Туннель в небе. Имею скафандр — готов путешествовать! - Роберт Хайнлайн

— Извини, я не знал, — смиренно ответил я. — Слушай, я что-нибудь придумаю и перекачаю тебе часть воды.

— Вряд ли получится. Но не беспокойся, за время, нужное, чтобы добраться до цели, я все равно не успею умереть от жажды. Чувствую я себя вполне нормально, просто жвачки хочется. Пошли?

— Пошли.

Холмы представляли собой всего-навсего гигантские складки лавы, мы миновали их довольно быстро, хотя из-за неровностей почвы приходилось идти осторожно. За холмами лежала равнина, которая казалась ровнее западного Канзаса и упиралась на горизонте в цепь гор, сверкающих на солнце и резко встающих на фоне черного неба, как картонные макеты.

Крошка остановилась, поджидая меня, потом прислонила свой шлем к моему.

— Все в порядке, Кип? Все в порядке, Мэмми?

— Спрашиваешь! Все хорошо, милая.

— Кип, когда они тащили меня сюда от перевала, курс был на восток и потом: восемь градусов на север. Я слышала, как они говорили, и сумела разглядеть карту. Значит, нам надо сейчас взять курс на запад и восемь градусов на юг, не считая, конечно, крюка, который мы дали до этих холмов, и мы окажемся в районе перевала.

— Молодец, — я вправду был восхищен. — Ты, случаем, не скаут, Крошка?

— Вот еще! Карту каждый дурак прочитает! — Голосок у нее был довольный — Я хочу сверить компасы. Как, у тебя, оказывается, нет компаса!

«Ну, знаешь, приятель, это нечестно, — запротестовал «Оскар». — На космической станции N 2 компас ни к чему, а о путешествии на Луну меня как-то не предупреждали».

Тогда я сказала вслух;

— Понимаешь, какое дело, Крошка. Мой, скафандр сделан для монтажа орбитальной станции. А на кой там компас? А о путешествии на Луну меня как-то не предупреждали.

— Не плакать же по этому поводу. Можешь ориентироваться по Земле.

— А твоим компасом воспользоваться нельзя?

— Вот глупый! Он же вделан в шлем. А ну-ка, одну минуточку! — Она повернулась лицом к Земле, кивая шлемом. Потом снова приблизилась ко мне. — Земля прямо на северо-восток. Значит, курс проходит на пятьдесят три градуса влево. Постарайся определиться. Земля, к твоему сведению, считается за два градуса.

— Я это знал, когда тебя еще на свете не было.

— Не сомневаюсь. Некоторым без форы никогда не отравиться.

— Тоже мне, умница нашлась!

— Ты первый нагрубил.

— Ладно, Крошка, извини! Оставим ссоры на потом. Я тебе дам фору на два укуса.

— Не нуждаюсь. А ты еще не знаешь, с кем связался. Ты и представления не имеешь, какая я противная.

— Уже имею.

— Детки! Детки!

— Извини, Крошка.

— И ты извини. Просто я нервничаю. Хоть бы дойти скорее!

— Хорошо бы! Дай-ка мне определиться по курсу. — Я начал отсчитывать градусы, приняв Землю за ориентир. — Крошка! Видишь вон тот острый пик? У которого вроде как подбородок выдается? Наш курс — на него,

— Дай-ка проверить, — она взглянула на компас, потом приблизила свой шлем к моему. — Молодец, Кип. Ошибся всего на три градуса вправо.

— Что, двинем? — гордо спросил я.

— Двинемся. Пройдем перевал, потом возьмем на запад, к станции Томба.

Десять миль, отделяющие нас от гор, мы прошагали довольно быстро. По Луне ходить нетрудно, если, конечно, попалось ровное место и вы научились сохранять равновесие. Крошка все наращивала и наращивала темп, пока мы не полетели длинными низкими прыжками, как страусы, и, скажу я вам, двигаться быстрее оказалось легче, чем медленней. Когда я как следует приноровился, единственной проблемой осталась возможность приземлиться на острый камень или в какую-нибудь яму или споткнуться.

Порвать скафандр я не боялся, я верил в прочность «Оскара». Но, упади я на спину, Мэмми придется туго.

Беспокоили меня и мысли о Крошке. По прочности ее дешевый костюм для туристических прогулок не шел с «Оскаром» ни в какое сравнение. О взрывной декомпрессии я читал так много, что никоим образом не желал увидеть ее наяву, тем более на примере маленькой девочки. Но предупредить ее по радио я не осмелился, хотя мы, весьма вероятно, уже были экранированы от Червелицего, а дернуть за веревку я тоже боялся — девочка могла упасть.

Постепенно равнина начала подниматься, и Крошка сбавила темп. Вскоре мы перешли на шаг, потом стали взбираться по каменистому склону. Споткнувшись, я упал, но приземлился на руки и сразу вскочил — притяжение в одну шестую земного имеет не только недостатки, но и свои преимущества. Мы добрались до вершины, Крошка завела нас за большие камни и прикоснулась своим шлемом к моему.

— Кто-нибудь дома есть? Как вы там оба?

— Все в порядке, милая, — пропела Мэмми.

— Порядок, — согласился я. — Запыхался только малость.

«Запыхался» — это не то слово, но если Крошка может, то и я могу.

— Можно здесь передохнуть и потом уже не так торопиться. Я просто хотела как можно быстрее убраться с открытого места, а здесь им нас нипочем не найти.

По-моему, она была права.

— Слушай, Крошка, давай-ка я перезаряжу твой бал лон.

— Попробуй.

Вовремя я об этом вспомнил: уровень воздуха в ее втором баллоне упал больше чем на треть; на том, что осталось, ей до станции Томба не дойти. Так что, перекрестившись, я принялся за работу.

— Вот что, подружка, развяжи-ка мне эту путаницу. Пока Крошка возилась с узлами веревки, я решил попить, но мне стало стыдно. Она, должно быть, уже язык жует, чтобы выдавить хоть немного слюны, а я так ничего и не придумал, чтобы перекачать ей воду. Резервуар моего скафандра встроен в шлем, и нет никакой возможности достать его, не отправив в процессе на тот свет и меня, и Мэмми.

Дожить бы мне только до того времени, когда стану инженером, уж я это все переделаю!

Потом я решил, что будет глупо не пить самому, если она не может. В конце концов, будущее нас всех может зависеть от того, удастся ли мне сохранить форму. Поэтому я выпил воду и съел три подслащенных молочных таблетки и одну соленую, а потом выпил воды еще. Мне сразу стало лучше, но я от души надеялся, что Крошка ничего не заметила. Она была очень занята разматыванием веревки, да и глубоко в чужой шлем все равно не заглянешь.

Я снял со спины Крошки пустой баллон, тщательно проверив перед этим, закрыт ли наружный стопорный клапан, в месте соединения воздушного шланга с шлемом должен быть односторонний клапан, но ее скафандру я больше не доверял, кто его знает, на чем его еще удешевили.

Положив пустой баллон рядом с полным, я посмотрел на них, выпрямился и придвинулся к ее шлему.

— Сними баллон с левой стороны на моей спине.

— Зачем, Кип?

— Не твое дело… — Я не хотел говорить, почему и зачем, потому что боялся возражений с ее стороны. Баллон, который я велел ей снять, содержал чистый кислород в отличие от всех остальных, заряженных смесью кислорода и гелия. Он был полон, если не считать скромной утечки из-за того, что я немного повозился с ним вчера в Сентервилле. Поскольку я никак не мог зарядить ее баллон полностью, самым лучшим выходом было зарядить его наполовину, но чистым кислородом.