Огненная купель Шантунга - Александр Борисович Чернов

Пройдя пролив Кии, корабли отряда Беклемишева приняли в море полный запас угля с «Гриффинсборга», после чего их пути разделились: истребители и транспорт взяли курс на Циндао, откуда им предстоял прорыв в Артур, а броненосцы береговой обороны со своим последним угольщиком (поврежденный «Стокгольм» пришлось затопить) двинулись во Владивосток с заходом в Корсаков.

Глава 3

Присядем на дорожку

Порт-Артур, броненосный крейсер «Громобой». 26 ноября 1904 года

Очередной военный день Тихоокеанского флота и крепости Порт-Артур подходил к концу на удивление мирно. Японцы третьи сутки не тревожили флот и базу своими минными силами. В салоне стоящего в противоминном коробе «Громобоя» было тепло и уютно, чуть слышно журчала вода в трубках обогревателей, тикали большие круглые часы на переборке над входом, показывая десять минут за полночь. Корабль погружался в дремоту, заступившая вахта старалась не тревожить сна товарищей.

Руднев, расслабившись в кресле за большим письменным столом, мысленно перебирал итоги многодневных выматывающих авралов. Флот после завершения массы ремонтных работ, после утомительных ежедневных учений и уже набивших оскомину выходов на огневую поддержку армии, начал наконец активные действия.

Вчера в море ушли Грамматчиков и Засухин. Первому было поручено для начала заминировать подходы к Чемульпо и провести демонстрацию у Пусана, а второму – встретить в архипелаге Люхэндао немецкие транспорты со снарядами и минами, перегрузить их опасный груз в трюмы «Риона» и «Лены», после чего, присоединив в Шанхае наши трампы с углем и провизией, по телеграмме комфлота выйти в Артур. В ближнем охранении конвоя пойдет уже прибежавший к тому времени от Кореи «летучий» отряд Грамматчикова.

Вчера штаб Макарова ввел ограничение на увольнения на берег для линейных эскадр. Значит, близится наш час. И хотя командующий пока никак не отреагировал на его, Руднева, предложения относительно идеи использовать этот конвой в качестве приманки для Того, Петрович понимал, что выход линейных сил навстречу транспортам и крейсерам эскорта состоится при любом раскладе.

Утром он сможет со спокойной совестью доложить комфлоту, что вторая броненосная эскадра к походу и бою готова. Пришлось помучиться с «Пересветом». Долго не ладилась отрядная стрельба у небогатовского отряда. Да и маневрировали двумя отрядами поначалу на троечку. Но сегодня это уже позади, Николай Иванович с «пересветами» довольно лихо управляется.

Вполне окреп после внезапного приступа тропической лихорадки командир «Победы» Василий Максимович Зацаренный. Болезнь обострилась после его вынужденного купания в холодной воде в утробе броненосца, когда он личным примером возглавил борьбу за спасение своего корабля, подорвавшегося у Тигровки.

Повезло. Вадик как-то случайно еще «в той» жизни трепанул, что у него был курсовик именно по этой гадости. Подсказал телеграммой, что у китайцев давно уже есть порошки от этой изводящей каперанга дряни. Нашли, отпоили, теперь он у нас почти как огурчик. Слава богу. И Макаров рад, оказывается, они дружны еще с Черного моря.

Вписался вполне в их компанию и командир «Осляби» Владимир Иосифович Бэр. Очень хорошо, что сделал правильные выводы из полунамека Руднева, который получил во Владивостоке. На его броненосце теперь полный порядок в умах, и в «драконах» у команды командир не ходит. Это тем более отрадно, что по цензу и заслугам он без пяти минут от чина контр-адмирала…

«Так. А это кого еще принесло? – насторожился Петрович. – Я никого, собственно, за полночь не жду. Командиры разъехались два часа как, все мы обговорили, но… Чей-то катер пропыхтел же мимо? И при этом замедлялся…

Ага, кто-то все-таки пожаловал. Вахтенный начальник сейчас Руденский. Да, Дмитрия Петровича голосок слышу и… Ну, да! Сам. Степан Осипович!»

Буквально через несколько секунд за дверью раздались быстрые шаги, и когда Руднев откликнулся на несильный, но настойчивый стук вестового Чибисова, тот с характерным нижегородским оканьем протараторил:

– Ваше высокопревосходительство, Всеволод Федорович! Простите за беспокойство, но сам адмирал Макаров на борту, сюды жалуют…

– Спасибо, братец! Я сам уже понял. Иду… Да, Тихон, голубчик! Чаю там приготовь нам с печеньем. И варенья, что мы с товарищами командирами с вечера не доели. Стыдно, но не готовились мы… – отозвался Руднев, быстро проходя в свою каюту, где висела на плечиках в шкафу форменная тужурка, а в изголовье кровати валялась… Нет, конечно, чинно лежала его адмиральская фуражка.

– Всеволод Федорович?.. Друг мой, и где это вы от меня прячетесь? – прозвучал в кают-компании доброжелательный знакомый басок.

– Здравия желаю, Степан Осипович, – приветствовал Руднев Макарова у двери в салон.

– Здравствуйте, здравствуйте! Только без церемоний, ладно, Всеволод Федорович? Вы уж меня простите за незваное вторжение.

– Всегда милости прошу к нашему шалашу, но что это вы так вдруг? Простите ради бога, разносолов на ночь глядя особых уже и нет, поели каперанги… Или что? Опять плохи наши дела?

– Тьфу, типун на язык! Как будто я не могу к вам просто в гости покалякать заглянуть, – с хитрецой улыбнулся Макаров. – Причем инкогнито. Мой флаг на «светлейшем» остался, а ваших офицеров я просил никакой суматохи не поднимать. Да, а вы как чай-то пьете? По-новомодному, из нагревателей? Или по-нашенски, из самовара?

– Из нагревателей, конечно.

– А почему же «конечно»? А ну-ка, заносите его!

Дверь кают-компании широко отворилась, и в нее вплыл громадный десятиведерный самовар, который с пыхтением несли два матроса в сопровождении лейтенантов Дукельского и Егорьева. На отполированном до зеркального блеска бронзовом боку технического чуда российской чайной церемонии блестела свежей гравировкой надпись: «Доблестному экипажу и кают-компании крейсера 1-го ранга ”Громобой” от экипажа и кают-компании эскадренного броненосца ”Князь Потемкин-Таврический”».

– Вашему кораблику с намеком подарок, Всеволод Федорович, – рассмеялся Макаров. – Мои на «светлейшем» прознали про ваше «громобоево» с «Варягом» побратимство. Вот и заставили меня везти презент, мне-то вы не откажете, так ведь? Традиции, тем более такие, во флоте нам ох как надобны.

– Здравия желаем, господа адмиралы!

– Здравствуйте, Николай Дмитриевич! Рад вас видеть, Илья Александрович! Эх, просил ведь, чтобы Дмитрий Петрович вас всех не будил, не беспокоил, – приветствовал Макаров вошедших командира крейсера Дабича и старшего офицера Виноградского, – но, вижу служба на корабле налажена, если вас, невзирая на указание комфлота, из коек подняли. Я тут посекретничать с Всеволодом Федоровичем задумал, вы уж меня простите. Но раз разбудили нукеры «громобоево» начальство… Давайте-ка все по чайку! Я ведь к самовару и плюшек наших «потемкинских» захватил. Прямо с камбуза, не остыли еще. С маком! И можно грамм по сто чего покрепче, за успех Грамматчикова.

– Уже есть сведения от Константина Александровича?

– Да. Часа два назад шифротелеграмму через немцев передал, что в Циндао бункеруется и жестянкой занимается после боя с Камимурой…

– Что?! Как с Камимурой?..

– У Чемульпо? В море? Все ли целы?

– Точно. У Чемульпо… Встретил его с конвоем сразу после того, как свалил мины и утопил соглядатая в виде номерного миноносца, а потом