Становясь Милой - Эстель Маскейм

– Уже решено, когда я смогу вернуться домой? – спрашиваю.

– Фильм выйдет через три недели, – отвечает мама, опустив подбородок на кулак и устремив взгляд куда-то в сторону. – Вероятно, продюсеры не хотят никакого негатива на минимум недели две после.

Хоть она и работает в этой сфере, даже ей очевидно, что там порой перегибают палку. Для большинства все же есть проблемы посерьезнее, чем низкие сборы.

Я усаживаюсь, вытягиваю ноги и начинаю рассеянно потирать колени, рассматривая узоры на ковре.

– Мам? Я правда так сильно порчу папин имидж?

– Ох, вовсе нет! Но таблоиды… – Мама тяжко вздыхает. – Ты ведь знаешь, какие они – как акулы, которые почуяли кровь. Те заголовки на прошлой неделе действительно выглядели неважно. Несправедливо как по отношению к папе, так и по отношению к тебе. Но в таком уж мире мы живем. – Она тянется к чему-то, на мгновение исчезая из вида, затем вновь появляется с бокалом белого вина. Сделав глоток, аккуратно ставит бокал на стол. – Поверь, в ближайшее время я тоже должна быть паинькой. Никаких появлений на публике в неподобающем виде.

За ее спиной мелькает фигура – так быстро, что я едва ее не пропускаю.

– Это был папа? – спрашиваю, беря телефон в руки, чтобы лучше разглядеть.

Очевидно, то действительно был он – услышав мой вопрос, папа возвращается к экрану за маминой спиной. Он плечом прижимает к уху телефон и мычит кому-то на другом конце линии. Как обычно, на голове солнечные очки, будто приклеенные на суперклей. Полагаю, он боится выйти без них на улицу, а если постоянно держать при себе, то и не забудешь. Папа небрежно машет мне рукой и вновь исчезает.

– Рубен звонит, – шепотом сообщает мама. Ее взгляд следит за папой, который, вероятно, выходит из кухни, поскольку она вновь повышает голос: – У папы сейчас стресса выше крыши.

– Ага, поэтому он мне не звонит, – сухо замечаю я. – Из-за стресса?

– Мила, – с упреком произносит мама, бросаясь на папину защиту, и поджимает идеально накрашенные алые губы. – Ты же знаешь, перед выходом фильма тут сумасшедший дом. Даже я его почти не вижу.

– И что, значит, можно просто забыть о моем существовании? – Я невольно превращаюсь в капризного ребенка. – С глаз долой, из сердца вон?

– Вовсе нет, сама знаешь…

Да, знаю. Просто неприятно чувствовать, будто я нахожусь в самом низу папиных приоритетов, пусть и временно. Мама продолжает:

– Я найду в его графике окно и даже специально впишу звонок тебе, ладно?

Ага, теперь общение с дочерью нужно вставлять в расписание.

– Ладно, – бурчу я, слишком раздраженная, чтобы объяснять ей, насколько это все нелепо.

– Теперь послушай… – Мама тыкает пальцем в экран. – Если вы с тетей собираетесь нарушать правила Рубена, прошу, хотя бы делайте это так, чтобы он ничего не пронюхал. Он мне весь мозг проел, я уже не выдерживаю нотаций.

– Попробуешь еще разок его переубедить? – умоляю, скрещивая пальцы на удачу.

– Мила, если я еще хоть раз подниму эту тему, боюсь, у Рубена лопнет жилка. Знаешь, та, которая надувается у него на лбу, когда он злится? – Мама не сдерживает смеха, затем делает глоток вина, чтобы успокоиться. – В последнее время она прям особенно выпирает.

– Может, папу попросишь с ним поговорить? – не сдаюсь я. Меня нисколько не веселит обрисованная ей картинка, ибо даже в спокойном состоянии Рубен не подарок, а сейчас… Если у папы сейчас стресса выше крыши, то у него – выше гор.

– Ну, если удастся поймать его между звонками. – Мама цокает языком и качает головой со скрытым раздражением. – А пока что старайся быть крайне осторожной, покидая ранчо, хорошо?

– Обещаю, – вздыхаю я, показывая ей мизинец, в стиле Саванны.

Мама смеется, плечи расслабляются.

– Вот и славно. Теперь расскажи о своих планах.

– Я решила провести кое-какое расследование.

– О чем же?

Мой взгляд падает на окно, за которым пылает ядрено-оранжевое закатное небо. На губах расплывается улыбка, когда я отвечаю:

– Об одном парне.

Глава 12

На следующее утро в церкви я половину времени пялюсь на часы, а вторую половину прожигаю дыру в затылке Блейка Эйвери. Мы сегодня пришли поздно, поэтому сумели втиснуться лишь в самый дальний ряд. Отсюда открывается прекрасный вид на Блейка. Мой план состоит в том, чтобы загнать его в угол, как только закончится служба и все выйдут наружу.

И знаю, знаю! Нельзя в церкви уделять больше внимания затылку какого-то мальчишки, чем проповеднику… только как тут сдержаться.

Блейк расположился на втором ряду вместе с матерью, спина прямая. Лишь десять минут назад он сидел сгорбившись, но я успела заметить, как мама подтолкнула его локтем – очевидно, демонстрировать скуку в церкви запрещено.

Когда проповедник распускает прихожан, я мигом вскакиваю на ноги и веду тетю Шери с Попаем наружу, чтобы занять выгодную позицию для наблюдения за выходящими и суметь выцепить Блейка. Мы покидаем церковь одни из первых, и я встаю рядом с кустами слева от дверей.

– Ждешь кого-то? – спрашивает тетя Шери, бросая на меня недоуменный взгляд. Она было подумала, что я спешу вернуться домой, и теперь не понимает, почему я остановилась.

– Разве вы… разве все не задерживаются поболтать после службы?

– Не всегда. Пора готовить обед, так что в этот раз мы воздержимся.

Тетя ловит за локоть Попая, предпринявшего попытку убежать к знакомым, и направляет его к нашей машине.

– Погоди! – кричу я.

– Значит, все-таки кого-то ждешь, – понимающе улыбается тетя. Прихожане медленно собираются снаружи церкви, но Блейка пока не видно. – Ладно, можешь пообщаться с друзьями. Уверена, Беннетты потом с удовольствием тебя подвезут.

Попай весело машет мне на прощание, и они уходят к парковке, теряясь в толпе.

Я поднимаюсь на цыпочках, разглядывая выходящих. Наконец на улице появляется Блейк со своей мамой. Я не мешкаю ни мгновения – в основном чтобы не дать нервам взять над собой верх – и кидаюсь им наперерез. Они плавно прорезают толпу, как лебеди – воду, миссис Эйвери движется размеренно и грациозно, пока я не встаю на их пути.

Блейк недоуменно хмурится – очевидно, не ожидал, что я сама к нему подойду. Бросаю парню сухую усмешку, прежде чем с милой улыбкой повернуться к его маме.

– Здравствуйте, мэр Эйвери, – говорю вежливо. И вдруг понимаю, что понятия не имею, как положено здороваться с мэром: следует представиться и пожать ей руку, несмотря на то что мы встречались прежде? И вообще, нормально ли называть ее «мэр Эйвери»? Впрочем, уже поздно.

– Ох, здравствуй… – отвечает она с легким