Литературная Газета 6493 ( № 51 2014) - Литературка Литературная Газета

Теги: общество , мнение

«Леонора»: спасение и ужасы

Леонора – Татьяна Федотова

В Театре Покровского поставили антифашистский спектакль

Геннадий Николаевич Рождественский продолжает нас удивлять тем, как он находит для Московского государственного академического камерного музыкального театра имени Б.А. Покровского всё новые и новые неизвестные в России жемчужины мировой оперы - "Лунный мир" Гайдна, «Три Пинто» фон Вебера и Малера, теперь вот бетховенская «Леонора» – опять первая постановка в нашей стране. Бетховен – гений, большой талант Рождественского самоочевиден, оркестр крепкий, дирижёры хорошие, хор незаурядный, солисты отменные, но камерный музыкальный всегда считался театром режиссёрским, и идём мы в него именно за оперной режиссурой. И наши надежды оправдываются раз за разом.

Не следует особенно верить музыкальным справочникам, говорящим, что «Леонора» – это первая неудачная редакция знаменитой «Фиделио». По самому своему духу это совсем другая музыка. Если «Фиделио», переполненная ярким, победоносным светом бетховенского гения, – романтическое, всеобъемлющее, абсолютное торжество добра над злом, то «Леонора» – гораздо более тонкое, неоднозначное, многоплановое произведение, напоминающее нам об относительности добра и зла (хотя то, что добро и зло относительны, вовсе не означает отсутствие разницы между добром и злом – постмодернизм и этическая иррелевантность совершенно чужды традициям Театра Покровского). Мир сложнее романтических представлений о нём.

В этой «Леоноре» происходящее затуманено лёгкой дымкой, придающей бурной и динамичной истории оттенок тишины и грусти, в которой всё воспринимается зрителем как некий отзвук из прошлого. Полностью сохраняя музыкальный материал, главный режиссёр театра Михаил Кисляров умудряется изменить замысел Бетховена на прямо противоположный – это не романтический, подавляющий своей светлой мощью, торжествующий гимн победы, а то, что у нас принято называть оптимистической трагедией с логическим ударением на втором слове. Мне не хочется портить будущим зрителям удовольствие, рассказывая заранее о неожиданной трактовке сюжета в этом спектакле. Но хеппи-энда не будет.

Нам рассказывают не о происходивших событиях, а о воспоминаниях о них дона Фернандо (очень убедительный в своём драматизме Кирилл Филин) – «бывшего политического заключённого», как он отрекомендован в программке, но который после победы судит побеждённых противников скорым и неправедным судом. Мы видим не эпическую историю – цепь фактов, – а вспышки памяти Фернандо и, видимо, попытки самооправдания. Он помнит только то, что хочет помнить, и так, как хочет это помнить. И вся ходульность «оперы спасения и ужасов» – как называется этот жанр у музыковедов – сразу исчезает в исполнении этого совершенно блестящего, молодого по возрасту, но зрелого по умениям поколения солистов Театра Покровского в умелых руках Михаила Кислярова. Человеческая память – вещь непростая, она не реалистична по самой своей природе.

Это очень социальная опера. Кисляров volens nolens решает вопрос о роли личности в истории не в пользу личности, а в пользу масс. Диктатор Пизарро в исполнении Романа Боброва при всей своей внешней помпезности, пафосности и наполеоновской треуголке, которую он периодически меняет на шапочку Муссолини или фуражки вермахта или НКВД, интеллектуально и в волевом отношении ничтожен, его делает свита, фашиствующие молодчики на содержании – в самом начале идёт комическая сцена с выдачей конвертов с деньгами штурмовикам. Пизарро даже не может дать приказ убить своих политических противников (из чувства личной мести) – ему отказывают подчинённые, и он вынужден лично заниматься расправой, а за то, что тюремщики выкопают могилы, он повышает в должности зятя начальника тюрьмы и дарит ему дорогие украшения.

Это очень политически актуальный сюжет, спектакль носит явно антифашистский характер, но постановщики не гонятся за дешёвым гарантированным успехом в виде прямого осовременивания и привязки к происходящим событиям. Они делают спектакль условным, что вполне естественно – опера сама по себе жанр, полный условностей. Спектакль выдержан в эстетике популярного в СССР в 70-х условного театра – фашистские каски, автоматы шмайсер, брехтовские аскетичные условные декорации. Для нашего поколения это возрождение старой и интересной традиции, для более молодых – должно быть свежо и интересно, но актуальность от этого только возрастает.

В заглавной партии мы видим две разные истории – Татьяна Федотова рассказывает нам историю женщины, сжёгшей за собой мосты, эдакой народоволки, поставившей перед собой цель убить диктатора и отказавшейся от всего, кроме любви и террора. Она подчёркнуто аскетична, её ничто постороннее не интересует, её роман с Марселиной (в составе, который видел автор, её пела очаровательная в своей сдержанности и застенчивости Олеся Старухина) – часть плана по достижению цели, что придаёт всей истории налёт убедительности.

Леонора в исполнении Евгении Сурановой гораздо естественнее, это обычная женщина, которая в своей семейной трагедии заставляет даже вспомнить известную максиму, что «жёны и дети – лучшая опора режима». Ей просто не повезло, мужа арестовали, его надо выручать, жизнелюбивая Марселина (восхитительная Екатерина Ферзба) случайно подвернулась, и кульминационная сцена с выстрелом и ударом ножом – просто неудачное стечение обстоятельств. Две совершенно разные истории, переданные воспоминаниями дона Фернандо, выполнены абсолютно одинаковыми техническими средствами.

Вместе с Рождественским и Кисляровым над постановкой работали дирижёр и хормейстер Алексей Верещагин, художник Виктор Вольский и художник по костюмам Ольга Ошкало. Они сделали хорошую, достойную работу. Без всяких скидок.

Мы можем радоваться: созданный Борисом Александровичем Покровским замечательный Московский государственный академический Камерный музыкальный театр (теперь уже имени Б.А. Покровского) не мумифицировался, не превратился в памятник самому себе, а живёт полноценной жизнью.

Теги: искусство , театр

Мифология как фитнес

Менелай – Анатолий Пономарёв, Елена – Майя Барковская

"Прекрасная Елена" Ж. Оффенбаха в «Геликон-опере»

Любовь самой красивой женщины в мире - и сегодня весьма завидная награда. Именно поэтому художественный руководитель «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман имел все основания перенести действие комической оперы Жака Оффенбаха «Прекрасная Елена» в наши дни в фитнес-клуб «Юпитер», где под руками поигрывающих мускулами массажистов (это, кстати, артисты хора) коротают скучные дни и поддерживают великолепную физическую форму спартанские красавицы во главе с царицей Еленой. Художник Хартмут Шоргхофер переносит действие на ступени некоего исполинского античного храма, в центре которых располагаются полукруглые ширмы, образующие своеобразную «внутреннюю сцену». Это настоящее пиршество белого цвета, который принимает на себя блики и оттенки всех остальных цветов. Это пространство вечного праздника, каким казалась Античность романтически настроенным потомкам.

Однако спектакль Бертмана как раз лишён романтических иллюзий и полон романтической иронии. Популярную арию «Все мы жаждем любви» Елена исполняет, лёжа на массажном столе и вскрикивая от чрезмерных усилий массажиста. Парис появляется в джинсах и футболке с изображением надкусанного яблока на груди – то ли мифологического яблока раздора, то ли логотипа известной компьютерной фирмы. Насыщая свой спектакль пародией и гротеском, Бертман точно следует за композитором. Как Оффенбах видел в завязке Троянской войны лишь повод поразмышлять о современном обществе, так и в новой «Прекрасной Елене» греческие цари, поигрывая поролоновыми мускулами и поправляя шлемы из кастрюль, рассуждают о санкциях и борьбе с коррупцией. Да, в «Геликоне» не побоялись сохранить прозаические интермедии, причём большая часть из них была написана заново. Эрудированный зритель, несомненно, оценит пародийные цитаты из пушкинского «Бориса Годунова», касающиеся народа, который «как всегда, безмолвствует». В предложенную режиссёром игру включается даже дирижёр-постановщик Владимир Понькин, который (внимание!) не только пьёт переданное со сцены «с царского стола» шампанское, но даже сам поёт заключительный куплет знаменитого «марша царей».

Понькин тонко чувствует и стиль музыки Оффенбаха, и её ритмические контрасты. Поддерживая замысел режиссёра, он заставляет лирические темы звучать жёстко, без излишних красивостей, зато в фарсовых эпизодах дирижёр не забывает о том, что Оффенбах – великолепный мелодист, выявляя красоты партитуры, которая увлекает слушателей уже второе столетие подряд! При этом лёгкость, даже блеск, отличающие исполнение Понькина, сочетаются с отличным балансом звучания оркестра в целом, чего очень не просто добиться в небольшом зале «Геликона на Арбате». Впрочем, как уверил зрителей Дмитрий Бертман в своём предисловии в программке «Прекрасной Елены», следующая премьера «Геликона» будет уже на исторической сцене на Большой Никитской.