Становясь Милой - Эстель Маскейм

тебя до слез, то он не заслуживает второго шанса. О чем я только думала, согласившись с ним пойти?

Торопливо спускаюсь на первый этаж. В зале еще больше народу, чем прежде; я вынуждена протискиваться сквозь плотную толпу танцующих, чтобы добраться до выхода. На улице людей едва не столько же, сколько и внутри – все входят и выходят ежесекундно. Повернув за угол, отыскиваю местечко поспокойнее, чтобы взять себя в руки. Опираюсь ладонями о стену, зажмуриваюсь и глубоко вдыхаю теплый, влажный воздух.

– Полагаю, склонность к драматизму у тебя в крови.

Вновь распахиваю глаза – передо мной стоит Блейк, прислонившись плечом к стене и засунув руки в карманы. Голубая неоновая вывеска отражается в его недобро поблескивающих глазах.

– Уж очень эффектно ты вылетела из бара, – продолжает он. – Всех бесцеремонно расталкивая…

– Значит, я бесцеремонная?.. Ой, отстань уже от меня! – кричу я и проношусь мимо него, нарочно задев плечом. Идти мне некуда, пусть даже сидеть рядом с Блейком в салоне его машины хочется сейчас меньше всего. Вариантов кот наплакал: либо ехать домой с ним, либо брать такси, поскольку автобусы до Фэрвью отсюда не ходят.

Сзади раздаются торопливые шаги.

– Мила! Мила, брось, – зовет Блейк, пытаясь меня догнать. – Постой!

Черт, ну и заноза!.. Резко остановившись, я разворачиваюсь. Он не успевает среагировать и врезается в меня. Мы едва не падаем; он хватает мое запястье, удерживая нас обоих. Я сердито выдергиваю руку из захвата, но не двигаюсь с места. Блейк всего в паре сантиметров от меня, мы едва не соприкасаемся носами. Однако ни один не отступает. Задрав голову, я с вызовом смотрю ему в глаза, – ну, скажи что-нибудь дельное. Вблизи в его зрачках видны светлые точки, похожие на крупинки карамели.

– Эй, брось, – говорит он, выдыхая. – Не веди себя так. Я не хотел тебя обидеть. Просто пытаюсь разобраться. Возможно, в городе лишь я один могу тебя понять.

Я выше задираю подбородок.

– С чего бы? – спрашиваю требовательно, по-прежнему кипя от злости. – Думаешь, ты имеешь представление о моей жизни, потому что ты – сын мэра?

В глазах Блейка мелькает темная тень, от которой я едва не вздрагиваю. Он отступает первым.

– Именно, – говорит сухо.

– Мы с тобой… – Я указываю сначала на себя, затем на него, потом качаю головой и, повысив голос, заявляю: – Мы совсем не похожи! У нас совершенно разные жизни, так что отвали, мэровский сынок!

– Мэровский сынок? – внезапно повторяет проходящий мимо мужик, резко останавливаясь на нетвердых ногах. Затем злобно щурится и тыкает в Блейка пальцем. – Ты – сын мэра Эйвери? Тогда передай-ка своей мамочке, чтобы перестала впаривать нам свои дурацкие законы по контролю оружия! Чем быстрее ее вышвырнут из мэрии, тем… – Тут его за руку хватает спутница и тащит дальше, бросая нам невразумительные извинения через плечо.

– Ну спасибо, – язвит Блейк, вновь сосредотачиваясь на мне. Мы стоим посреди Бродвея, вокруг нас толпа народу, но мы, похоже, на мгновение обо всех забыли.

– На здоровье, – дерзко отвечаю я. – Просто отвези меня домой. Пожалуйста.

– Ладно! Хотя стоило бы оставить тебя здесь! Ловить такси! – Он вытаскивает ключи из кармана и широкими шагами идет к машине, бормоча: – Боже, лучше бы я пригласил Лейси…

Понятия не имею, кто такая Лейси, но полностью с ним согласна. Вечер обернулся настоящей катастрофой. Мы оба мчимся к машине, сердитые друг на друга. У обоих губы сжались в тонкую полоску, и прохожие наверняка задаются вопросом, какого черта с нами стряслось. Мы не вписываемся в эту расслабленную, заряженную толпу. Нет, я, конечно, заряжена так, что мама не горюй, только не тем, чем полагается.

– Можешь удалить мой номер, – бросаю я злобно, не в силах побороть мелочной обиды.

– Вот видишь? Опять ты драматизируешь, – с усмешкой говорит Блейк. – Успокойся уже.

Мы сворачиваем с Бродвея, и впереди вырисовывается парковка. Тут народу заметно меньше. Я подрезаю Блейка и останавливаюсь перед ним.

– Слушай, Блейк, – говорю более мирным тоном. – Я тебя едва знаю, поэтому не доверяю и боюсь, что ты вызовешь проблемы. Пожалуйста, перестань на меня давить и поверь мне на слово – я приехала в Фэрвью, потому что скучала по семье, скучала по родному городу. И точка. Ладно?

– Хоть ты и врешь?

Проглатываю желчь, подступившую к корню языка, и киваю.

– Хоть я и вру.

Глава 10

– Они с мальчишками дотемна лазали по ручьям, потом он заявлялся к ужину, промокший до нитки и покрытый сыпью, – рассказывает Попай. – А когда ему было лет эдак тринадцать, мне даже пришлось самому нырять в озеро и вытаскивать его за уши. Ох и часто же у меня руки чесались отхлестать негодника хворостиной!

Пятница, позднее утро. Мы с Попаем отдыхаем на крыльце, попивая сладкий чай, а он делится историями из папиного детства. Солнце припекает пуще обычного; я сижу, утонув в шезлонге и спрятавшись за темными очками. Чувствую себя умиротворенно, дышу свежим воздухом, наслаждаюсь теплом и тишиной. Тетя Шери занимается своим излюбленным занятием – ищет очередные дела по хозяйству. Вдалеке виднеется ее фигурка: выныривает из конюшни и юркает обратно.

– Он всегда хотел стать актером? – спрашиваю Попая.

– Куда уж там, – отвечает дедушка, в голосе проскальзывает легкое недовольство. – Мы-то полагали, у него просто такой период – подростковое увлечение, о котором он скоро и думать забудет. Но вона как вышло, он даже поступил в театральный. Нет, мне ни в жизнь не понять, как дуракаваляния на сцене или перед камерой вдруг стали настоящим образованием.

Кошусь на него из-за очков. Актерское мастерство, несомненно, настоящая карьера, однако, похоже, Попай ее не одобряет.

– Ты был разочарован? – спрашиваю осторожно. – Что папа не остался здесь, помогать тебе с ранчо?

Попай смотрит на меня, и я спешно склоняю голову в другую сторону, избегая его взгляда.

– Ну, я надеялся на такой расклад, – грустно говорит он. – Мне ранчо досталось от отца, и я гордился возможностью продолжить семейное дело. Разумеется, мне хотелось, чтобы и сын пошел по моим стопам. Но я бы никогда не встал на пути его мечты. Только… жаль, у него нет настоящей работы.

– Съемки в кино – настоящая работа, Попай.

– И чем же он занимается, скажи на милость? Учит тексты и корчится на камеру? – фыркает дедушка, пренебрежительно махая рукой, будто одна только мысль о папиной работе выводит его из себя. – Чепуха все это! Сидеть на стуле, пока сразу три человека укладывают тебе волосы да размалевывают физиономию, – разве ж так работают?.. Наверное, я малость старомодный, мне не понять.

– Выучить сценарий наизусть на