Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

из КГБ: они были более гибкими, лучше разбирались в финансах и, благодаря стремительному росту их банков и размещенным государственным депозитам, имели неограниченный доступ к наличности. Сотрудники КГБ и «красные директора» объединили усилия, но победить смогли только в двух аукционах, где торговали акциями нефтяных компаний: 5 % за «Лукойл» и 40 % за «Сургутнефтегаз». Руководству заводов стоило больших усилий отбить атаку молодых банкиров. Ближайший аэропорт к Сургуту, где проводились торги, был закрыт, а вдоль главных дорог вооруженные охранники блокировали проезд.

Но большая часть остатков советской индустрии перешла в руки новоявленных банкиров через подставные аукционы. Потанин получил вожделенный приз — контрольный пакет акций крупнейшего мирового производителя никеля и платины «Норильский никель» — огромного завода за Полярным кругом. Доходы предприятия в 1995 году составляли 1,2 миллиарда долларов. Завод удалось заполучить, выдав правительству заем всего на 170 миллионов долларов, а затем, после победы Ельцина на выборах, как и ожидалось, обнищавшее правительство вернуть его не смогло, что позволило Потанину выиграть аукцион за сумму, лишь слегка превышающую размер займа. Ходорковский долгое время примеривался к компании ЮКОС, которой принадлежали крупнейшие месторождения в Западной Сибири, и получил ее в управление, предоставив правительству заем на 159 миллионов долларов в обмен на 45 % акций, а затем в качестве инвестиций в дополнительные 33 % выплатил еще 150 миллионов. Другой нефтяной гигант, «Сибнефть», ушел за 100 миллионов долларов Борису Березовскому, на тот момент он уже контролировал продажи крупнейшего автопроизводителя России и возглавлял собственный банк. Большинству этих банкиров едва исполнилось тридцать, но при содействии симпатизирующих им правительственных чиновников они смогли заложить основы состояний, которые через несколько лет будут стоить миллиарды, а затем — и десятки миллиардов долларов. Чуть позже Березовский хвастался тем, что семерка банкиров сумела взять под контроль 50 % национальной экономики.

Залоговые аукционы ознаменовали собой серьезный сдвиг в экономике. Именно этот процесс превратил обычных банкиров во владельцев крупнейших активов страны и открыл им доступ к серьезным денежным потокам.

— Именно тогда они начали создавать себя заново, — сказал Кристиан Мишель. — Они заполучили реальные активы и теперь значили гораздо больше, чем банки.

К концу 1990-х годов магнаты начали разбираться с советским наследием — убыточными производствами, бесконечными долгами и халатностью. Но для спецслужб, выпестовавших этих новых миллиардеров, залоговые аукционы стали точкой невозврата, они были не готовы ни простить, ни забыть. Это и определило последующий реваншизм КГБ. Раньше люди из госбезопасности, оставаясь в тени, контролировали основные денежные потоки, которые приносила торговля нефтью, но теперь их сместили, и контроль за финансами оказался для них вне зоны досягаемости.

— Переход контроля в руки магнатов стал поворотной точкой, — сказал Райр Симонян. — Это изменило всю парадигму.

Впрочем, в те дни короли нового российского порядка были опьянены своими успехами. Они быстро превращались в олигархов и усиливали свое влияние на слабеющее правительство Ельцина. Последние представители старой гвардии были изгнаны из правительства в ходе скандалов, сопровождавших предвыборную президентскую гонку, и лидирующие позиции заняли прозападные реформисты типа Чубайса. Ошеломленный успехом своей схемы «займы за акции», Потанин занял пост вице-премьера, Березовский — секретаря Совета безопасности, а Чубайс — руководителя администрации президента. Это был апофеоз. Казалось, теперь страна принадлежит им. КГБ отступил.

Но, как сказал Юрий Швец, «олигархи забыли, кому они должны». В стремлении укрепить свои позиции и сосредоточить в своих руках еще больше богатств, они не замечали, что из Санкт-Петербурга потянуло холодком. Там дела вершились иначе. Вдали от московской золотой лихорадки и экономического бума в городе с более жесткой экономикой КГБ имел гораздо больше возможностей в борьбе за денежные потоки.

Глава 3

Вершина айсберга

Санкт-Петербург

На юго-западной окраине Санкт-Петербурга, где Финский залив сливается с Балтийским морем, над изящными фасадами вытянувшихся вдоль берега дореволюционных дворцов высятся горы контейнеров и краны. На островке в ожидании танкеров лежат груды металлической и деревянной стружки, а на другом берегу канала красуются чудом сохранившиеся здания из красного кирпича — когда-то здесь размещались таможня и склады самых зажиточных дореволюционных торговцев. Западнее расположилась бетонная дамба, ведущая к Золотым воротам — нефтяному терминалу, ставшему центром самых кровавых бандитских разборок 1990-х годов.

На архипелаге этих островов раскинулся петербургский морской порт, сыгравший в российской истории важную роль. Основав в начале XVIII века Санкт-Петербург, Петр I собирался превратить его в крупнейший морской порт России и сделать связующим звеном между необъятными евразийскими землями империи и рынками Запада. Тысячи крепостных трудились и умирали на топких болотах ради того, чтобы здесь выросли особняки в стиле барокко и появились красивые каналы. Санкт-Петербург должен был стать «окном в Европу», само появление которого поставило бы жирную точку на средневековом азиатском прошлом страны, независимо от цены, которую пришлось заплатить.

Корабли с тканями, чаем, шелками и специями прибывали сюда из колониальных империй Запада, а богатства российской империи — древесина, меха, пенька и поташ — отправлялись на Запад. Купцы и аристократы Санкт-Петербурга процветали, население города росло, но его положение постоянно ухудшалось. На принизывающем северном ветру и под ледяным дождем докеры перетаскивали корабельные грузы на своих спинах. В 1917 году Владимир Ленин призвал рабочих свергнуть Временное правительство, и портовые грузчики оказались в авангарде революции. Ленинград пережил блокаду нацистов во времена Второй мировой войны, и на линии фронта оказался порт, где развернулась борьба за выживание.

Когда Россию сотрясла третья за XX век революция, порт Санкт-Петербурга снова сыграл решающую роль — стал отправной точкой для возникновения альянса КГБ с организованной преступностью под протекцией вице-мэра города Владимира Путина. Он тесно общался как с лидером ОПГ, который руководил операциями, так и с нефтяным трейдером, монополизировавшим экспорт на терминале. Эти отношения крепли, а изощренная схема бартерных и экспортных сделок стала моделью будущей России.

В начале 1990-х годов порт считался одним из самых опасных мест города: именно там постоянно случались бандитские перестрелки и ожесточенные схватки за наличные.

— История морского порта — это грязная история преступности, — сказал один из бывших чиновников Ленсовета.

— Порт стал совершенно криминальным местом. Там много стреляли, — вспоминал представитель крупнейшей Тамбовской ОПГ.

В итоге победил альянс представителей ОПГ и КГБ — в девяностые годы именно они проворачивали свои дела в Санкт-Петербурге. Владимир Путин стал ключевой фигурой группировки. Если в Москве силы КГБ в основном оставались в тени, то в Санкт-Петербурге их деятельность стала весьма заметной. По масштабу экономики Петербург был в разы меньше Москвы, за наличность шли отчаянные сражения, а мэрия опутала своими щупальцами практически весь городской бизнес. Мэр Анатолий Собчак почти не интересовался повседневной жизнью города, что и стало основной причиной