Икс. Место последнее - Линдквист Юн Айвиде

– Вот блин, – прошептала она.

– Плохой товар?

Кассандра подвигала головой из стороны в сторону и потрогала пальцем пирсинг в виде черепа в правой ноздре.

– Плохой? Да это… – Она закатила глаза, так что стали видны только белки.

– Ну, давай же. Не будь как Йоран.

– О’кей, о’кей. – Кассандра провела ладонями по лицу. – Это абсолютно… это как… ну, блин, типа самый прекрасный зимний день, голубое небо, снег, березки, дети катаются на санках и все такое. А солнце – оно просто светит на снег, как будто все это одновременно, просто бдыщь во всем теле, в голове…

– Можешь объяснить понятнее?

– Это как… мощнейший оргазм, только лучше.

– Спасибо.

Кассандра вернулась из космоса и более или менее пришла в себя, не считая расширенных зрачков, которые в сочетании с толстой подводкой для глаз превращали ее в жизнерадостное привидение.

– Просто потрясающе, – сказала она. – Офигенно.

– Ты же не подсядешь теперь?

– Ни за что. Скажу, как ты: слишком опасно. Но, черт возьми, это вещь.

Как бы подчеркивая рецензию Кассандры, у Линуса звякнул телефон. Сообщение от чувака, который хотел, чтобы его называли Рокста, и который взял полграмма на пробу.

Охренительные шоколадки! Как насчет еще двух?

Было решено, что коммуникация насчет товара будет происходить в кондитерских терминах. Так что Рокста попробовал, отреагировал, как Кассандра, и теперь хотел еще два грамма. Линус отправил «Ок» и взял со стола два пакетика по грамму. Вот пойдет продавать печенье, заодно и доставит. Он махнул в сторону стола и сказал:

– Отлично ты тут все устроила. Можно все взвешивать. Думаю, товар будет хорошо расходиться.

Кассандра задержала взгляд на Линусе и взяла его за руку:

– Давай пойдем в спальню? Я так… или просто поболтаем, порассказываем анекдоты? Вот очень смешной: встретились француз, русский и Ульф Лундель[31]…

– Сорян, мне пора. Но у нас тут все на мази, да?

– И решили соревноваться, кто быстрее водит машину…

Когда Линус вышел в прихожую, Кассандра продолжала рассказывать анекдот, который Линус уже слышал. В конце Ульф Лундель жевал подушку безопасности.

2

Линус пошел домой, взял пакет с печеньем, чтобы продолжить с того места, где закончил вчера.

Спустились сумерки, зажглись те фонари, которые еще не разбили. Он почти прошел тропинку через кусты и вдруг увидел нечто такое, что заставило его остановиться и присесть.

Вдоль подъездов шел, прогуливаясь, Сердито, один из самых новых и молодых в команде Чиво. Поросенок – это прозвище он вряд ли выбрал сам, но оно ему очень подходило. Он был ровесником Линуса и производил впечатление перекормленного маменькина сынка. Круглое лицо, пухлые щеки и глубоко посаженные, похожие именно на свинячьи, глаза. Добавьте курносый нос, и станет очевидно, что такое прозвище было неизбежно.

Линус боялся не самого Сердито, хотя его внешность откормленного бутуза была обманчива, ведь Линус знал, на что приходится идти, чтобы быть в команде Чиво. Нет, Линус боялся того, что он означает. Сердце у Линуса забилось сильнее, когда Сердито зашел в подъезд, где вчера Линус толкнул Роксте товар.

Рокста клялся и божился, что никогда ничего не покупал у Чиво, но как, черт возьми, верить словам наркомана? В северном квартале уже знают о деятельности Линуса? И что ему, блин, тогда делать?

Он понял, что не сможет вечно держать свой бизнес в тайне, но рассчитывал, что успеет создать такую клиентскую базу, что станет ценным кадром и тем самым заслужит защиту Алекса и тех, кто стоит над ним. В нынешней ситуации никто палец о палец не ударит, чтобы ему помочь.

Грудь Линуса сдавил страх, стало трудно дышать. Он слышал о методах Чиво. Любимым был старый добрый способ: связать руки за спиной и подвесить на крюк. Затем человек либо висел, пока не лопнут мышцы плечевого пояса, либо прибегали к помощи автогена.

Одно дело, когда Чиво была нужна информация, в таком случае он обычно успокаивался, когда получал желаемое, иначе никто бы и рта не открыл. Но больше всего он радовался, когда дело было не в информации, а просто в наказании. Тогда оставалось лишь продолжать до бесконечности, и не было необходимости щадить определенные части тела. Зачем нужен язык, если рассказывать нечего?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если они напали на его след, Линусу оставалось только надеяться, что их очень интересует, откуда у него товар. С другой стороны, сдать Алекса – тоже не самый хороший вариант. Пришлось бы многое вытерпеть, а потом можно было бы сослаться на мучения и таким образом доказать, что он пытался молчать, но этого бы едва хватило.

Господи, пусть это окажется случайностью, Господи, пусть они не…

– Какого хрена ты тут сидишь?

За Сердито только что закрылась дверь, но Линус все же вздрогнул, услышав голос Матти. Линус поднялся и провел рукой по лбу:

– Да вот, у меня тут… типа сахар в крови резко упал.

– Или принял что-то?

– Может, и так.

Матти усмехнулся и кивнул. Потом увидел пакет, указал на него, и его взгляд потемнел:

– Пытаешься выступать соло?

– Нет-нет, что ты. Один за всех и все такое.

– Тогда что это?

У Линуса отключился мозг, и он не нашел другого выхода, кроме как прогнать ту же телегу, что рассказал Бетти, зная, что Матти ни за что на нее не поведется. Их бизнес с водкой был раз в десять выгоднее. Матти терпеливо слушал и, когда Линус договорил, сказал:

– Допустим. А на самом деле? Что это за товар?

– Тот, о котором я сказал.

– Думаешь, у меня совсем кукуха поехала? Чтобы ты ходил по квартирам и продавал печенье, как какой-то десятилетний пацан? Да здесь и десятилеток таких не найдется, которые бы на это пошли.

– Думай что хочешь.

Не успел Линус помешать Матти, как тот выхватил из пакета упаковку и разорвал ее. На землю высыпалось печенье с начинкой из нуги. Матти покачал головой, вид у него теперь был скорее удрученный, чем сердитый:

– Да что с тобой такое? Как это все понимать?

– Может, я хочу выйти из игры.

– Ну да. А у меня свидание с Рианной. Кто тебя прикрывает? Блин, да поговори со мной.

Страх того, что́ может означать появление Сердито в этой части района, затуманил Линусу разум. Теперь он пришел в себя достаточно, чтобы найти выход. Изобразил пристыженное выражение лица и, глядя в землю, сказал:

– Да-да, я лажанулся. Спер четыре ящика этого дерьма, а теперь…

Тревожные морщинки на лице у Матти разгладились.

– Ай-ай, как же ты скатился до этого! И сколько на этом рубишь?

– Типа пару косарей.

– И один косарь пойдет в ящик, да? Ой-ой-ой, как низко.

Ящиком называлась общая касса Линуса, Матти и Хенрика. Если получалось заработать что-то самостоятельно, половину надо было отложить в ящик. Линус сохранил пристыженное выражение лица, поковырял ногой землю и сказал:

– Не говори Хенрику, ладно?

Когда он поднял глаза, выражение лица Матти снова изменилось. Его глаза сузились, он ткнул пальцем Линусу в грудь и сказал:

– Даже не знаю, верить тебе или нет. Шныряешь тут, как… нет, я тебе не верю.

– Это правда, Матти. Бабла нет вообще, а тут подвернулось это дело, так что…

– Клянешься?

– Да.

– Клянешься братством и дружбой?

– Клянусь.

Врать в лицо Матти ничуть не лучше, чем врать Томми, даже еще хуже. Они были как братья, они прикрывали друг друга. Но выбора не было. Алекс ничего не сказал о распространении, и так хреново, что он вовлек в это Кассандру. Плюс…

Плюс!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

…нельзя ведь ему все время вертеться на одном месте, как таракан Кассандры, пока не сдохнет от скуки и нехватки кислорода? Контрабандная водка, товар из погрузочно-разгрузочных терминалов, единичные кражи со взломом. Работа для мелких сошек. Матти протянул правую руку ладонью вверх, загнул пальцы внутрь и сказал: