На всех парах - Терри Пратчетт

Дик ударил кулаком по металлическому панцирю:

— Здесь красота. Да! Именно здесь! И все эти знания были спрятаны. Взгляните на нее! Это моя машина! Я построил ее. Я! И я еще недостаточно хорош даже для подмастерья.

Он перевел дух.

— Не поймите меня неправильно, мистер Губвиг, вы знаете, что это только слова, но меня чертовски задевает, что из-за того, что я никогда не был учеником, я никогда не стану мастером, потому что нет никого, кто бы знал о том, что я делаю, больше, чем, ну, я сам. Я прочел все книги и все пособия, но теперь оказывается, что нельзя быть мастером, пока все остальные мастера не скажут, что ты мастер.

Симнел выглядел теперь еще более удрученным, а Мокрист стоял рядом с метафорически распахнутым ртом и слушал, как дотошный мистер Симнел корит себя за собственную гениальность.

— Парни, как я их называю, - продолжал он, - даже надеяться не могут на то, чтобы стать мастерами, потому что инженерии их учит не мастер. Да это же смешно!

Мокрист рассмеялся, обхватил руками масленую голову Дика и повернул ее лицом в сторону предприятия и огромной вездесущей очереди будущих пассажиров.

— Все они знают, что ты мастер, и что Железная Герда – твой шедевр, - промолвил он тихо. – Каждый мальчишка сейчас хочет быть тобой, мистер Симнел, и самому создавать шедевры. Понимаешь?

Симнел засомневался; возможно, он все еще мечтал о дополнительных буквах после своего имени и дипломе, который его мама могла бы повесить на стену.

— Да, но при всем уважении, они не авторитеты, когда вопрос касается укрощения пара. Без обид, конечно, но что они об этом знают?

Мокрист перебил:

— Дик, в некоторых отношениях они – душа мира, они знают все. Ты, наверное, слышал о Леонарде Щеботанском. Некоторые мастера сами делают себя таковыми, и ты, ты сделал из себя инженера, и все знают об этом.

Симнел оживился:

— Я не собираюсь основывать собственную гильдию, если вы об этом, но если парни будут приходить ко мне и просить показать им путь логарифмической линейки, я им его покажу. Я сделаю их учениками по-старомодному, и их руки никогда больше не будут чистыми. И я заключу с ними соглашение, пока они не выйдут из его пылающей пасти, и запишу все на пергаменте, если найду хоть один. Вот что я сделаю, и они будут работать на меня, пока я не решу, что они сделали достаточно, чтобы быть подмастерьями. Вы тоже так делаете. Вы заключаете так свои сделки. Когда я вас увидел впервые, мистер Губвиг, я подумал, что вы пустозвон, но потом я увидел, как вы бегаете туда-сюда… Вы стали смазкой для всей железной дороги. Вы не так уж плохи, мистер Губвиг, совсем неплохи, но в плоской кепке были бы еще лучше.

Железная Герда неожиданно испустила шипение, и они, смеясь, оглянулись на нее. Что-то новое было в ней. Погодите-ка, подумал Мокрист, ее форма изменилась, не так ли? Она кажется… больше. Я знаю, что она прототип, а Симнел всегда все переделывает, но все же я уверен, что ни разу не видел одну и ту же машину дважды. Она всегда больше, лучше, изящнее.

Пока Мокрист обдумывал это открытие, Симнел стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Наконец он выдавил:

— Мистер Губвиг, вы не знаете, что это да девушка с длинными светлыми волосами и красивой улыбкой, которая иногда появляется на фабрике? Кто она? Она ведет себя здесь как хозяйка.

— Это Эмили, - сказал Мокрист. – любимая племянница Гарри, еще не замужем.

— О, - сказал Симнел. – На днях она принесла мне чай – с булочкой!

Мокрист посмотрел на взбудораженного Дика Симнела, который внезапно оказался там, где логарифмическая линейка помочь не могла. Нет, здесь понадобится нечто совершенно иное.

- Почему бы тебе не пригласить ее куда-нибудь, Дик? - предложил он.

Симнел вспыхнул. Его румянец можно было разглядеть даже сквозь толстый слой смазки.

- Ну, да, я хотел бы, но она такая модная, и шикарная, и нежная, а я…

— Довольно, - сказал Мокрист. – Если ты хочешь сказать, что ты просто парень в замасленном комбинезоне, я хотел бы напомнить, что тебе принадлежит самая большая доля будущего дохода железной дороги. Так что нечего слоняться кругом и стенать: «О боги, я слишком беден для того, чтобы даже подумать о том, чтобы флиртовать с хорошенькой девушкой!», потому что ты – лучшая партия, которую может найти юная леди в Анк-Морпорке, и я думаю, что в этих обстоятельствах даже Гарри не станет спускать тебя с лестницы, как он поступал с деревенщинами, которые сватались к его дочерям. Если тебе хочется пригласить Эмили на свидание, я бы посоветовал тебе просто взять и сделать это. Я думаю, ее дядя и родители будут только рады.

Про себя Мокрист подумал, что Гарри одобрит эту партию, потому что это значит, что деньги останутся в семье. Он знает Гарри Короля, о да. К тому же, добавил он про себя, она начинающий юрист и знает все требования к ведению бизнеса. Они заживут душа в душу.

Голосом человека, столкнувшегося с новой информацией, Дик осторожно промолвил:

— Спасибо за совет, мистер Губвиг. Можт, когда-нибудь, когда я буду выглядеть почище, я и постучу в ее двери.

— Ну, не стоит откладывать в долгий ящик, Дик. В жизни есть кое-что кроме логарифмических линеек.

Торжественное открытие Гигиенической Железной Дороги Анк-Морпорка и Равнины Сто привлекло пристальное внимание международной прессы.

Дик Симнел всегда предполагал, что первый серьезный публичный железнодорожный маршрут начнется со Сто Лата и вернет старый город на карту, как это было раньше. Как истинный обитатель Анк-Морпорка, Гарри Король был этим несколько встревожен[32]: покидая город, он, как правило, оказывался в некотором замешательстве. Тем не менее, как отметил Мокрист, после утомительного путешествия по дороге туда гости должны были найти обратный путь по рельсам с прохладительными напитками еще более впечатляющим.

Когда их кареты прибыли на место, которое приглашения с золотой каймой гордо именовали «Сто Лат (конечная)», журналисты и другие приглашенные гости обнаружили, что «конечная», по-видимому, означало «незаконченная»: большей части станции еще не было, а то, что было, кишело рабочими – людьми, троллями и гоблинами, которые трудились над воплощением замысла, как на любой другой строительной площадке. Тем не менее, сочувствующий глаз мог прийти к выводу, что здесь строится нечто хорошее.

Гостей препроводили на длинную приподнятую платформу, возвышавшуюся над блестящими стальными рельсами, убегавшими куда-то вдаль, между заполненных зрителями обочин. С другой стороны рельсы вели в огромный ангар, где свежевымытые ученики Дика выстроились по обе стороны закрытых дверей вместе с духовым оркестром, которого почти не было слышно за строительными шумами.

Мокрист фон Губвиг, разумеется, заправлял церемонией и приветствовал всех вместе с Гарри Королем и Эффи. Лорд Ветинари как попечитель Анк-Морпоркской Железной Дороги тоже был здесь в сопровождении Стукпостука, который ни за что не пропустил бы такого события. Королева Кели Сто Латская[33] дала событию королевский знак одобрения, в то время как мэр, стоявший рядом с ней, ошеломленно взирал на цирк, в который, как ему казалось, превратился весь его город.

Как всегда в такого рода делах, присутствующим пришлось дожидаться, пока все будет готово. Похоже, так и задумывалось, судя по двери с табличкой «ЗАЛ ОЖИДАНИЯ» возле входа на платформу[34].

А потом ожидание закончилось. По приглашению Мокриста королева Кели выступила вперед, чтобы установить на место золотой гвоздь, последний на этой линии, что символизировало, что теперь она открывается для работы. Пыхтящий звук, который стал уже визитной карточкой железной дороги, стал громче и выразительнее; толпа на обочинах замахала яркими флажками и завопила с удвоенным энтузиазмом; два подмастерья открыли ворота ангара. Под метафорическую барабанную дробь Мокрист провозгласил:

— Леди и джентльмены! Встречайте Дика Симнела и его Железную Герду!

Оседлавший паровую мечту Дик Симнел на почетном месте на подножке всем своим видом излучал: «А что я тебе говорил!..»

За локомотивом тянулся десяток вагонов, и о чудо, на некоторых из них даже была крыша! Засверкали вспышки иконографов, и Железная Герда очень плавно заскользила вдоль рельсов и остановилась у платформы.

Мокристст подождал, пока стихнут аплодисменты.

— Леди и джентльмены, - объявил он, - вы можете спокойно подняться на борт, где вас ждут прохладительные напитки, но пока что я приглашаю вас осмотреть вагоны.

Теперь Мокристу приходилось быть везде и сразу. Все, что связано с паром и локомотивом, было новостью, а новости могут быть хорошими новостями, плохими новостями и даже вредными новостями. Дик обожал говорить о Железной Герде и всем, что с ней связано, но он был человек прямой, а пресса Равнины Сто может есть на обед искренних людей, которые не проявили должной осмотрительности. Мокрист же перед лицом прессы был искренен, как целый мешок калейдоскопов. Пока продолжалась болтовня, он витал вокруг Дика Симнела, как нянька.