Диссертация ведьмы - Лана Светлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Две группы сошлись, но не столько в драке, сколько в потехе. Парни хватали девчонок, прижимали к себе, не давая им сопротивляться, пока другие пробирались к купайле, чтобы выдернуть ее из земли. Я поставила подножку какому-то молодцу, увернулась от другого, и поспешила туда, где свалка кипела сильнее всего. Тут меня подхватил подоспевший из толпы Сандер, закинул на плечо и с хохотом поволок прочь. Я лупила друга по спине, притворно ругалась, но вырваться даже не пыталась — все равно бесполезно. Сандер сгрузил меня на землю, когда и парни, и девушки, уже не делясь на своих и чужих, дружно подхватили купайлу и потащили в сторону реки.
— Топите ее! — заулюлюкали вслед те, кто не смог дотянуться до деревца. — Давай!!!
Молодая березка полетела в реку, все захохотали и радостно заорали. Снова грянула музыка, и молодежь отправилась бесчинствовать и танцевать. А я, забравшись Сандеру на спину, обнимала его за шею и вопила от переизбытка эмоций. Друг смеялся и делал вид, что хочет выкинуть меня в ближайшие кусты. Я была абсолютно счастлива.
И только профессор стоял с недовольным выражением лица, скрестив на груди руки…
Глава 15
На следующий день мы снова собрались в тереме у руководителя и погрузились в поиски информации в магической сети. Искали долго — полдня так точно, но все было безрезультатно.
Первым сдался Сандер. В какой-то момент он просто бросил на стол яблочное зеркало, уселся в углу рядом с гуслями-самогудами и стал случайным образом дергать струны. Музыкальный инструмент, не замолкавший во время исследований, вздрагивал от щипков, потом сбивался и начинал фальшивить. Сандер подавлял торжествующую улыбку и снова начинал брямкать невпопад. Еще через час ему надоело это занятие, он вытянулся прямо на лавке и сладко засопел.
Сначала я бросала на спящего Сандера недоуменные взгляды, потом осуждающие, а часа через четыре — откровенно завистливые. Спина ныла, глаза болели, и вообще, я вдруг осознала, что отвыкла от кабинетной работы и совсем по ней не скучаю. Жаль, правда, что и для научных изысканий я оказалась не особо усидчива.
Я покосилась на Змея. Вот он продолжал искать информацию, не отвлекаясь ни на Сандера, ни на урчащий желудок, ни на жесткую лавку. Все его внимание было поглощено яблочным зеркалом. А за окошком заманчиво светило солнце…
Вздохнув, я поднялась со своего места и решила выйти наружу, подышать свежим воздухом. Профессор, кажется, даже не заметил, что и я покинула поле боя.
Возле терема Змея обнаружились трое молодых людей — два парня и девушка. Они растерянно глазели по сторонам, безуспешно пытаясь найти дверь в монолитной черной громаде дома. Защитный полог не давал им увидеть терем и зайти в него, а профессор Лесовски, похоже, настолько увлекся изысканиями, что даже не замечал сигналов охранного заклятия. А мне что делать? Я вроде бы здесь не хозяйка. Но вдруг ребята в лесу потерялись?
Помедлив минуту, я спустилась по ступенькам, открывая в пологе коридор.
— Зачем пожаловали? — не особо вежливо поздоровалась я, оглядывая троицу. Все были одеты богато, по-городскому, парни — в кафтаны, отороченные золотой тесьмой, девица — в нарядную вышитую шелком душегрею поверх атласного сарафана. И не жарко ей в такую погоду?
Старший из троих взял слово первым:
— Здравствуй, славница. Мы сыновья Марко Богатого, купца из Полянок. Пришли волю батюшкину выполнить, привели к Змею сестру нашу, Настасью-разумницу.
Я покосилась на девицу. Стоит покорно, глаза к долу опустила, ждет. Батюшка сказал, братья привели, она пошла. Никакой собственной воли! Как там в том скучном трактате было написано: Баба Яга — оплот феминизма? Ну, сейчас я вам устрою эмансипацию!
— А что батюшка ваш сам не пришел? — мрачно спросила я.
— Так хворает с той зимы, когда Змей его еле живого в лесу спас. Все не отойдет никак. Но слово свое крепко держит — пообещал за спасение жизни дочь прислать в благодарность, вот, выполняет!
А Змей и рад, кобелина чешуйчатый. Уже без разбора девок собирает. Куда он их девает только потом? Надо посмотреть, может, у него где подвал с полуголыми рабынями в тереме организован?
— А ты что молчишь, или язык проглотила? — еще мрачнее спросила я у этой Настасьи.
Девушка подняла глаза:
— А я тоже воле батюшкиной не перечу, делаю, что должно, — на последних словах голос у Настасьи задрожал, и она едва слышно шмыгнула носом.
— Ну все, молодцы, — скомандовала я парням, — задачу выполнили, девицу доставили. Идите отсюда. А Настасьей я сама займусь.
Молодцы затоптались на месте в нерешительности.
— Что не так? — рявкнула я. — Вам что, в накладной где-то расписаться надо?!
Братья переглянулись неуверенно, потом старший произнес:
— Нам бы на Змея хоть одним глазком глянуть…
Я не поняла, он думает, что в музей пришел, а сестра у него вместо входного билета? Ох уж мне этот патриархат!
— Нету Змея, улетел на дальнюю заставу! Будет через месяц! Только я дома, жена его, Василиса! Еще вопросы есть?! Сдавать сестру будете, или обратно в Полянки все втроем пойдете?
Братья снова переглянулись, потом неуверенно подошли к Настасье, обняли ее, похлопали по спине и, пряча глаза, поспешили удалиться. Девушка проводила их страдальческим взглядом, но осталась стоять. Вот человек — долг превыше здравого смысла! Сейчас я ей проведу воспитательную беседу!
— Так, Настасья, — скомандовала я. — Слушай сюда. Отпускаю я тебя. Иди, куда хочешь, только к батюшке своему не возвращайся. В город иди, на работу устраивайся, денег заведешь, кошек себе купишь, будешь сильной и независимой! Зачем тебе эти мужики, которые тебя как вещь сюда привели?
Настасья посмотрела на меня, как на ненормальную:
— Так какая же мне работа? Я только прясть и вышивать умею, в городе таких работниц никому и задаром не нужно.
Н-да, неувязочка.
— Ну в деревню тогда иди, дом построишь, корову заведешь, хозяйством обзаведешься!
— Да разве ж смогу я одна и землю вспахать, и урожай собрать? Пропаду уж. Лучше к Змею в плен.
Я почесала затылок. Незадача. Феминизм и эмансипация только что разбились вдребезги о жестокие реалии патриархального быта. Действительно, куда ее, бестолковую? Только замуж, либо к Змею в гарем.
— О, Марко Богатый слово свое сдержал? — вдруг услышала я за спиной бархатный голос гада-профессора. Девар стоял на крыльце — усталый, с покрасневшими глазами, но смотрел на гостью неожиданно внимательно. — Ты, что ли, Настасья-разумница, внучка ведьмы из Черновки?
— Я, батюшка Змей Горыныч, — кивнула девица, неизвестно
