Дьявол не любит ждать - Себастьян Фолкс

— И вам того же, — ответил Бонд. — Ну а теперь, Дариус, не поделитесь ли вы со мной еще какой-нибудь информацией о Горнере? Например, где его найти.

Дариус мгновенно принял серьезный вид:

— Вам не придется его искать, Джеймс. Он сам вас найдет. У него тут шпионов больше, чем у «Савака». Не удивлюсь, если в той машине у нас на хвосте сидели его люди. У него в Тегеране есть офис, который официально связан с его фармацевтическим бизнесом. Это недалеко от площади Фирдоуси. Я уверен, что у него также есть офис и производственные помещения на побережье Каспия. Но подобраться к нему там очень трудно. Его база выглядит как судостроительная верфь — и ничего больше. Находится она в Ноушехре — городке, известном как дорогой морской курорт. Это, если можно так выразиться, приморский вариант Шемирана, где состоятельные люди из Тегерана проводят лето, чтобы в самые жаркие месяцы скрыться от жары и городского смога. У самого шаха там есть летний дворец. Но на окраинах есть и коммерческие доки, и даже небольшие верфи, и мы считаем, что там Горнер проворачивает свои тайные грязные делишки — какие именно, остается только догадываться. Ну а основная его база расположена где-то в пустыне.

— И мы не знаем где? — спросил Бонд.

Дариус покачал головой:

— Никто не знает. Выследить этого человека чрезвычайно трудно. Он умеет заметать следы. У него по меньшей мере два частных самолета и вертолет, насколько мне известно. «Савак», если вы, конечно, в курсе…

— Мне известна его репутация, — ответил Бонд. — Это ваша тайная полиция, работу которой налаживали инструкторы из МОССАДа и ЦРУ. Они же тренировали сотрудников. Так что эти ребята действуют с израильской беспощадностью и американским вероломством.

— Исчерпывающая характеристика. Честно говоря, едва ли мы можем гордиться такой службой и такими людьми, но… В общем, тут недавно «Савак» отправил группу из четырех человек в Бам — это на южной границе пустыни. Задание у них было, по меркам спецслужб, довольно простое: осмотреться и прислать фотографии или детальные сообщения относительно какой бы то ни было тайной или необычной деятельности, проводящейся в пустыне.

— Ну и?..

— Оттуда так ничего и не пришло.

— Как — ничего? А сами агенты?

— Ничего. Впрочем, если уж быть формально точным, то пришла посылка, адресованная в штаб-квартиру «Савака» в Тегеране, — без обратного адреса, но с почтовым штемпелем Бама. Там было два языка и кисть руки.

— Очаровательно, — заметил Бонд.

— И очень характерно для их почерка, — добавил Дариус.

Официантка склонилась над низким столиком, убирая пустые тарелки. Она была босая, в длинном синем платье из льняной ткани, лиф которого украшали мелкие золотистые блестки и перламутровые бляшки. Вырез платья был скромный, но, когда она наклонилась, Бонд успел оценить поразительно красивый, золотистый цвет ее кожи. Собрав посуду, девушка улыбнулась легкой и непринужденной улыбкой.

Через несколько минут она принесла бутылку французского вина и целое блюдо фаршированных перцев, баклажанов и помидоров. Затем настала очередь овального подноса, на котором лежали в ряд шесть фаршированных перепелок в кисло-сладком соусе с розовыми лепестками.

— Надеюсь, Джеймс, вы оцените это блюдо по достоинству, — сказал Дариус. — Как этих птичек здесь готовят — одна из самых надежно охраняемых тайн в Тегеране. У них нет костей, так что действуйте смело и без ножа, только вилкой. Единственное, что может сравниться с этим блюдом, — это молодой ягненок, фаршированный фисташками. Но с ним мы даже с вами вдвоем едва ли… — Не договорив, он широко развел руками, давая понять, что со вторым величайшим шедевром местной кухни им с Бондом не управиться.

— А что вам известно о подручном Горнера? — спросил Бонд, прожевав и проглотив первый кусок перепелки, который словно взорвался у него во рту фонтаном вкуснейшего сока. — Я имею в виду человека, который носит кепи Иностранного легиона.

— Об этом типе у меня мало информации, — ответил Дариус. — Они называют его Шагреном, но я сомневаюсь, что это настоящее имя. Есть сведения, что он родом из Северного Вьетнама. Ветеран войны в джунглях. Где Горнер его откопал — одному богу известно. Не удивлюсь, если и в Тегеране. Наш город вечно привлекает людей самых необычных — назовем их так. Есть среди них и неудачники, которые ищут здесь свой последний шанс, есть и прирожденные бродяги. Несколько лет назад я познакомился с двумя американцами, которых звали Ред и Джейк. Я встречался с ними в барах и клубах, и ощущение было такое, будто болтаешь с бруклинскими таксистами. А потом я как-то раз совершенно случайно услышал, как они говорят на одном из диалектов персидского — керманшахском или хоррамшарском, не помню, и говорили они безупречно, от наших прямо не отличишь. Оказывается, их обучили языку родители, которые в свое время эмигрировали из Персии и осели в Нью-Йорке. Так вот, эти ребята примерно неделю ошивались в городе, ничего, насколько мне известно, не делая, а потом словно устали от виски и женщин и снова растворились в пустыне. Я до сих пор понятия не имею, из какой конторы они были, на кого работали — может, на ЦРУ, а может, еще на кого-то. Вот за это я и люблю Тегеран. Чем-то он напоминает Касабланку сорок второго года. Вроде бы сама страна в войне не участвует, но стоит чуть осмотреться, и на каждом шагу натыкаешься на приметы прифронтового государства: тут тебе и партизаны, и francs tireurs,[26] и стукачи-осведомители, и агенты всех разведок, и тайная полиция. Здесь все время нужно держать ухо востро и ни к кому не поворачиваться спиной, но зато время от времени судьба вознаграждает тебя встречами с очень интересными людьми.

— А местных резидентов ЦРУ вы знаете? — спросил Бонд.

— Одного знаю, — сказал Дариус. — Парня по имени Джей Ди Сильвер. Они зовут его Кармен. Кармен Сильвер. Почему — не спрашивайте.

— И вам доводилось с ним работать? — поинтересовался Бонд.

Дариус энергично покачал головой:

— Нет, нет, нет. Все парни из ЦРУ, с которыми мне приходилось встречаться, делятся на два типа. Одни — те, что вышли из ОСС,[27] а до этого служили в морской пехоте или в подобных частях спецназа. Это люди дела, такие как мы с вами, Джеймс. Такие, как Большой Уилл Джордж, Джимми Раско, Артур Генри. Настоящие солдаты, патриоты и в лучшем смысле слова авантюристы.

— И такие, как Феликс Лейтер, — сказал Бонд.

— Точно, — согласился Дариус. — Сам я с ним не встречался, но слышал, что он один из лучших. Жаль, что он вроде бы ушел в отставку. Но в последнее время в ЦРУ стали появляться люди совсем другого сорта.

— И какие же?

— Технократы — так, пожалуй, их можно назвать. Такие, знаете, худые и бледные, в рубашках, застегнутых на все пуговицы. Кармен Сильвер как раз из этих. Я не уверен, что у подобного человека вообще может быть свое собственное мнение.

— А если он просто выполняет все, что ему приказывают боссы из Лэнгли?

— Вполне возможно. Но вы ведь не хуже меня знаете, Джеймс, что даже у агента-нелегала всегда есть выбор. Более того, именно у тайного агента он есть всегда. Взять, например, обычного человека, работающего где-нибудь в банке: живет он себе и живет, на работе ничем особенно не рискует, за большим кушем не гонится. Что, спрашивается, с ним может случиться? В худшем случае в конце жизни он придет к выводу, что был всего лишь мелким, ничего не значащим винтиком в огромной и тупой машине. Но попробуй только не тренировать собственную волю и способность к самостоятельным суждениям, если ты тайный агент с лицензией на оружие и находишься на вражеской территории…

Бонд улыбнулся:

— Дариус, кто бы мог подумать, что вы так сентиментальны.

— Нет, Джеймс. В сантименты я не верю, зато верю в профессионализм агента. Если вы, например, детский врач, вам легко иметь то, что называют душой. Спасайте детские жизни, работайте на совесть — и всем вокруг будет понятно, что вы хороший парень. Но для такого человека, как вы, Джеймс, оказавшегося в таком месте и имеющего из союзников только верный вальтер под мышкой и…

— Вы…

— Я заметил, что ваш пиджак немного топорщится, и всего лишь высказал предположение. — Дариус пожал плечами. — Вообще-то я хотел сказать вот что: чем больше времени проводишь в тени, в подполье, инкогнито, нелегально, тем больше тебе нужен компас. Когда тебе в голову направлено сразу несколько стволов, ты за долю секунды должен принять решение, и даже более сложное, чем требуется от детского врача. Он решает, например, делать операцию или нет. У него есть хотя бы какое-то время, чтобы все взвесить и обдумать решение. А у тебя совсем нет времени на то, чтобы выбрать самую важную из дюжины теней, прячущихся в полумраке. А вот вы, Джеймс, — профессионал: вы шестым или не знаю каким уж там по счету чувством умеете выбрать правильное решение и отличить истинную цель от ложной. У моего отца было для этого хорошее определение. Людей, которые умели в критический момент мгновенно принять единственно верное решение, он называл гражданами вечности.