Газета День Литературы # 155 (2009 7) - Газета День Литературы

Нет, я не вышел из народа.

О, чернокостная порода,

Из твоего крутого рода

Я никуда не выходил…

38. Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Талантливейший поэт, но всю жизни играющий по законам шоу-бизнеса. Вряд ли он лукавил, когда писал. Когда воспевал октябрьскую революцию и когда проклинал, когда изничтожал царя и когда прославлял. Поэт быстротекущего времени. Чем живёт время, тем живёт и поэт. Может быть, за это его и ненавидел Иосиф Бродский, называя фальшивым авангардистом. Он был певцом оттепели в России, но он был и певцом СССР на Западе, он мог быть певцом монархии, сейчас он – певец капитализма с надтреснутым голосом. (Когда будут составлять антологию стихов о Советском Союзе и о коммунистах, там не найдётся места поэтам тихой лирики, но видное место займут стихи Вознесенского, Евтушенко и других шестидесятников.) Блестящий мастер стиха. Пожалуй, каждый найдёт у Вознесенского стих, созвучный ему. Иногда у Вознесенского, как поэта талантливого, возникает ностальгия по традиционным национальным ценностям и тогда рождаются стихи, подобные "Пел Твардовский в ночной Флоренции". Великий поэт, не обретший величия замысла.

Врут, что Ленин был в эмиграции.

(Кто вне родины – эмигрант).

Всю Россию, речную, горячую

Он носил в себе, как талант!..

В драндулете, как чёртик в колбе,

Изолированный, недобрый,

Средь великодержавных харь…

Проезжал глава эмиграции –

Царь!

Эмигранты селились в Зимнем.

А в России сердце само –

Билось в городе с дальним именем

Лонжюмо…

39. Евгений ЕВТУШЕНКО. Лидер поэтической оттепели. Пожалуй, Евтушенко в поэзии и недавно умерший Аксёнов в прозе и определяли всё направление оттепели. Но с концом оттепели не уехал в эмиграцию, а стал полпредом именно советской поэзии по всему миру, полпредом вольного советского слова. Объездил более 80 стран, был личным другом чекистов и цекистов. Он писал не для интеллигенции, он писал для всего народа, писал ярко, образно, талантливо, и если бы он продолжил линию Сергея Есенина, Павла Васильева, Александра Твардовского, быть бы ему добрых полвека поэтом всея Руси. Сгубила его не стихийная свобода (будто Есенин или Васильев были лишены этой стихийной свободы), сгубило стремление улыбаться всем – от Сталина до Ельцина, стремление быть прославленным на Западе. Вот так и стоял всю жизнь враскорячку. Писал шедевры, к примеру, "Хотят ли русские войны", и тут же главы из "Братской ГЭС". Стремясь охватить и принять всё, впал в верхоглядство. И мы, бывало, спорили в Литинституте, кто первым отметит смерть Кеннеди или полёт Гагарина – Евтушенко или Вознесенский? Никуда не деться, они и были два главных государственных поэта брежневского времени. К сожалению, оба, как поэты, умерли до своей физической смерти. Припомнил его стих из "Казанского университета" про либералов. Просто про наше время. Замени Щедрина на Юрия Петухова или Юрия Мухина, и всё то же самое. Хоть бы одна свинья хрюкнула?!

Ау, либералы! Так долго выпендривались

И так растерялись вы, судари!

Какая сегодня погода в империи?

Гражданские сумерки.

Когда прикрывали журнал Щедрина

Правители города Глупова

Щедрин усмехнулся: "Ну хоть бы одна

Свинья либеральная хрюкнула…"

Прощайте, "Отечественные записки"!

Завяли курсистки, коллеги закисли.

Какая в империи нынче картина?

Тина…

40. Белла АХМАДУЛИНА. Не скрываю, одна из моих любимых поэтесс, о чем мы много спорили с Татьяной Глушковой. Будучи одной из шестидесятниц, Белла Ахмадулина никогда не впадала в крайность верхоглядства и всеохватности, не бегала вприпрыжку по миру, смиряясь со всеми властями. Она всегда писала себя, свой мир, своё видение времени. Прекрасность самой русской поэзии была выше всех сдвигов времени. Ритмика и мелодика её стиха всегда разнообразны. Она высоко ценит дружбу и не предаёт даже былых друзей. Обладает состраданием и жалостью, за что обожаема многими читательницами. И эта поэтичнейшая мечтательница называет себя чуть ли не простой рассказчицей. Её суть в поэме "Сказка о дожде".

Влечёт меня старинный слог.

Есть обаянье в древней речи.

Она бывает наших слов

И современнее и резче…

41. Владимир ВЫСОЦКИЙ. Как Александр Фатьянов и Михаил Исаковский, вошёл в большую поэзию своими песнями. Из поколения детей войны, "детей 1937 года". К шестидесятничеству уже относился с иронией, был певцом безвременья, лишь мечтавшим о героических эпохах войны, челюскинцев, великих идей. Но осколки большого стиля советской поэзии прочно сидели в нём. И потому его любимая песня "Вставай, страна огромная". Сквозь всю иронию чувствуется ностальгия по величию, по героизму, по масштабности. Вот и возвеличивал то альпинистов, то артистов, то моряков. Смеялся над пошлостью и рыдал над ушедшими героями. Мечтал о родниковой России. Потому и был – бард всея Руси.

В синем небе, колокольнями проколотом, –

Медный колокол, медный колокол –

То ль возрадовался, то ли осерчал…

Купола в России кроют чистым золотом –

Чтобы чаще Господь замечал.

Я стою, как пред вечною загадкою,

Пред великою да сказочной страною –

Перед солоно-да горько-кисло-сладкою,

Голубою, родниковою, ржаною…

42. Иосиф БРОДСКИЙ. Поэт огромного дарования. Рожденный русской культурой и продолживший её традиции, от Державина до Батюшкова, от Цветаевой до Заболоцкого. Несомненно, был имперским поэтом до конца дней, мечась по треугольнику трёх великих империй: русской, римской и американской. Был близок к Ахматовой, но её поэзия Бродскому была чужда. Достаточно деликатный в быту, в поэзии был непреклонен и твёрд. Я знавал его в Питере, бывал у него в полутора комнатах, и замечу, что характерами, как в чём-то и поэзией, они близки с Юрием Кузнецовым, но, может быть, поэтому никогда друг с другом и не общались. Великолепна его любовная лирика, посвящённая его Беатриче – ленинградской художнице Марине Басмановой. До конца жизни, и в России, и в эмиграции в Америке, считал себя исключительно русским поэтом. Да и в быту признавал, что "я русский, хотя и евреец…" Везде пропагандировал русскую культуру. Остро переживал отделение Украины от России и украинские националистические выпады против русских. Писал: "Не нам, кацапам, их обвинять в измене. … Только, когда придёт и вам помирать, бугаи, Будете вы хрипеть, царапая край матраса, строчки из Александра, а не брехню Тараса". Он сам считал себя пасынком русской культуры, но, думаю, Россия давно уже его усыновила. Его стихотворение "Народ" Анна Ахматова назвала гениальным: "Или я ничего не понимаю, или это гениально как стихи, а в смысле пути нравственного это то, о чём говорит Достоевский в "Мёртвом доме": ни тени озлобления или высокомерия, бояться которых велит Федор Михайлович..."

Мой народ, не склонивший своей головы,

Мой народ, сохранивший повадку травы:

В смертный час зажимающий зёрна в горсти,

Сохранивший способность на северном камне расти…

… Припадаю к народу, припадаю к великой реке.

Пью великую речь, растворяюсь в её языке.

Припадаю к реке, бесконечно текущей вдоль глаз

Сквозь века, прямо в нас, мимо нас, дальше нас.

43. Глеб ГОРБОВСКИЙ. Один из самых известных и талантливых из ныне живущих русских поэтов. Как говаривал Иосиф Бродский: "Конечно же, это поэт более талантливый, чем, скажем, Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, кто угодно". И позже, в разговоре с С.Волковым: "Если в ту антологию (русской поэзии ХХ века. – В.Б.), о которой вы говорите, будет включена "Погорельщина" Клюева или, скажем, стихи Горбовского – то "Бабьему яру" там делать нечего". Прославился своими блатными песнями "Сижу на нарах, как король на именинах…" или "Ах вы, груди, ах вы, груди, носят женские вас люди…", но самые проникновенные, не просто лирические, но и философские стихи, близкие тютчевской традиции, превозносят самые тонкие ценители поэзии. При всей своей вольности в жизни и в поэзии, последовательный патриот и государственник, чем всегда поражает питерских либералов. Человек вне быта, живёт в какой-то каморке, но большего ему, вроде бы и не надо.