовали доклады из отсеков. – Корпус цел. Протечек забортной воды не обнаружено!

Моряки ликовали, поняв, что все еще живы, хотя, казалось, судьба их уже решена.

– Ответный огонь, – приказал Казаков, когда было восстановлено энергоснабжение. – Они начали боевые действия, и мы вынуждены защищать себя.

Подводники всегда были наделены большей самостоятельностью, чем те, кто служил на надводных кораблях. Отделенные от штабов и баз подчас тысячами километров расстояния и сотнями метров водной толщи, они не могли, просто не имели права всякий раз спрашивать одобрения своих действий у вышестоящего начальства. И сейчас капитан второго ранга Казков, ни с кем не советуясь, принял единственно возможное решение:

– Гидроакустический комплекс в режим эхопеленгования. – Теперь уже не было нужды таиться, но стоило с большей точностью знать, где находится противник. – Подвсплыть до пятисот метров. Первый и второй торпедные аппараты – пли! Торпеды в режим ручного управления. Уничтожим американцев, раз они этого хотят!

Торпеды ТЭСТ-71М обладали ограничением по глубине применения, и, как только "Кострома" поднялась на сотню метров, оказавшись по левому борту "Мичигана", команда которого уже радовалась быстрой победе, торпедные аппараты выплюнули смертоносные "гостинцы".

– Подводная цель слева по борту, – вскричал акустик американской субмарины через мгновение после того, как по корпусу "Мичигана" прокатился акустический импульс, посланный с борта "Костромы". – Это "Сиерра". Они выпустили торпеды, сэр!

На борту "Костромы" операторы вели торпеды, соединенные с субмариной тонкой пуповиной оптоволоконного кабеля, у цели, точно в компьютерной игре. Казаков решил не полагаться на систему самонаведения, пусть она и не уступала ни в чем таковой у американских торпед, столь точно поразивших "Кострому". Вместо этого торпедами управляли люди, с помощью джойстиков направляя их на цель.

– Этого не может быть, – со смесью испуг и удивления произнес старший помощник "Мичигана". – Иисус Мария, мы же должны были уничтожить русских! Как им удалось уцелеть?

– Торпеды в шестнадцати кабельтовых, – сообщил акустик. – Сэр, нужно уклониться, иначе нас уничтожат.

"Мичиган", увеличивая скорость до предела, отвернул в сторону, подчиняясь приказам своего капитана, но это были напрасные усилия. Сейчас, когда гидролокатор "Костромы" пронзал непроглядную тьму глубин ультразвуковыми импульсами, которые, отражаясь, точно указывали положение противника, американская субмарина больше не обладала преимуществом, заключавшимся в меньшей шумности. Противники теперь знали друг о друге, и на успех в дуэли мог рассчитывать тот, кто быстрее, маневреннее, и лучше вооружен, а русская подлодка в полной мере обладала всеми этими преимуществами, сейчас показав себя во всей красе.

Американская субмарина нырнула на предельную глубину, пытаясь уклониться от преследовавших ее торпед, но ТЭСТ-71М могли применяться на глубинах до пятисот метров, больших, чем могли погружаться ракетоносцы класса "Огайо". К тому же скорость торпед составляла сорок узлов против двадцати пяти, предельной скорости цели. Все было предрешено, и, несмотря на энергичные маневры "Мичигана", на выстрелянные в воду ложные цели, торпеды, выпущенные с русской субмарины, спустя считанные минуты настигли цель.

Два мощных взрыва сотрясли морские глубины, и кормовая часть "Мичигана" оказалась почти полностью разрушена. Торпеды ТЭСТ-71М несли боеголовки весом лишь по двести килограммов, меньше, чем американские "Марк-48", но субмарине и этого хватило сполна. Вода ворвалась в отсеки, сметая на своем пути все, не дав возможности подводникам задраить люки, отрезающие поврежденные отсеки от тех, которые уцелели. Крики ужаса, огласившие подлодку, мгновенно стихали, когда моряки оказывались сметенными напором стихии.

Аварийный радиобуй, отделившийся от гибнущей подлодки, устремился к поверхности, обозначая место ее потопления и призывая на помощь, хотя делать что-либо уже было поздно. И все же радист успел передать сообщение за миг до того, как радиорубка оказалась заполнена забортной водой.

– Мэйдей, мэйдей! – кричал, срывая голос, радист, окруженный прочными переборками, которые, однако, не смогли спасти его и остальной экипаж. Он взывал о помощи открытым текстом, забыв о кодах и шифрах: – Торпедированы русской субмариной в квадрате Ромео-семнадцать!

Передача, пронзившая эфир, длилась лишь несколько секунд. Стихия не давала людям второго шанса. Ледяной поток, под громадным давлением хлынувший в отсеки получившей смертельную рану субмарины, прокатился по переходам неудержимой лавиной.

– Боже, мы погибли, – произнес капитан Манзетти, так и не покинувший командный пост своей субмарины, ставшей могилой для полутора сотен моряков. Ему не удалось исполнить приказ. – Ваша победа, русские. Но за нас отомстят, – выдохнул офицер.

Спустя секунду центральный пост погрузился во мрак, это кто-то успел заглушить реактор, а еще через мгновение вода заполнила тесное помещение. "Мичиган", превратившийся в безжизненный кусок металла, внутри которого остались тела ста пятидесяти пяти подводников, медленно начал погружаться на дно, исчезая в ледяном сумраке океана.

– Цель поражена, – доложил в этот момент акустик "Костромы". – Слышу треск переборок. Они уходят на дно, товарищ капитан!

Подводник не скрывал своего ликования, ведь только что не без его помощи была одержана первая в истории российского флота победа. Они вступили в бой и вышли из него победителями, показав, на что способны русские моряки.

– Упокой души их, Господи, – тихо произнес Казаков, представив, что испытали в последние мгновения своей жизни американцы. Да, они были врагами, и первыми атаковали его корабль, не оставив Роману Казакову, капитану второго ранга выбора, но по-человечески ему было жаль этих американцев. И никому он не желал такой кончины. Но что сделано, то сделано, и первые жертву необъявленной, до поры скрытой от чужих глаз войны, исчезли в морской пучине, закованные в стальной панцирь мертвой субмарины, ставшей их братской могилой.