Становясь Милой - Эстель Маскейм

на галоп. Падение с лошади и поездка в больницу – совсем не тот голливудодетокс, на который я рассчитываю.

– Мила, мы должны кое в чем признаться, – говорит Саванна какое-то время спустя. Учитывая отсутствие у нас с Тори наезднического опыта, мы вполне неплохо держимся и даже умудряемся идти в ногу с Саванной. Я отрываю взгляд от густой гривы Фредо и перевожу на Саванну, которая смотрит на меня с игривой ухмылкой. – На самом деле мы пришли, чтобы поговорить о Блейке.

А вот от этой новости я едва не лечу вниз головой из седла. Резко выпрямляюсь.

– О Блейке? – спрашиваю с деланой небрежностью и пялюсь вперед, чтобы они не заметили моей бурной реакции на его имя. – С чего бы?

– Говорят, вы недавно ходили на свидание, – непринужденно замечает Саванна.

– Ага, – мычит Тори и нагибается вперед, чтобы заглянуть через подругу на меня, многозначительно поигрывая бровями.

– Чего?! – выплевываю я. Откуда они знают о нашей поездке в Нэшвилл? Я никому не говорила. – Ни на каком свидании мы не были! Разве он… Блейк сказал, что мы ходили на свидание?

– Ну, он не конкретно это слово использовал, но, поверь мне, то было свидание, – заявляет Саванна, самодовольно передергивая веснушчатым плечом. – Он повел тебя в «Хонки-тонк централ»! В свое самое любимое место на белом свете! Он не водит туда всех подряд.

Я тупо пялюсь на уши коня, которые дергаются, будто он тоже прислушивается к разговору. Значит, Саванна знает, когда и где мы с Блейком гуляли, и раз уж не я ей рассказала, то…

– Блейк тебе рассказал о том вечере?

– Ну, не совсем, – признается она. – Он поделился с Майлзом, а тот уже любезно поведал мне.

Поездка в Нэшвилл выдалась настолько ужасной, что я морщусь от одного воспоминания. Мы с Блейком собачились прямо на улице, как двое глупых детишек, не способных держать себя в руках, и вечер закончился на крайне недружелюбной – даже враждебной – ноте. Всю дорогу обратно мы просидели в мертвой тишине. Когда он довез меня до ранчо, я вылетела из пикапа, громко хлопнула дверцей и унеслась в дом, ни разу не оглянувшись. Брр!

Перед сном, пытаясь (напрасно) заснуть, я много думала о произошедшем. Не то чтобы я храню какую-то суперсекретную тайну, раскрытие которой может расколоть мир. Ничего подобного. Просто пытаюсь следовать требованию отца с Рубеном – сидеть ниже травы тише воды, не лезть на рожон и вообще никак не высовываться. Ибо всякое внимание ко мне машинально привлекает внимание к папе.

Проблема не в том, что кто-нибудь узнает о реальной причине моего приезда, а в том, что об этом может узнать не тот человек – с недобрыми намерениями или с отчаянным желанием подзаработать на продаже прессе сочной сплетни о дочери Эверетта Хардинга, сосланной на лето в глушь. Таблоиды скроят историю на свой вкус – напишут, что я сбежала, или что в семье разлад и тому подобное, – всякую ерунду, лишь бы хорошо продавалось.

Таким образом, Блейк – один из тех, от кого лучше держаться на расстоянии. Как он ни старался в тот вечер, ему не удалось меня расколоть.

– Так что, – тянет Тори, – вы с Блейком мутите?

Громко фыркаю, задирая голову, словно лошадь, – какое нелепое предположение! Я и Блейк? Мутим? Единственное, что я готова с ним замутить, так это постановление суда, запрещающее ему подходить ко мне ближе чем на километр.

– Вот еще! – заявляю с максимальной твердостью, чтобы девчонки не приняли мои слова за скромные ужимки. – На автопикнике он всем разболтал о моем папе, хотя по мне было явно видно, что я не хочу это афишировать. А поездка в Нэшвилл выдалась… просто отвратительной.

– Правда? Что случилось? – В голосе Саванны слышится явное удивление. Вероятно, «отвратительная» – совсем не то определение вечера, какое она ожидала, но оно самое мягкое из тех, которые вертелись у меня на языке. – Майлзу он сказал лишь, что вы ходили в «Хонки-тонк централ», поели, и, по его словам, он хорошо провел вечер.

Настал мой черед удивляться.

– И не упомянул, что мы вдрызг разругались? А потом в ледяной тишине ехали домой? И что я, возможно, слишком остро отреагировала на его слова?

Вспоминая ту сцену теперь, должна признать, что Блейк не совсем ошибался – я в самом деле восприняла его вопросы в штыки и, пожалуй, вела себя несколько высокомерно. Из-за паники такое случается.

– Да ты что! – Саванна выглядит пораженной. – Почему же вы разругались?

– О, какие страсти-мордасти! – ухмыляется Тори. – Кстати, статистически доказано, что постоянные склоки между двумя молодыми людьми – верный признак того, что они предназначены друг для друга. Похоже, Мила, вам с Блейком суждено быть вместе. Можешь рассчитывать на меня при выборе подружек невесты.

Саванна игнорирует неадекватные шуточки Тори, на которые я лишь закатываю глаза, и вновь спрашивает:

– Так почему вы поругались?

Она пристально смотрит на меня, но мне приходится разорвать зрительный контакт и проследить за Фредо, чтобы он не завел меня в какую-нибудь канаву.

– Блейк постоянно задавал вопросы, на которые мне не хотелось отвечать, и в целом вел себя ужасно грубо, – признаю тихо, решаясь довериться по крайней мере им двоим. Надеюсь, они не примут мои слова за приглашение устроить мне допрос. – Даже не знаю, что с ним такое. Ему будто нравится видеть мои мучения.

– Хм-м… – тянет Саванна.

Какое-то время мы молчим, слышны лишь приглушенные удары копыт о землю, шелест травы да редкое ржание коней, словно они тоже переговариваются. Наконец лицо Саванны просветляется.

– Могу ошибаться, но я тут подумала: вдруг он таким образом пытается увести внимание от себя? На автопикнике это сработало – все говорили о тебе, Мила. Знаешь, порой, когда детей задирают, они сами превращаются в задир. – Саванна выставляет перед собой ладонь, будто останавливая мои возражения, хотя я и не собиралась ничего говорить. – Нет, я не к тому, что Блейк тебя задирает, просто тут срабатывает похожий психологический механизм. Тори, ты как думаешь?

– Когда ты успела так поумнеть? – говорит та, уставившись на подругу с восхищением, будто никогда не слышала от нее столь разумных речей. – Думаю, ты нарыла нечто стоящее.

Кажется, от меня ускользает какой-то важный кусочек пазла. Именно поэтому новичку в компании тяжело – ты не знаешь историй людей и упускаешь целые годы формирования и балансировки социальных взаимосвязей.

– О чем вы?

– Ну, – Тори берет разговор в свои руки. – Возможно, ты уже в курсе, что мама Блейка – мэр. Мэр Нэшвилла. Что как бы большое дело.

– Да, дедушка мне сказал. Кстати… – недобро прищурившись, я гляжу на Саванну, – когда ты собиралась упомянуть, что твоя