Одна против зомби - Виктор Гламаздин

— А чо тут говорить-то?! И так все ясно, Пал-Никодимыч. В Мухосранске я бы, естественно, сразу подалась истопницей в мужскую баню. Работала бы в тепле, получала бы каждый день кучу чаевых и халявный стриптиз.

— Шутить изволим… Вот что я, шутница, тебе с-скажу. Меня нынче начальство пытало: кого из моего отдела можно с-сократить. Знаешь, чью я фамилию назвал?

— Конечно же, старика Оглы! Кого ж еще-то?! Тут и вопроса быть не может!

— Пхчх… — запнулся озадаченный шеф. — Почему Оглы?!

— Он старый и больной. К тому у него хронический понос. Он у нас все сортиры загадил. Сама слышала, на него уборщица жаловалась. Она разве Вам не говорила?

— Не-е-е-т, Лодзеева! Тут ты промахнулась. Со «с-старым и больным» Оглы я не с-собираюсь расставаться, даже если он… даже он у меня в кабинете все углы позасрет.

— Неужели все так серьезно?! — я обвела взглядом чистенький и уютный кабинет Пал-Никодимыча и бросила на него недоверчивый взгляд.

— Мы через Оглы имеем с-строительные ярмарки, рестораны, рынки и кучу магазинов. Да я, с-скорее, с тобой, молодой и здоровой, распрощаюсь, чем со с-стариком Оглы. Тем более что с-срок твоего трудового контракта истекает.

— Помилосердствуйте, Пал Никодимович! Как можно меня увольнять!?

— Мы тебя не уволим, а только выведем за штат. Твой Парето наверняка это бы одобрил.

— В смысле?

— Побегаешь без ставки и кабинета. Деньгу будешь получать только с отстежки по страховкам.

— О, мой га-а-а-д!

— Что!?

— В смысле: ни фига себе!

— Зато никаких отчетов и планов писать не надо. Все по-честному: как потопаешь, так полопаешь.

У меня навернулись на глаза слезы.

— Вы не можете так со мной поступить! — произнесла я дрожащим голосом.

— Это почему же? Юридическую штучку какую откопала?

— Кроме юридических, есть и другие законы. Они детально описаны Достоевским, Толстым и Чеховым, а также евангелистом Лукой.

— Против Достоевского с евангелистами ничего не имею. А потому дам тебе последний шанс.

— Беру, не глядя.

— Шарагу «ИNФЕRNО» знаешь?

— Ее слоган «Фирма веников не вяжет — фирма делает гробы!» известен по всему миру. Нехилая контора. Хоронят всех, даже королей.

— Во-во! У них с одной только хрени для жмуриков — триста лямов зеленью выходит. А еще они с-строят крематории, возводят всякие там часовни и с-склепы. Золотое дно. Нефтянка отдыхает. А еще…

— А еще они посылают к черту всю рекламную шнягу, приходящую от страховщиков, и гонят прочь всех агентов. Нам это особенно обидно, поскольку головной «ИNФЕRNО» вский офис — через квартал от нашего.

— Что ж, Лодзеева, вижу с-ситуация тебе предельно ясна. Думаю, тебе ясны и твои дальнейшие действия. Ясны?

— Как Божий день!

— Изложи.

Я встала со стула и изобразила с помощью пантомимы, как буду взламывать двери и красться по офису.

— Чтобы отомстить за наш позор, мне надо пробраться в офис «ИNФЕRNО» с канистрой бензина и спалить их всех, на хрен. Предлагаю назвать будущую боевую операцию «Напалм — 2. Возмездие равных».

— Ты прямо-таки шахид в юбке… Нет, с-сжигать похоронщиков не станем. Мы не бандиты. В с-смысле, теперь уже не бандиты.

Пал Никодимыч достал из шкафа и протянул мне доверенность.

Я взяла оную, прочитала ее и бросила на начальника удивленный взгляд.

— Не поняла, Пал-Никодимыч. Вы мне, чо, даете доверенность без лимита?!

— С-специально для такого дела выбил. С-страхуй там все, что с-сможешь. Экспертную оценку недвижимости или, с-скажем, автопарка с-сама с-сделаешь, не маленькая. Если в противопожарке и надежности охранных с-систем усомнишься, вызовешь наших с-спецов.

— Постараюсь оправдать доверие.

— Однако коли базар зайдет по медстраховке — особенно у топов — не влазь! Такие полисы выдаем только после осмотра врачей из нашей поликлиники. А то вдруг у них там, в «ИNФЕRNО», аферистов полно. Нас уже не раз крепко на этом деле нагрели.

— А что, кроме мухлежа с медстраховкой, нас как-либо иначе не кинут?

— Мы с-сами кого-хошь кинем первыми. Не очкуй, Лодзеева! В отличие от большинства московских шарашек с арендованным кабинетом и липовыми гендиром и бухгалтером, у них полный реал — только один головной офис не меньше пятисот лимонов зелени с-стоит. Есть, чего с-страховать.

— Ага-а-а-а… — задумалась я.

— Шагай туда с утра пораньше. Навяжись на прием к их начальнику и добейся от него хотя бы с-соглашения о с-сотрудничестве. Остальное сами докрутим. Пока же тебе нужен столько контракт, сколько контакт.

— Но таким образом я, как фанера над Останкинской башней, пролечу мимо комиссионных.

— Базара нет, если тебе удастся с-сразу заключить договор…

— То-о?

— …Или хотя бы получить принципиальное согласие рассмотреть условия договора…

— То-о-о?

— …При любом раскладе получишь тройную премию за квартал и благодарность с занесением в личное дело.

— И-и-и?

— А коли договор будет подписан тобой лично по доверенности, да еще выцыганишь с-солидный первоначальный с-страховой взнос, получишь десять процентов от него и будешь заласкана руководством до потери пульса.

— Вообще-то меня нет ни малейшего шанса провернуть такое дело! Вы, вот, и то — сразу заикаться начали, как только речь зашла об «ИNФЕRNО».

— С-с-с-с-с-с-с-с-с-с-ама ты заика! Знаешь, Лодзеева, каков главный принцип нашего отдела?

— «Возлюби ближнего, аки самого себя»?

— Нет, Лодзеева. Главный принцип нашей конторы гласит: коли хочешь остаться в ней работать — учись закапывать конкурентов в землю.

— А-а, понятно. Поэтому-то вы меня и гоните к гробовщикам. Типа, на стажировку. Тогда, раз уж пошла такая пьянка, режьте последний огурец — шлите в командировку к правосекам.

— Зачем?!

— Страховать их от левосеков. Пиндосы и Брюссель все оплатят.

— Подумаю.

— Вы чо, пал-Никодимыч!? Я ж пошутила!

Глава 5. Сегодня не мой день

Вот, сестрицы, сколько всякой экзистенциональной шняги можно навспоминать, почем зря, от всей души штурмуя в хвост и в гриву офисную дверь.

Хорошо еще, что сверху тебе на башку не летят гранитные булыжники и не льется горящая смола. И можно, спокойно матерясь, подумать о жизни, любви и происках врага номер один — Пал-Никодимыча, да сожрут его селезенку суматранские вараны.

Впрочем, я приказала себе срочно перестать растекаться соплями по сжатым, как возвратная пружина смертоносного пистолета, нервам и сосредоточиться на исполнении своего профессионального долга, впарив супостатам страховку по самым крутым расценкам.