Бриллиант Кон-и-Гута - Эразм Батенин

Фон Вегерт положил карандаш и протянул листок Ли-Чану.

Китаец с полупоклоном принял его, прочитал, аккуратно сложил, спрятал в карман и сказал:

— О, летопись науки пестрит случайностями. Вы сами привели много примеров этого. Но разве не странная случайность то обстоятельство, что мы с вами, — люди, родившиеся на двух противоположных точках земного шара и никогда не встречавшиеся до этого печального дня, — заняты мысленно одним и тем же вопросом?

Фон Вегерт сделал попытку улыбнуться.

Мирный тон беседы настроил Ли-Чана, по-видимому, совсем добродушно. Обаяние, которым был в избытке наделен фон Вегерт, как будто подействовало и на китайца. Уже одно то, что профессор не попытался освобожденной рукой сорвать повязку с лица, доказывало Ли-Чану, что он имеет дело с человеком, вполне хладнокровно относящимся к обстановке и ясно оценивающим всю свою беспомощность.

— Вас заинтересовал случай, как причина научных открытий, а я долго думал, — продолжал Ли-Чан, — над тем, с каким высокомерием, с какой надменностью, я сказал бы, встречает наука каждое открытие, независимо от того, является ли оно плодом случая или длительной напряженной работы. Пожалуй, то открытие, которое сделал м-р Гарриман, — Ли-Чан рассмеялся, — первое открытие, которое признано без скептицизма!

Ведь вот, например, Гальвани поднимали прямо на смех, называли «лягушачьим танцмейстером», когда он опубликовал свой бессмертный опыт над сокращением лапок лягушек под влиянием электрического раздражения. Франклина, после изобретения им громоотвода, Лондонское Королевское общество называло «фантазером». Гюйгенс писал, что закон всемирного тяготения Ньютона — «чистейший абсурд», а последний называл волнообразную теорию света Гюйгенса — «весьма сомнительным достижением науки». Статья о законе сохранения энергии Мейера нигде последним не могла быть напечатана, ибо лучшие физические журналы не приняли ее, как «явно вздорную». Открытие Обермейстером спирохет в крови тифозных было встречено медициной насмешками и глумлением! А этот случай с фонографом Эдисона! Вы, конечно, знаете его? Когда в 1878 году фонограф демонстрировали во французской Академии наук, академик Бульо пришел в величайшее негодование и обвинил представителя Эдисона в сознательном обмане почтенных академиков, заподозрив его в чревовещании! Русский ученый Тимирязев тоже признается, что он долго не верил в фонограф… Да, да, господин профессор! Вам, надеюсь, не приходилось иметь дела с такого рода скептицизмом? В вашей области археологии, насколько я знаю, ваш авторитет утвержден незыблемо!

Фон Вегерт взял карандаш и написал:

Я с большим интересом слушаю вас. Но извините мою настойчивость: может быть, вы выскажетесь и по вопросу, который меня особенно интересует, т. е. о роли случая в деле открытий и изобретений?

Ли-Чан прочитал написанное фон Вегертом и предупредительно произнес, пряча новый листок:

— О, господин профессор! Поверьте, я рад поболтать с вами на эту тему, но с гораздо большим интересом я выслушал бы вас самого, если бы это было возможно!

Случай! Конечно, его значение еще недостаточно оценено. Вот смотрите, — и он указал на окно, — там, как вы знаете, висит в воздухе сетка Нортумберландского моста, чуда инженерного искусства… Как далеко ему до его предка — сломанного бурей дерева, переброшенного стихией через ручей, послужившего первобытному человеку прототипом моста! Вероятно, обломок дерева, плывший по воде, навел также случайно на мысль о сооружении лодки. Или вот эта чудесная фарфоровая чашка! — и Ли-Чан указал рукой на стоявший около чайный прибор, — как раз в вашем труде «О некоторых особенностях глиняной посуды Сум-пан-тиня», — моей родины, господин профессор, — я прочитал, как для варки пищи наши китайские предки выдалбливали тыквы и для предохранения от огня обкладывали их снаружи глиной и как обожженная глина, сделав ненужной тыкву, привела случайно к мысли о глиняной посуде!

Фон Вегерт написал:

Ваша эрудиция изумляет меня. Никак не ожидал, что вы читали мое сочинение. Позвольте узнать вашу специальность?

Ли-Чан взглянул через руку фон Вегерта в написанное им, и не успел тот положить карандаш, как прозвучал ответ, произнесенный тихо и торжественно:

— Я член Общества Зеленой Луны, господин профессор!

Этот ответ ничего не объяснял.

Лицо фон Вегерта не высказало никаких признаков удивления; усталой рукой пригласил он Ля-Чана продолжать.

Тот по-прежнему аккуратно спрятал новую записку фон Вегерта, закурил сигару и, откинувшись на кресле, положил ногу на ногу.

— Наши китайские письмена, — начал он, — изобретены случайно ученым мандарином, гулявшим по берегу моря и наблюдавшим морских птиц, — следы их лапок дали ему мысль воспользоваться аналогичными начертаниями для зафиксирования последних на бумаге. Удар молнии в песок, сплавивший его в стекловидную массу, помог какому-то финикиянину изобрести стекло. Но вы что-то хотите сообщить мне?

Глаза фон Вегерта улыбались.

Вновь написал он:

Когда говорят о каком-нибудь человеке, что он «пороха не выдумает», то это выражение едва ли можно считать удачным, ибо Бертольд Шварц, заронивший по счастливому случаю искру в смесь серы, селитры и угля, никаким образом пороха не «выдумывал»! Эта мысль мелькнула у меня под впечатлением ваших слов, но пожалуйста, продолжайте, м-р Ли-Чан!

И эту записку фон Вегерта постигла участь прежних. По-видимому, Ли-Чан не хотел оставить ни одного следа от своей беседы с ученым.

— Да, господин профессор, — сказал он, — в конце концов, бесчисленное количество открытий и изобретений обязано случаю. И классическая древность и средние века дали нам многочисленные примеры этого. Вот, например, Пифагор: не проходи он, — расхохотался Ли-Чан, — мимо кузницы и не обрати внимания на разницу в тонах ударов молота, соответствовавшие кварте, квинте и октаве, арифметическое соотношение звуков не было бы им открыто. Или — Архимед, выскочивший с криком «эврика» из ванны и прибежавший голым домой, чтобы записать случайно открытый им при купании гидростатический закон, получивший его имя. Этот закон не был бы им открыт, если бы сиракузский тиран Гиерон, сомневавшийся в честности своего ювелира и желавший узнать, не содержит ли сработанная им золотая корона примеси серебра, — но узнать так, чтобы не подвергнуть корону ни малейшему вреду, — не поставил этой задачи своему родственнику Архимеду. Кунеус совершенно случайно открыл лейденскую банку. А яблоко Вульсторпской яблони! Я видел ту историческую скамью, которая сделана из нее в честь Ньютона, в 1666 году, двадцати четырех лет от роду открывшего закон всемирного тяготения! Не упади это яблоко — неизвестно, когда он был бы открыт! Или, например, случай с Джемсом Уаттом. Как жаль, — воскликнул Ли-Чан, — что ваш Гарриман не слышит меня в данный момент. Не поручи тетка Джемсу Уатту присмотреть за горшком с супом, этот малыш не увидел бы танцующей крышки под влиянием вырывающихся клубов пара.