Империя мертвецов - Кэйкаку Ито
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, месторождения! – подвел итог Барнаби, но Красоткин не обратил на него никакого внимания и стал вместо этого перебирать куски лазуритовой породы: ищите, мол, пожалуйста, а я пока тщательно осмотрю каждый непрозрачный синий камень на свет. В общем, всем видом показывал, что помогать нам не собирается. Он бы вообще предпочел оставить Карамазова в покое. Вслух Красоткин этого не говорил, но и не скрывался. На задании он делился всеми знаниями, которые помогли бы нашей группе выжить, но сверх необходимого молчал, а все активные действия, видимо, решил оставить нам на откуп.
Мы очень быстро разузнали про рабочих мертвецов. Их оказалось такое количество, что глаза разбегались. Похоже, неспокойные для страны времена принесли в город и новое слово техники: мертвецы то и дело попадались нам в толпе местных жителей – кто без руки, кто без ноги. В этом мире достаточно людей (не будем тыкать пальцами), которые ни в грош не ставят воображаемую линию государственной границы, но тут, судя по всему, и само это слово понимали очень смутно. Мне бросилось в глаза, что у многих прилавков стояли условно к ним привязанные потрепанные франкенштейны. Похоже, жители Файзабада надеялись, что мертвецы в случае чего их защитят, а потому и относились к ним очень дружелюбно.
– Мы опасаемся призраков! – объяснил нам самопровозглашенный «местный воротила», который сначала попытался нарваться на драку с Барнаби, а потом об этом пожалел. Этот человек притащил для нас целую гору подушек, а сам сидел прямо на жестком полу, боязливо оглядываясь на гордо распивающего чаек капитана. Изолированное расположение земель привило местным жителям определенное свободолюбие. Правители в эту эпоху менялись один за другим, но местный уклад оставался более-менее прежним. Если бы не прочные корни, их бы давно уже отсюда смыло – и скитаться этим людям без пристанища меж Афганистаном и Китаем.
– А что до человека, про которого вы спрашиваете, так он засел глубже в горах!
Не понадобилось даже описывать внешние приметы Карамазова, достаточно оказалось спросить про «чудаковатого одержимого русского» и чтобы Барнаби хрустнул кулаками, да положить сверху несколько фунтов – и человек выдал его с потрохами. Только по имени этот незадачливый воротила, кажется, Алексея не знал. Похоже, Карамазов не скрывался, да и чужак в этих краях все равно привлекает взгляд. То есть в местной толпе может затеряться много кто, но только не европеец. Похоже, его единственная защита – та черепашья скорость, с которой тут разносится информация. Но Карамазов, кажется, и об этом подумал.
– Вот только он уже пару месяцев не объявлялся. Его посредник пропал. То ли скончался, то ли сбежал. А где сам он – я того точно не знаю. Его видели в одном старом месторождении в горах, но он, насколько я знаю, постоянно переходит с места на место. Всегда приносит камни высшей пробы, поэтому быстро разбогател, но странное дело: вроде он специально копает, а ляпис-лазурь ему как будто не нужна при этом. А когда про него последний раз слышали, он якобы строил какие-то дома.
Воротила потер свежий синяк на щеке, принял трубку кальяна, которую дружелюбно протянул ему Барнаби, втянул немного дыма и выпустил колечко.
– Понятно, где такие оседают: у источников. Он хочет основать мертвое царство и перестроить заново мир, – спокойно сказал Барнаби со своего почетного места. Красоткин на это безосновательное заключение сделал удивленное лицо и понимающе кивнул.
– Надо же, какие бывают сумасбродные рассуждения, – согласился он как бы про себя. – Да, некоторые предпочитают искать истину без логики. Ей-богу, здравый рассудок покинул этот мир…
Красоткин глумился, но, похоже, смехотворный вывод Барнаби совпал либо с его собственными догадками, либо с какими-то его секретными сведениями. Вероятно, юноша надеялся, что мы потеряем много времени, обыскивая притоки, но ему не стоило недооценивать звериное чутье Барнаби.
Итак, мы поднимались вверх по Кокче.
Это наш последний переход. Человек, который решил пересоздать мир, несомненно, отправится к истоку реки. Догадка ничем не обоснованная, но чем дальше, тем правдоподобней она мне казалась. В конце концов, все реки проистекают из Эдема. Учитель Карамазова, Федоров, отстаивал теорию о том, что райские сады располагались в горах Памира. Теория очень мифологичная, не спорю. Но, как и поразительные в своей точности инстинкты Барнаби, рассуждения нашего оппонента весьма оторваны от реальности.
Мы раздобыли скромную лодочку, снова оказались на воде и по очереди садились на весла.
Люди населяют даже самые таинственные края. Как бы ни противилась природа, но кто-нибудь все равно ее освоит. И ведь человек не растет сам собою из земли, а значит, откуда-то должны были прийти первые поселенцы, но зачем?
Разбросанные вдоль реки домики все редели, а русло становилось все у́же.
Нас приютили в лачужке, которую иначе как «заброшенной» язык назвать не поворачивался. Зато внутри – неожиданная роскошь, а на ковер перед нами выставили баранину, черствый хлеб и чуть подслащенный чай. Сморщенное создание неопределенного пола распростерлось на прямоугольной подстилке, вознесло молитвы в Мекку и начало азан:
– Аллаху Акбар, Ашхаду аль-ля иляха илля Ллах, Ашхаду анна Мухаммадан Расулю-Ллах[31]…
Закончив арабский напев, человек снова повернулся к нам и обратился уже по-узбекски. Мусульманские молитвы обычно читаются по-арабски, потому что слова Бога не подлежат переводу. Суры Корана непереводимы, поэтому Пятница, который автоматически записывает на английском все, что слышит, в определенном смысле еретик.
– Вы хотите знать про адитов? – доливая чай, спросил старик недовольным тоном, словно намекая, что он устал от объяснений.
– У вас так принято называть мертвецов? – спросил я, вспоминая слухи, которые Барнаби собрал в Хиве. Но старик не удостоил меня ответом.
– Вы погибнете, – многозначительно продолжил он. – Я знаю, что вы не станете меня слушать. Но его помощник уже умер. Он проплыл лицом вниз по реке.
Вести о гибели посредника разочаровали меня своей простотой.
– Адиты – еретики древности. Они возгордились
