Линкольн - Карл Сэндберг

Когда жена вступала в пререкания с развозчиком льда, настаивая на том, что он берет слишком дорого, или когда она кричала Джону Мендонсу, что уплатит ему за корзинку ягод только 10 центов, ибо они никак не стоят 15, Линкольн мягко произносил: «Мэри», и всемерно старался уладить конфликт. Мэри сама шила свои платья и одежду для детей; он предоставил ей управлять домом. Миссис Линкольн как-то сказала: «Деньги?! Он мне никогда не дает денег; он вручает мне бумажник, и я беру сколько надо».

Герндон во многом осуждал ее, но и он отмечал: «Она была для мужа стимулятором в хорошем смысле слова. Она восставала против медлительности Линкольна, она требовала от него постоянной борьбы. Она хотела быть ведущей фигурой в обществе. Осознав, что возвышение Линкольна в мире политики может возвысить и укрепить ее положение, она всеми мерами старалась продвинуть дела мужа, заставляла его энергично действовать, чтобы стать популярным».

Генри Клэй умер в июне 1852 года. На собрании Американского колонизационного общества, посвященном памяти Клэя, Линкольн цитировал слова умершего: «Идея возвращения Африке ее детей имеет моральное основание. Их предки были оторваны от родной земли безжалостной рукой обмана и насилия. Теперь негры, вернувшись на родину, привезут обильные плоды религии, цивилизации, закона и свободы». Насколько безнадежным оказался этот план, Линкольн узнал на личном горьком опыте. На Юге жили 3 миллиона 204 тысячи рабов, оцененных в налоговых книгах более чем в полтора миллиарда долларов. Стояла проблема — заплатить за рабов, как за имущество, если бы это было возможно, и затем переселить их в Африку. Все же о реализации именно этого плана мечтали Генри Клэй и Линкольн.

Герндон писал, что Линкольн был «самым скрытным человеком», которого он когда-либо знал. Один из знакомых Линкольна, житель Данвилла, сказал: «Линкольн никогда не раскрывает своих замыслов». Адвокат, выступавший совместно с ним в суде, утверждал: «Никогда нельзя было знать, как Линкольн поступит». Друг Линкольна, адвокат, выразился так: «Линкольн безобиден, как голубь, и мудр, как змий», а другой добавил: «Он почтительно выслушивал все советы и редко, если вообще когда-либо, следовал им».

Герндон приходил в контору к восьми утра. Линкольн, когда бывал дома, появлялся к девяти. Герндон писал: «Первым делом он брал газету, ложился на старый диван, клал ногу на стул и читал вслух, чем очень мне мешал». Как-то Линкольн ему объяснил: «Когда я читаю вслух, два моих чувства подхватывают мысль: во-первых, я вижу, что читаю, во-вторых, я слышу прочитанное, что дает мне возможность лучше все запоминать».

В конторе они готовились к защите дел; Линкольн писал большую часть всех бумаг для представления в суд, а Герндон часто занимался кропотливыми поисками прецедентов и доказательств. Шелковый высокий цилиндр Линкольна был одним из рабочих аксессуаров адвоката: цилиндр исполнял функции стола, записной книжки, в нем хранились чековая книжка, письма, а за ленту засовывались записки.

Несмотря на кажущуюся безалаберность, фирма «Линкольн и Герндон» в 1850 году обслужила 18 процентов всех дел в суде графства Сэнгамон, в 1853 году — 34 процента, в 1854 году — 30 процентов. Их фирма считалась ведущей в городке с шеститысячным населением. У Герндона бывали приступы отвращения к юриспруденции. Однажды он написал: «Если вам нравятся истории убийств, изнасилований, мошенничества, тогда адвокатская контора подходящее для вас место».

Компаньоны не вели бухгалтерских книг, деля гонорар поровну. Линкольн часто вкладывал деньги в конверт, писал на «ем фамилии клиентов и добавлял: «половина Герндона».

Герндону туго приходилось, когда по воскресным дням Линкольн приводил в контору своих мальчиков Вилли и Теда; ребята вытаскивали книги с полок, опрокидывали бутылки с чернилами, стреляли карандашами в плевательницу. А Линкольн работал за своим письменным столом, как будто, кроме него, никого в конторе не было.

Как-то Джошуа Спид сказал, что у Линкольна быстрый ум, но тот отрицал это: «Я с трудом запоминаю, но зато потом уже не забываю… Мой мозг как кусок стали — на нем трудно сделать царапину, а потом почти невозможно стереть ее».

Линкольн всегда помнил своих клиентов, их глаза, лица, голоса: целая семья, раздраженная завещанием и добивающаяся объявления его недействительным; мужчина, ударивший другого ножом в глаз; клиент, обвиненный в непредумышленном убийстве и приговоренный к восьми годам каторжных работ; другой клиент, одноногий ветеран мексиканской войны, признанный виновным в ограблении почты на 15 тысяч долларов и приговоренный к десяти годам.

В графстве Де Витт Линкольн защищал девять женщин, обвиненных в нарушении общественного порядка; на суде присутствовало более ста женщин. Они потребовали от кабатчика закрыть свой бар, и когда он не подчинился, женщины разбили бочонки и бутылки; обвиняемые не оставили ни капли виски для продажи. Присяжные заседатели признал» их виновными, но судья отпустил их, наложив на каждую штраф в 2 доллара.

Однако большей частью дела были банальными: вопросы имущественные и платежные, о земельных участках, долговых обязательствах, банкротствах, о возмещении убытков, выкупе закладных, лишении права выкупа закладной, о выселениях.

На митинге в Спрингфилде Линкольн написал резолюцию, выражавшую сочувствие Кошуту и венграм, восставшим против надменной и жестокой монархии. В своих записках, предназначенных для возможного использования, Линкольн писал об «обществе равных», в котором каждому предоставлялись одинаковые права.

Он узнал, что южане утверждают: на Юге рабам живется лучше, чем наемному рабочему на Севере. Линкольн сказал, что «у нас нет постоянного класса наемных рабочих. Двадцать пять лет тому назад я был наемным рабочим. Вчерашний наемный рабочий сегодня стал хозяином и завтра сам будет нанимать рабочих, чтобы трудились в его интересах… Много томов было написано, чтобы доказать, какая замечательная штука — рабство. Но мы еще ни разу не слышали, чтобы кто-нибудь пожелал воспользоваться привилегиями раба и попросился в невольники… Труд — повседневное бремя нашей расы. Огромное, постоянное проклятие общества в том, что некоторые стараются переложить бремя труда со своих плеч на плечи других».

Линкольн разбирался в происходивших в стране переменах. Он видел, как граница цивилизации передвигалась все дальше на запад. Он видел, как Сент-Луис со своими 5 тысячами жителей за двадцать лет превратился в город с населением в 74 тысячи, а в Спрингфилде количество жителей с 700 увеличилось до 6 тысяч. Поток людей в Иллинойс шел из Европы: немцы, ирландцы, англичане — десятками тысяч. Четырнадцать пароходов, затертых льдами на Миссисипи вблизи Кайро зимой 1854 года, привезли 2 тысячи немецких и ирландских иммигрантов.