Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

На подготовку реванша у КГБ ушел год — мешала неразбериха после краха СССР и попытки ОПГ получить доступ в порт и нефтяной терминал. Все началось поздним февральским вечером 1993 года, когда Виктор Харченко возвращался из Москвы со встречи с Ельциным. Правоохранители остановили поезд, на котором он ехал, выволокли его из вагона, предъявили обвинение в хищении у БМП 37 тысяч долларов и упрятали в тюрьму. Через четыре месяца Харченко выпустили под залог, но к тому моменту его уже сместили с руководящего поста БМП, на его место поставили своего директора и распродали весь флот многочисленным офшорным компаниям. В процессе один из директоров БМП был застрелен.

— Это был настоящий рейдерский захват, — сказал партнер Харченко. — Они распродали все суда за копейки. Все исчезло. Они вывезли из страны все.

Бывшие коллеги Харченко до сих пор боятся говорить о том, что тогда случилось и кто стоял за захватом. Но следы местного КГБ остались повсюду.

— Нужно было лучше заметать следы, — сказал партнер. — А они плевать на все хотели. Просто взяли и разграбили ВМП.

Затем порт и нефтяной терминал были выведены из состава Балтийского морского пароходства, оформлены как самостоятельные предприятия и приватизированы питерской мэрией.

— БМП лишилось портовых стен, — сказал партнер Харченко.

Подводник

Мэрия начала процесс приватизации акций морского порта. Илья Трабер, предположительно питерский бандит, которого испанская прокуратура позже идентифицирует как члена Тамбовской преступной группировки, даром времени не терял. С началом распродажи его люди принялись скупать у портовых рабочих акции, так называемые ваучеры. Сам процесс шел с чудовищными нарушениями.

— Во время приватизации порта законы то и дело преступались, — сказал бывший партнер Трабера. — Но все это скрывалось.

Похоже, Трабер был в выигрышном положении с самого начала. Согласно документам, государство оставило себе 49 % акций порта: 20 % — через федеральное министерство имущества и 29 % — через мэрию Санкт-Петербурга. Но клерк из городского департамента имущества каким-то образом лишил мэрию права голоса на 29-процентную долю «неправильной подписью», оставив Траберу и его соратникам возможность делать все, что они пожелают.

— Рейдерский захват не случился бы без поддержки мэрии, — сказал бывший офицер ФСБ.

После ряда ожесточенных разборок Трабер стал главным посредником между питерским КГБ и Тамбовской группировкой, а также установил контроль над нефтяным терминалом.

Впервые он появился в Ленинграде в начале восьмидесятых годов после демобилизации — он служил офицером на атомной подлодке. Плотный и кряжистый, с толстой шеей и близко посаженными глазами, он устроился в бар «Жигули» — излюбленное место ленинградских бандитов и воротил черного рынка: работал барменом и администратором, а попутно приторговывал валютой и антиквариатом царской эпохи. Вскоре он захватил этот рынок, получив кличку Антиквар. К концу восьмидесятых годов Трабер вывел свой бизнес из подполья и открыл на Невском проспекте роскошный антикварный магазин. Затем подружился с новоизбранным мэром Анатолием Собчаком и его женой Людмилой Нарусовой, они стали его частыми гостями. Тесные отношения с Трабером продолжались и после того, как Собчак покинул мэрию.

Трабер всегда активно сотрудничал и с местным КГБ: вряд ли он смог провозить контрабандный антиквариат без поддержки Комитета.

— Понятно, что у него были хорошие отношения с правоохранительными органами, — сказал высокопоставленный чиновник горсовета.

А офицер ФСБ из отдела по борьбе с контрабандой заявил, что Трабер «вел дела и с Тамбовской группировкой».

Солдат

В то время Тамбовская группировка была самой влиятельной преступной организацией города. Ее лидер Владимир Кумарин отбыл срок после ожесточенной стычки с другой мафиозной группировкой. После его освобождения тамбовцы с помощью Путина, Трабера и других начали прибирать к рукам весь топливный и энергетический бизнес города. Столкновения противоборствующих группировок продолжались: в 1994 году Кумарина пытались взорвать, и он лишился руки. Однако к тому моменту он уже успел основать Петербургскую топливную компанию (ПТК), которая стала монопольным дистрибьютором нефти в Петербурге. В это время Илья Трабер осваивал морской порт и нефтяной терминал, выступая от лица Тамбовской группировки. (Позже прокуратура Испании установит, что Трабер был совладельцем ПТК вместе с Кумариным.) Фактически Трабер представлял темную сторону мэрии.

Путин же в этих маневрах, был, похоже, ключевой фигурой, отвечающей за логистическую поддержку от мэрии. Он работал со своим доверенным лицом и заместителем Игорем Сечиным — тот дежурил в приемной и встречал посетителей. Именно Путин выдавал лицензии, которыми воспользовался Трабер для установления контроля над портом и нефтяным терминалом. Именно Путин заключил с Кумариным и его ПТК эксклюзивный контракт на поставку топлива для машин скорой помощи, автобусов, такси и милицейского автопарка.

Первым свидетельством сотрудничества Путина с Тамбовской группировкой стала регистрация в конце лета 1992 года российско-германского совместного предприятия St Petersburg Immobilien Aktiengesellschaft (SPAG) в комитете по внешним связям; предприятие создавалось для инвестирования в городскую недвижимость. Позже немецкая прокуратура предположила, что SPAG стало механизмом для отмывания незаконных средств Тамбовской группировки и колумбийского наркокартеля. Во время работы вице-мэром Путин входил в экспертный совет SPAG. В Кремле заявили, что это была одна из многих «почетных» должностей, которые он занимал на своем посту. Однако один из основателей SPAG сказал, что встречался в Санкт-Петербурге с Путиным пять или шесть раз для обсуждения деловых вопросов, касающихся SPAG.

Трейдер

Геннадию Тимченко тоже было жизненно необходимо получить доступ к нефтяному терминалу. Он гордился своим умением убеждать и, раздавая интервью, часто объяснял свой успех талантом продать что угодно и кому угодно. Он родился в семье советской элиты. Его отец был высокопоставленным военным офицером, и детство Тимченко провел в Восточной Германии. Знание немецкого помогло ему получить работу в сфере внешней торговли и, по словам бывших партнеров, продвинуло в ряды КГБ, где он, как предполагается, работал под прикрытием в качестве торгового представителя в Вене и в Швейцарии. Ему удалось наладить партнерские отношения с высокопоставленным комитетчиком Андреем Панниковым. Плотный, с широкой улыбкой и огромными, как сковородки, ладонями, Панников изучал офшорное финансирование в Институте советской торговли, затем с благословения шефа внешней разведки КГБ Леонида Шебаршина открыл первое совместное предприятие и получил лицензию на экспорт нефтепродуктов в обход советской монополии. Принадлежавший Тимченко «Киришинефтехимэкспорт» образовал партнерство с компанией «Юралс» Панникова, после 1990 года Тимченко какое-то время руководил представительством «Юралс» в Финляндии. По отчетам французской разведки, изначально компания была основана в восьмидесятых годах Комитетом госбезопасности как часть сети для переводов активов Коммунистической партии. Впрочем, Тимченко это отрицал.

Но даже с такими связями Тимченко и Панников два года не могли подобраться к петербургскому терминалу. Не только потому, что он частично принадлежал Харченко, но и потому, что с уходом