На красном дворе - Францишек Равита

- Как звать тебя, старина? - спросил он.

Старик поклонился.

- Добрыней, батюшка, Добрыней. Все здесь знают Добрыню.

Действительно, имя этого старика король слышал уже не раз и не два; о нем говорили все... и Болех, и все остальные в дружине.

- Стало быть, Добрыня! - повторил король. - Какой же леший нас занес к тебе?

На лице старца мелькнула довольная улыбка.

- Так, видно, написано в книгах судеб, чтобы я хоть перед смертью увидел твои ясные очи.

Болеслав улыбнулся.

- Говорят, ты предсказываешь будущее и ведаешь, что каждого встретит в известную минуту. Значит, ты знал и о том, что встретишь меня сегодня? прибавил он шутя.

Добрыня не растерялся.

- Да, знал, милостивый король, знал. Старуха мне сказала, - зачем тебе шляться по лесу, обойдемся и без грибов, но я все-таки пошел, потому - знал, что встречу тебя.

Он замолк на минуту и затем таинственно прибавил:

- Знал, милостивый король, не только то, что встречу тебя, но и то, что ожидает тебя.

- А, и это знаешь, - отвечал король. - Любопытно узнать, что же ты знаешь. Ну-ка, говори, старик!

И они медленно поехали по тропинке, ведшей, по-видимому, к избе Добрыни. Старик шел рядом с конем Болеслава.

- Что же мне говорить, милостивый король?

Тут он оглянулся.

- У тебя велика дружина. Одних княжеских бояр сколько, да и Варяжко здесь. О! Этот хорошо знает, где пьют хороший мед, - прибавил он не без злости.

- Ну, говори же, говори, старина! Мне любопытно знать, что ты скажешь, - настаивал Болеслав.

Добрыня посмотрел вперед. Уже виднелась мельница, пруд, а за ним из-за кустов выглядывала избушка старика.

- Ну, вот и моя усадьба, милостивый король, - сказал он, как бы желая переменить начатый разговор.

Королевский отряд мало-помалу заполнил небольшой дворик, а длинный ряд сокольничих и псарей остановился на тропинке. Большая часть охотников осталась еще на занятых ими местах; хотя рог, протрубивший сбор, отзвучал, затерявшиеся в болотах собаки продолжали лаять и искать зверя. Охотники все еще надеялись сделать королю подарок, но, как назло, в этой местности ничего не было. Только время от времени испуганный заяц или лисица мелькали в кустах и, притаясь где-нибудь в укромном местечке, настороженно прислушивались к лаю собак. Настоящего крупного зверя не было и в помине. Очевидно, болота были пусты.

Ничего не оставалось, как протрубить сбор второй раз... Охотники наконец начали собираться, чтоб затем отправиться на Берестово, а оттуда на Красный двор.

- Ну, так как же, Добрыня? - спросил король перед отъездом. - Ты мне ничего не поведаешь?

- Надо прежде поспрошать у звезд, луны и солнца, - отвечал Добрыня, кланяясь королю. - Дай срок, милостивый король, посоветоваться, и тогда я сам приду на Красный двор и все перескажу.

- Приходи, приходи, старина! - смеясь, отвечал король. - Я угощу тебя и медом, и добрым словом.

Добрыня продолжал кланяться.

- Ты со всеми добр, милостивый король, ну, значит, и для меня останется твоей милости хоть малая толика.

Отряд медленно двинулся в путь.

В тот же день князь Изяслав приехал в Берестово к вечерне в церкви Спаса, не предупредив Вышату. Его появление было неожиданно. Но в сущности план этот был давно обдуман князем. Тысяцкий вынужден был его приветствовать как начальник. Неприятности и борьба, которую он вел с самим собою, отражались на молодом лице Вышаты. Изяслав будто не замечал его печали и по-приятельски приветствовал его. Прежде всего он спросил его о здоровье, потом о половцах и в каком положении находится его небольшой отряд стражи. Вышата отвечал.

Князь остался доволен его ответом. Беседуя, они подошли к воротам.

- А, это ворота твоего дома! - сказал Изяслав.

- Это только мое жилье, а дом твой, милостивый князь!

Князь как будто не слыхал этого.

- Угости же меня, боярин, кубком меда, а затем мы двинемся в путь, чтобы засветло миновать Дебри.

Вышата поклонился и пригласил князя в дом. За первой чашей последовала вторая. Изяслав с каждой минутой становился веселее и милостивее. Наконец настало время уезжать; князь поднялся...

- Что ты, друг, не весел? Или тебя что тревожит? Видать, неприятности?

- У кого же их нет, милостивый князь!

Изяслав приятельски положил руку на плечо Вышаты.

- Если б ты мне раньше сказал, то, может, я помог бы тебе давно.

Слова эти прозвучали так, будто Изяслав обо всем знал!

- Не смел тревожить тебя, милостивый князь, моей бедой.

Князь похлопал Вышату по плечу.

- Ведь все вы - мои верные друзья и помощники, и ваша печаль - моя печаль.

Вышата молчал.

- Я знаю обо всем и помогу тебе. Этот королек похитил у тебя девушку и держит ее на Красном дворе. Будь спокоен, Вышата, мы вырвем ее из ляшских лап. Не долго уже осталось тебе тужить по ней.

С этими словами князь уехал. Речь князя нисколько не утешила Вышату, он-то знал - на Красном дворе дела обстоят иначе: его Люда не цепью привязана к королю, а чувством, что сильнее всяких цепей.

Много обещали ему князь и Добрыня, но Вышата не верил этим обещаниям.

Однако же обманывал себя и ждал, как обманывают себя люди, надеющиеся на будущее.

VII

ЧЕГО НЕ ЗНАЛ ДОБРЫНЯ

Разговор Болеха с королем на охоте открыл Болеславу глаза. Исчезновение и убийство солдат обыкновенно приписывались случаям и самовольству. Меж тем это не было ни то, ни другое. Всем управляла рука Изяслава. Очевидно было, что он двурушничал: говорил одно, делал другое. Он угадывал намерения и цели короля, но открыто противостоять им не имел отваги, предпочитая действовать тайно. Расположение народа и киевлян к королю росло по мере строгости Изяслава. Люди потихоньку группировались около короля и неоднократно доказывали ему, что следует низвергнуть нелюбимого ими князя... К тому же и народ предпочитал видеть на великокняжеском престоле Болеслава, чем князя Изяслава. Но у короля замыслы были гораздо шире, чем он вначале предполагал: для их исполнения у него не хватало воинов, а с этой горсткой он не мог начать серьезного дела; он ожидал подкрепления.

Именно в это время он узнал, что Изяслав разгадал его замысел и тайно ему противостоит; возникала опасность, о которой он прежде не подозревал. Следовало действовать осторожно, и, сохраняя военную дисциплину, предотвратить гибель воинов.

Взаимная настороженность испортила их отношения. Князь с каждым днем все реже ездил на охоту с королем и очень редко приглашал его к себе на пиры.

Изяслав был жесток с людьми, которых подозревал в измене, поэтому не только тюрьмы были переполнены узниками, но все подвалы княжеского двора, в которых содержались те, кто якобы совершил политическое преступление.

Следовало предпринять решительные шаги. Можно было ожидать, что не сегодня, так завтра между ляхами и дружиной князя произойдет ожесточенная резня. Поэтому киевляне приготовились к защите, и хотя они не созывали вече, чтобы не возбуждать подозрения, но постоянно советовались тайно. Они хотели снова прогнать нелюбимого князя, но боялись делать это на свой собственный риск. Было мало людей и оружия, да и ту малость Изяслав то и дело у них отнимал. Киевляне рассчитывали на помощь Болеслава, припоминая его речь. Но этого было мало. Им нужно было его торжественное обещание, уверенность, что он их защитит. И они решили послать Варяжко к королю.

Хотя Варяжко приехал на Красный двор ранним утром, там уже все было в движении. Добромира уже поднялась и, стоя у окна, молилась, крестясь на Печерскую церковь.

Заметив въезжавшего на Красный двор всадника, она сразу узнала его. Это был Варяжко, который, сидя на коне, кланялся и махал шапкой знакомым ему воинам. Остановившись посередине двора, он сошел с коня и начал разговаривать с Болехом. Добромира ничего не сказала об этом Люде и даже не намекнула, но его ранний приезд без свиты предвещал что-то недоброе.

Скоро Варяжко был вызван к королю.

- Что это ты так рано приехал, посадник? - спросил король.

Варяжко поклонился.

- Да я, милостивый король, послом к тебе.

Король спокойно посмотрел на него.

- От кого?

- Киевляне послали меня к тебе... Когда ты приезжал к нам на вече, то обещал любить наш народ и защищать его... Теперь настало время доказать свою любовь. Долее мы не можем терпеть владычества Изяслава. На него нашло безумие. Он бросается на людей и мечет громы, как окаянный. Все тюрьмы и темницы переполнены народом, но этого ему мало; каждый день новые трупы болтаются на сучьях в Дебрях.

Болеслав обрадовался, но не выказывал этого. Посол от киевлян был приятен ему и входил в его расчеты.

- Радуюсь, - отвечал он, - что вы вспомнили мои слова и приглашаете защитить вас. Однако дайте срок поразмыслить.

Король не посмел высказаться откровенно и стал ссылаться на необходимость обдумать предложение Варяжко. Но тот резко отвечал:

- Да что тут думать, милостивый король, только начни... Теперь лучшая пора, все войско у тебя в сборе... Завтра же ступай на Киев, окружи его, подожги княжеский двор и поджарь в нем Изяслава и его палачей. В случае, если его дружина станет сопротивляться, мы ударим сзади и поголовно вырежем ее... Теперь, пока все еще недовольны им, пока еще не зажили свежие раны, ты его легко победишь и сам сядешь на престол, если пожелаешь. А то посади кого другого... по своей воле...